- Что говорит тебе король, когда ты бываешь при его дворе? - поинтересовалась мать. - Или ты просто играешь с ним в шахматы? Почему ты вечно стремишься заниматься тем, что пристало мужчинам?
- Я слушаю. Я не знала ни сколько приходится трудиться королю, ни как этот труд тяжёл. - Сибилла присела на корточки, подняла несколько жёлтых львиных зевов и встала, отряхивая с пальцев грязь. Она себе все руки испортит этой работой. - Я не стремлюсь заниматься тем, что пристало мужчинам. - Она и самой себе не могла бы объяснить, чего ей хочется. - Быть женщиной, по-твоему, - так мало и мелко, матушка. Мне нужно больше.
- Ты эгоистичная девчонка, Сибилла, и нечестивая к тому же.
- О нет, матушка! Избавь меня от проповедей. - Принцесса повернулась, высматривая пажа, и увидела выходящего из дверей Бодуэна д'Ибелина.
Он опоздал и потому улыбнулся ей с умоляющим видом. Как всегда, его внешность привела Сибиллу в восторг: плавные чёткие черты, широкие плечи, длинные ноги. Он куда лучше, чем любовник моей матери, подумалось ей, и она даже немного устыдилась этого сравнения. Она с улыбкой повернулась к нему.
- Идём. Мне нужна твоя помощь, мой сад погибает, - Сибилла подхватила Бодуэна д'Ибелина под руку и повела прочь - искать слуг, которые исполнили бы для неё эту работу.
Бог предал Жерара де Ридфора: Бог дал ему душу короля и не дал трона.
Маршал тамплиеров стоял у края сада при дворце Ла-Плезанс, где со своим весёлым, легкомысленным двором обитали графиня де Куртенэ и её дочь. Он следил за Сибиллой Иерусалимской, наследницей короны Готфрида Бульонского, Бодуэна де Бура и Фулько Анжуйского, и размышлял, как бы мог он исправить Божескую несправедливость.
Сад лежал между задней стеной дворца и изгибом городской стены - полукруг мозаичной плитки, участки невскопанной земли, купа деревьев.
Графиня сидела в тени у края мозаики, гоняя прислугу туда и сюда ради исполнения своих прихотей. Один красавец юноша облокотился на спинку её кресла и что-то нашёптывал ей на ушко, другой устроился на траве за креслом. Де Ридфор уже оценил аппетиты графини и решил, что такой путь обойдётся слишком дорого и к тому же он ненадёжен.
Иное дело - принцесса.
Она не настолько красива, насколько жива, размышлял, наблюдая за Сибиллой, де Ридфор. Постоянно движется, постоянно что-то делает. Сегодня она согнала в сад маленькую армию слуг - полоть, копать, собирать ветки и листву, что опала с вишен, росших у стены. Она втянула в работу и своих друзей: толстушку, что всегда при ней, и высокого рыцаря со светлыми вьющимися волосами, который верно следовал повсюду за Сибиллой и исполнял все её желания. На принцессе было длинное голубое платье. Де Ридфор увидел, как она обернулась и помахала кому-то в саду, и в повороте её тела, во взмахе руки была такая неосознанная грация, что он испытал непритворное наслаждение.
Он следил за принцессой, терпеливо выжидая мига, когда сможет подобраться к ней, использовать её, эту жизнерадостную безрассудную девушку, владевшую тем, чего так жаждал он.
Де Ридфор привёл с собой из Храма двоих сержантов - надо же подчиняться Уставу, - и сейчас те бездельничали в уголке у стола, где пажи суетились вокруг кувшинов с вином и подносов с разными разностями. Устав требовал также, чтобы он не имел дела с женщинами - но он был здесь по делам Ордена, а эти женщины облечены властью, поэтому де Ридфор мог иметь с ними дело, и это не считалось грехом. Устав не был ему препятствием. Он проникся пониманием этого, разглядев за узостью буквы многообещающую цель. Маршал понимал это много лучше болванов наподобие Раннульфа Фицвильяма, рабски привязанных к клятве.
Мысль о Раннульфе обозлила его. Де Ридфор ненавидел неотёсанного норманнского рыцаря той глубинной ненавистью, что не объяснима словами; он желал растоптать эту убогую набожность, доказать всю её никчёмность, показать всем, что она есть не что иное, как прах и зола.
Появлялась и исчезала иерусалимская знать. Явился Жослен де Куртенэ, брат графини, глава семьи, добродушный толстяк, закутанный в русские меха. Принцесса подбежала приветствовать его, протянула к нему обе руки и звонко расцеловала в губы. Маршал переступил поближе к ней. Молодой красавец, тенью следовавший за принцессой, был, судя по гербовому значку, Ибелин - не сам лорд, скорее всего, его младший брат. Ибелины всегда соперничали с Куртенэ, и этому юнцу здесь было явно не по себе, хоть он и вился вокруг принцессы, точно шмель вокруг цветущей липы. Тут Жослен де Куртенэ кивнул де Ридфору, и маршал шагнул вперёд, присоединяясь к избранному обществу.
Он склонил голову перед главой дома. Не такого большого, каким он мог бы быть, имей Куртенэ побольше рыцарей.
