- Надеюсь, автор не забыл отметить, что вырос-то Климент Ефремович не без поддержки товарища Сталина?
- Автор хорошо это показал, - подтвердил Павел Ильич.
Прошло три дня, но Мехлис молчал. И вдруг в субботу, когда главный редактор подписывал в печать очередной номер газеты, ему по "кремлёвке" позвонил Сталин.
- Очерк о товарище Ворошилове не печатать! - жёстко изрёк вождь. - У нас есть к нему серьёзные претензии. Вы поняли, товарищ главред?
- Ясно, товарищ Сталин! - выпалил на одном дыхании Павел Ильич.
- Желаю вам успешной работы. - И вождь положил трубку.
Такого поворота с очерком главный редактор не ожидал. Он пригласил к себе полковника Кальвина и грустно молвил:
- Товарищ Сталин зарубил твой очерк. К наркому у него есть серьёзные претензии.
- Удар от самого вождя? - удивился Оскар. - У меня такого ещё не было.
(7 мая 1940 года Ворошилов был смещён со своего поста. Наркомат обороны возглавил Семён Тимошенко, которому тогда же присвоили звание маршала. Позже, 1 апреля 1942 года, Сталин подпишет постановление ЦК ВКП(б), в котором Ворошилов, его верный друг и соратник, "железный нарком", предстанет несостоятельным военным руководителем. Война с Финляндией в 1939-1940 гг. " вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве Наркоматом обороны", что отразилось на затяжке войны и привело к излишним жертвам. Ворошилов не оправдал себя и на порученной ему работе на фронте под Ленинградом. - А.3.).
- Ты так переживаешь, словно сорвал проведение военной операции! - заметил Василевский Кальвину. - Поверь, мне тоже не по себе от твоей неудачи с очерком.
На другой день Василевский принял на себя более тяжкий удар. Утром к нему в кабинет неожиданно вошёл Шапошников. Лицо у него было белее стены.
- Я же говорил вам, голубчик, что и мне перепадёт за огрехи наркома Ворошилова, - глухо сказал он. - Так оно и случилось. Я уже не начальник Генштаба! Дела велено вождём передать Кириллу Мерецкову. - Шапошников сел. Закурив, он продолжал: - Утром Сталин пригласил меня к себе и заговорил о военных проблемах. Он признал, что план о начале боевых действий против белофиннов, разработанный Генштабом, был лучше, нежели план Мерецкова. "Наркома мы сняли, - сказал он, - а как быть с начальником Генштаба? Если оставить его на месте, народ нас не поймёт: нарком и начальник Генштаба оба отвечают за Вооружённые Силы и руководят ими", - добавил вождь. Дискутировать я не стал, сказал, что куда меня сочтут нужным послать, там и буду трудиться. Так-то, голубчик! И ещё одна новость: мне присвоено звание маршала.
- Вот это здорово, Борис Михайлович! - воскликнул Василевский. - Поздравляю от души!..
С утра Василевский работал над оперативными документами. К нему зашёл генерал Ватутин.
- Как тебе Кирилл Афанасьевич? - спросил он, присаживаясь.
- Бывалый вояка, нам есть чему у него поучиться!
Едва сказал это, как в кабинет вошёл... Мерецков! Оба вскочили со своих мест.
- Чем занимаетесь? - Мерецков подошёл к столу, взял листок и про себя прочёл: "Вермахт и его структура. Сухопутные войска - главный вид вооружённых сил. Группа армий (2-5 полевых и танковых) - высшее оперативно-стратегическое объединение сухопутных войск..."
- Германия - наш вероятный противник, вот я и хочу глубже изучить вермахт, - покраснел Василевский. - И знаете, что меня поразило? Почти вся их пехота вооружена автоматами. У нас же один автомат на сто бойцов!
- Ты прав, с этим делом в Красной Армии из рук вон плохо, - согласился Мерецков. - На днях мы с наркомом были у товарища Сталина, и он потребовал резко увеличить выпуск автоматического оружия. Вы мне оба нужны. Поговорим о проекте плана стратегического развёртывания войск. Надо внести в него поправки, о которых шла речь на Главном военном совете.
- Как нам быть с направлением главного удара? - спросил Василевский. - В нашем проекте говорится, что вероятнее всего противник нанесёт удар на западном направлении, в центре, но у товарища Сталина другое мнение...
- Кто вам сказал? - прервал его Мерецков.
- Маршал Шапошников, - ответил Александр Михайлович, - хотя тогда поправку мы не внесли.
- Оставьте всё как есть, - рассердился Мерецков. - Я и Борис Михайлович считаем, что противник на юго-запад не пойдёт, а нанесёт удар в центре.
- А если товарищ Сталин не согласится? - не унимался Василевский.
- Слова "если" в моём лексиконе нет, - сердито отрезал начальник Генштаба. - Советую и вам меньше его употреблять.
