- "Цветок Скалистых Гор" - Джон ухмыльнулся: "Я пролистал, когда завтракал. Об английской леди. Она едет в Америку навестить родственников. Ее крадут мормоны, и она становится пятидесятой женой старейшины тамошнего. Бойко написано, как обычно у тети Вероники. Потом в нее влюбляется..., - Ева подняла ладонь: "Хватит, хватит. А то мне неинтересно будет читать. За Полиной там присматривай, в этом Огайо, - отчего-то добавила мать.
Джон вспомнил карту Северной Америки и рассмеялся: "Юта там далеко, и вообще, мормоны крадут девушек только в романах, мама. У них недостатка в женщинах нет, поверь мне".
- Все равно, - велела Ева, и хмыкнула: "Собаку бы завести, да врач запрещает. Вдруг убежит, а как болезнь передается, доктора не знают. Нельзя рисковать. Жаль, веселее было бы".
- Ничего, - уверенно сказал Джон, - как мы с Полиной из Америки вернемся, у тебя внуки появятся, мамочка. Будем каждую неделю к тебе приезжать, обещаю.
Юноша бросил камешек в воду и ласково сказал: "Сейчас пообедаем, а потом я тебе буду читать письма, мамочка".
Они пошли к дому. Ева, обернувшись, посмотрела на тихое море: "Все будет хорошо".
Пьетро отложил перо и посмотрел на ровные строки. Она должна была скоро вернуться. Мать повела ее в ателье к тете Сидонии, в эмпориум, сшить новые платья для Америки. Он прислушался. Дом был тихим, отец уехал на стройку. Пьетро перечитал письмо:
- Нет, нет, все не так. Все плохо. Господи, почему я могу написать проповедь так, что ее перепечатают все газеты, а любовное письмо у меня не получается.
- Потому что здесь надо писать правду, - прозвучал настойчивый голос у него в голове. "Не обманывай себя, Пьетро. Все, чем ты занимаешься, это суета. Тот самый жемчуг, что мечут перед свиньями. Посмотри на своих прихожан. Одной рукой они осеняют себя крестным знамением, а другой, подписывают распоряжения, согласно которым где-нибудь в Индии, или Африке умирают туземцы на плантациях. И все ради того, чтобы в Лондоне, дамы наряжались в шелка, а джентльмены распивали французские вина. Конечно, дядя Мартин не такой, и кузен Питер тоже, но все равно..., -Пьетро насторожился. Внизу хлопнула дверь.
- Если она согласится, - Пьетро сложил письмо, - я поеду с ней в Америку. Там священники нужны. Надо проповедовать индейцам. Там есть новые штаты, церквей еще мало, каждые руки пригодятся. Мама переживет, ничего. Тем более это всего на три года. А если откажет, - он посмотрел на себя в зеркало и пригладил темные волосы, - тогда ты знаешь, что делать.
Пьетро давно об этом думал. "Сейчас, - он вышел на лестницу, - сейчас и решишь".
Полина держала в руках букет фиалок. Она была в дневном, закрытом платье глубокой, темной синевы, отделанном брюссельским кружевом. Девушка улыбнулась, подняв голову:
- Кузен Пьетро! Ваша мама пошла, встречаться с издателем, а меня кузен Питер отвез в Британский Музей, показать галереи Кроу. Такая прекрасная коллекция.
Она сразу сказала тете, что ее брат погиб в Париже. Вероника только перекрестилась: "Говоришь, много народу на его похороны пришло?".
- Почти двадцать тысяч человек, - кивнула Полина: "Волка..., то есть, Мишеля, - его очень любили, тетя".
- Мальчишки сиротами остались, - Вероника поднялась и прошлась по гостиной, обставленной в готическом стиле, увешанной гобеленами. Она вздохнула, опираясь на резную, черного дерева спинку стула:
- Я матери твоей напишу, конечно, поддержу ее. Ты, пока в Ливерпуль не уехала, под нашим крылом поживешь. Кто-то из кузенов тебя в Мейденхед отвезет, к тете Марте. Мы с тетей Сидонией твоими платьями займемся...
Все было просто.
Дядя Мартин сразу сказал: "Каюту мы тебе возьмем самую лучшую. Багаж пошлем в Ливерпуль заранее, чтобы тебе налегке ехать. Выбери книги, что понадобятся..., - он быстро написал что-то. Полина, неуверенно заметила: "В колледже библиотека есть, дядя Мартин".
- Ну и что? - он поднял бровь. Полина увидела пришпиленный к сюртуку пустой рукав: "Никогда бы в жизни не заметила. Он одной рукой ловчее многих управляется".
- Я привык, - смешливо сказал дядя, почесав седоватый висок.
- Двадцать лет без нее. Все твои кузены тебе скажут, что в университете лучше иметь свои книги. Поедешь на Чаринг-Кросс, в этот магазин, - он протянул Полине записку, - они сразу все в Ливерпуль отправят. О деньгах не думай, - он поднял ладонь, - ты семья. В Бостоне о тебе Фримены позаботятся, а в столице мой старший брат. Кто-нибудь тебя довезет до этого самого Огайо.
- А почему не Фримены? - удивилась Полина.
- Ты с ними не сможешь в одном вагоне ехать, и в одной гостинице жить, - коротко объяснил Мартин, запечатывая письмо: "Они цветные".
- Что за отвратительная косность! - возмутилась Полина: "В Европе, давно..."