- Милорд граф...
Де Куртенэ всё ещё носил титул графа Одесского - по владению его отца, которое более двадцати лет назад перешло к сарацинам. Де Ридфор смотрел на него с самоуверенностью человека, чья власть была если не наследственной, то, по крайней мере, осязаемой.
Жослен спросил:
- Как полагают в Храме - что Саладин намерен делать дальше?
Де Ридфор подбоченился, слегка приподняв одно плечо.
- Что бы он ни сделал, милорд, это не важно, мы всё равно опередим его. - Он повернулся к графине, которая кокетливо поглядывала на него из своего кресла. - Миледи... - Теперь наконец де Ридфор мог подойти к принцессе. Улыбнувшись, он поклонился ей. - Принцесса, ты самый прекрасный из цветов этого сада.
Глаза её блеснули.
- Сейчас зима, и здесь нет цветов.
Маршал понял: каждый комплимент, каждую льстивую реплику, каждую раболепную ложь Сибилла слышала по меньшей мере дважды.
Он вновь улыбнулся. Принцесса нравилась ему всё больше.
- Как ты здравомысляща, принцесса. Истинное сокровище.
Юнец, торчавший за спиной принцессы, шагнул вперёд. Взгляд острый. Хочет показать, кто тут хозяин.
- Сиб, - сказал он, - мы ещё нужны здесь?
Де Ридфор отступил, бормоча слова прощания, а принцесса повернулась и вышла вместе с юным Ибелином, смеясь и запрокидывая голову, чтобы не сводить с него глаз. За спиной де Ридфора не по-женски выругалась её мать.
- Быть может, Рамлех покончил с ним, - сказал Жослен. Он всё ещё думал о Саладине. Нервно перехватывая кубок с вином то одной, то другой рукой, он продолжал: - Ты же знаешь, каковы сарацины. Стоит ему выказать слабость, как собственный народ и сбросит его.
- Да, - подхватил стоящий за креслом графини её фаворит Амальрик де Лузиньян, - мы должны напасть на них сейчас, взять Дамаск или хотя бы Алеппо. Сейчас у нас преимущество, так, во всяком случае, мне кажется. Милорд граф, решительным рывком мы могли бы отвоевать Эдессу.
Глаза Жослена широко раскрылись от волнения, пальцы крепко обхватили кубок. Он побаивался решительных рывков.
- Навряд ли король сейчас в состоянии вести нас на Эдессу.
- Король! - презрительно и грубо повторила графиня. - Почему он не сдаётся? Ему давно уже пора отдать трон. Пора уйти в монастырь. Как он может кого-то вести? Зубы Господни, он похож на смерть в этих своих белых покровах! - Взгляд её обратился прочь, к дочери, которая под деревьями отдавала указания садовникам. - Кое-кто не думает ни о ком, кроме себя.
Любовник графини наклонился к ней, не прерывая пылкой речи, обращённой к Жослену.
- Милорд, нам нет нужды ждать, когда король поведёт нас! Мы можем отправиться в поход и сами. - Черноволосая голова Амальрика повернулась, отыскивая де Ридфора. - Милорд маршал, вы с нами? Как поступит Храм в подобном случае?
Де Ридфор рассмеялся:
- В случае удара на Дамаск, Алеппо или Эдессу? Решите хотя бы, куда именно вы хотите ударить. И обратитесь к госпитальерам - быть может, у них найдутся лишние люди. - Краем глаза он видел, что в сад как раз входит магистр госпитальеров. Де Ридфор поклонился графине: - С твоего дозволения, миледи, - проговорил он и удалился, чтобы не кланяться тому, кого считал ниже себя.
Бодуэн д'Ибелин наклонился к Сибилле и прошептал ей на ухо:
- Идём, покуда никто не смотрит.
Она подняла голову, и он тотчас поцеловал её. Сибилла засмеялась. Бодуэн вечно обнимал и целовал её. Она гибко выскользнула из обхвативших её рук и отошла на пару шагов, всё ещё глядя на придворных. Ей нравилось быть желанной, но не хотелось быть связанной.
- Что - хочешь позабавиться с соколами?
Бодуэн шагнул к ней сзади, и его рука обвила её талию.
- Хочу позабавиться с тобой. - Он снова заключил её в цепкие объятия. Через сад, отыскивая их взглядом между шёлковых платьев и котт, сфинксом смотрела Агнес де Куртенэ.
Сибилла оттолкнула любовника, чувствуя себя неуютно под взглядом матери. И спросила, тронув его за руку:
- Что ты думаешь о моём дяде Жослене?
Бодуэн д'Ибелин поднял голову, взглянув на Жослена так, словно лишь сейчас заметил его. Сказал осторожно:
- Он добрый человек и истинный рыцарь.
- Трус, - отрезала Сибилла.
- О, Сиб. - Он рассмеялся и слегка дёрнул её длинный локон. - Скажи: "благоразумный" - и будешь права. Следуя за Жосленом де Куртенэ, не погибнешь.
Сибилла сморщила носик.
- Трус, - повторила она. Жослен был её дядей, главою семьи; ежели она будет королевой - ей не обойтись без его поддержки, однако поддержка эта ничего не будет стоить.