Василевскому нравилось, как вёл себя новый начальник Генштаба, как просто, доверительно, без всяких намёков излагал он свои мысли. В его манере поведения не проявлялось превосходства над своими подчинёнными, и это больше всего покоряло Александра Михайловича. Даже когда дождливым сентябрьским утром нарком Тимошенко в присутствии членов Политбюро ЦК Молотова, Жданова и других докладывал Сталину проект стратегического развёртывания вооружённых сил, Мерецков внешне был спокоен, и его спокойствие, как ток по проводам, передалось Ватутину и Василевскому.
Обсуждение документа прошло тихо. Но когда Тимошенко умолк, Сталин хмуро заявил:
- По вашему плану выходит, что противник постарается начать свои наступательные действия на западном направлении. Я так не считаю! Что постарается захватить Гитлер в первую очередь? - спросил вождь и сам же ответил: - Наши богатые промышленные и сырьевые районы, а также хлеб! Иначе как ему вести успешно войну? Что тут неясного? - Сталин вскинул глаза на Тимошенко. - Вы что, со мной не согласны? Генерал Мерецков в Генштабе человек новый и мог ошибиться, но вы-то, нарком, должны были его поправить!
Маршал смутился, на его лице появилась едва заметная улыбка, но она тут же угасла. Он, видимо, хотел что-то сказать, но Мерецков опередил его.
- Товарищ Сталин, это не ошибка, - произнёс он твёрдо. - Я сознательно оставил этот тезис в документе, не я его родил - маршал Шапошников, и я согласен с ним. Правда, генерал Василевский предлагал изменить формулировку, но я не разрешил ему. И если быть честным до конца, - горячо продолжал Мерецков, - я не знал вашего мнения...
- Переработайте документ с учётом того, что главная группировка наших войск будет сосредоточена на юго-западном направлении. - Сталин окинул цепким взглядом членов Политбюро ЦК. - У кого есть возражения?
- Как можно возражать, если вы чётко изложили истину! - едва не воскликнул Жданов.
- А почему молчит товарищ Молотов, наш внешнеполитический стратег? - добродушно спросил вождь.
- Я же не полководец, Иосиф! - отшутился Молотов. - Пусть об этом думают военачальники. Моя стихия - большая внешняя политика. - Он снял очки и стал протирать их платком.
"Хитёр, однако, очкарик! - выругался в душе Сталин. - Ему ближе внешняя политика. Как бы не так!" Ответ Молотова ему не понравился, но говорить об этом при всех он не стал. Потом, позже, у него ещё будет время "пощипать", как курицу, этого "рыцаря"...
- Что скажете вы? - Сталин взглянул на наркома.
- Нет возражений, Иосиф Виссарионович! - быстро отреагировал Тимошенко. - Меня тревожит другое... Если главную группировку наших войск решено сосредоточить на юго-западном направлении, тогда в короткий срок нам предстоит выполнить колоссальный объем работ! Что я имею в виду? Оперативный план отражения агрессии надо увязать с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом, отработать расчёты и график на перевозку войск и боевой техники из глубины страны в районы сосредоточения...
- Зачем вы всё это мне говорите? - грубо прервал его Сталин. - То, о чём вы сказали, надо делать вам, наркому обороны и Генеральному штабу! Так что с доработкой плана развёртывания войск прошу не тянуть. Дело это первостепенной важности.
Нарком Тимошенко чувствовал себя двояко. С одной стороны, ему хотелось высказать свою точку зрения, которая не во всём совпадает с мнением вождя, с другой - почему он должен дискутировать с вождём, если члены Политбюро во всём его поддерживают? Принимать на себя удар он не желал.
- Вы хотите что-то сказать? - нарушил его раздумья Сталин.
- Да, если можно... - Тимошенко положил свой доклад в папку. - Вы спросили, зачем я всё вам докладывал? Отвечу. Есть вопросы, решение которых не в моей компетенции. Один из них - переброска по железной дороге войск к местам их дислокации. У нас вечные споры с Наркоматом путей сообщения, а с товарищем Кагановичем не так просто договориться. Как-то по просьбе начальника Генштаба я звонил ему по этому вопросу, но он ответил: мол, идите к товарищу Сталину, он наш бог и царь. Я не утрирую, это - факт!
Сталин выслушал Тимошенко, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
- Хорошо, я разберусь с товарищем Кагановичем, - сухо заверил он наркома. - На будущее: если возникнут подобные трудности, звоните мне. Защита советского государства от посягательств агрессора - святое дело каждого, какой бы пост он ни занимал, и кто этим пренебрегает, будет сурово наказан. - Он обвёл взглядом сидевших за столом и только сейчас заметил, что среди них нет Лаврентия Берия. Тут же вызвал Поскрёбышева.
- Где Берия, почему он не прибыл на заседание? - сухо спросил вождь. - Выясните, в чём дело. - И уже обратился ко всем: - Если нет вопросов, вы свободны. Товарища Василевского прошу остаться...
Мимо Александра Михайловича прошёл Молотов и загадочно улыбнулся. Сталин между тем убирал со стола разные бумаги и, казалось, не обращал на него никакого внимания.
В кабинет вошёл Берия. Кивком головы он поздоровался с Василевским.
- Почему ты не был на заседании? - строго спросил Сталин.