- И в Англии тоже, - дядя прервал ее.
- К Америке тебе привыкать придется, - задумчиво сказал он.
Джон уехал к матери, на прощанье, поцеловав Полину. Он весело заметил: "Когда вернусь, отправимся в Мейденхед, и договоримся о венчании. Ты пока молчи, иначе, - он рассмеялся, - тетя Вероника и тетя Сидония начнут светскую свадьбу организовывать".
Полина взглянула в серые глаза кузена Пьетро: "Он на отца похож, конечно. А на тетю Веронику, как раз глазами".
- Я вам письмо принес, кузина Полина - он, отчего-то покраснел: "Вы не обессудьте, я плохо пишу, -Пьетро замялся, - о таком. Возьмите, - он протянул девушке бумагу и добавил: "Я на крыльце подожду".
Он вышел на гранитные ступени. Присев, священник опустил голову в руки. Это было словно наваждение. Он видел ее каждый день, любовался белокурыми, чуть вьющимися волосами, большими, синими глазами. Пьетро водил ее гулять в парк, показывал строящееся здание парламента, над которым работал отец, и собор Святого Павла. О Боге они не говорили. Полина только, как-то раз, заметила: "Меня крестили, но моя мать атеистка. Я понимаю, - она вздохнула, -кузен Пьетро, некоторым людям нужна религия". Девушка поискала слово: "Как утешение".
- Утешение, - пробормотал сейчас Пьетро, ожидая ее: "Она права, конечно. Я и найду, - он повернулся и поднялся, - Полина вышла наружу, - утешение. Если она мне откажет".
- Кузен Пьетро, - Полина протянула ему письмо, - я очень польщена, но я люблю другого человека. И он меня тоже. Мы с ним обручились, - ее щеки мгновенно покраснели, - и скоро поженимся. Но я была бы вам обязана, если...
- Я джентльмен, - коротко сказал Пьетро, разорвав записку: "Не стоит, и говорить об этом, кузина. Простите, - священник наклонил темноволосую голову, - я вынужден вас оставить. Дела". Он прошел через парк на Ганновер-сквер, застегивая сюртук: "А мама? Она не перенесет такого, как я могу?"
Вокруг было тихо, солнечно, Ганновер-сквер была пуста. Пьетро, остановился у входа в церковь Святого Георга: "Если я останусь здесь, - пронеслось у него в голове, - то это все бессмысленно. Никого другого, кроме Полины, мне не надо. Притворяться, играть в любовь, жениться ради приданого..., Делай то, что задумал. Господь о тебе позаботится, отец Пьетро".
Он дошел до Чаринг-Кросс, в полуденной толкотне, и свернул в сторону Кинг-Вильям стрит.
- Там будет кто-нибудь, - Пьетро посмотрел на невидное здание. Рядом с входом висела простая вывеска: "Лондонская конфедерация ораторианцев святого Филиппа Нери".
Пьетро перекрестился. Шагнув внутрь, он услышал веселый голос: "Мы с тобой, Пьетро, почти десять лет не виделись. Ты мне не писал, и вот появился, как снег на голову".
Святой отец Джон Генри Ньюмен мыл пол в передней. Он опустил швабру, поправил рукава темной рясы, и окинул Пьетро взглядом.
- Вырос, - хмыкнул Ньюмен: "Когда отец тебя в Оксфорд привозил, тебе девятнадцать было, я помню".
Пьетро все молчал, а потом взял ведро: "Давайте я вам помогу, святой отец. Я поговорить пришел..."
- Вот и поговорим, - усмехнулся Ньюмен и велел: "Скидывай сюртук, бери швабру и рассказывай, что у тебя случилось".
- Как хорошо, - Пьетро оглянулся, вдыхая тонкий аромат ладана и свечей. Дверь в часовню была раскрыта. Он увидел маленький, простой алтарь с фигуркой Богоматери.
- Как спокойно,- понял он. Выжав сильными руками тряпку, священник начал говорить.
В гостиной пахло турецким кофе. После обеда Пьетро извинился и ушел к себе. Вероника, пристально посмотрела на сына:
- Он очень спокойным выглядит, слава Богу. Жениться бы ему, конечно, но Юджиния в Европу уехала, а Полина..., - она искоса взглянула на девушку, - Полина, хоть мне и племянница, а все равно, не приведи Господь, путем своей матери пойдет. И как ее воспитывали? Джоанна невенчанной с Полем живет, а дочь от государственного преступника родила. И за обедом Полина говорила о правах женщин. Какие права? - Вероника, незаметно, вздохнула: "С обязанностями бы справиться. Муж, дети, хозяйство…, За всем этим и не найдешь время голосовать. Что я и Сидония на булавки себе зарабатываем, это хорошо, конечно, но разве женщина может управлять производством, как Мартин? Тетя Изабелла строила, но это не для дамы занятие. Что Полина преподавать хочет, пусть девочкам и преподает. А в университетах нужны мужчины".
Полина и Питер-младший устроились на кушетке у открытого в сад окна. Дул теплый ветер. Кузен, смешливо, сказал: "Это и есть тот самый крестик. Ему три сотни лет, а то и больше".
Полина положила на узкую ладонь маленький, играющий алмазами крест.
- Мама мне рассказывала, - задумчиво проговорила девушка, - рассказывала, что второй, с изумрудами, был у вашей тети Юджинии.