- Скажи Илли-хану… пусть обойдет всех… всех гокленов… Пусть поклонится в ноги Аннаберды-хану, Карлы-баю и другим… Пусть приведет две тысячи лошадей… Приведет в Серчешму… Если надо, пусть продаст все… все, вплоть до овец. Ничего не жалейте…
Последние слова он выдавил с трудом, представив себе свои необъятные отары, пасущиеся в широкой степи. Мысль, что все это может исчезнуть, была настолько страшной и дикой, что Адна-сердар почувствовал головокружение, прислонился к стене, чтобы не упасть.
Разгадав его состояние, Ифтихар-хан внутренне улыбнулся, весьма довольный собой, и сказал Абдулмеджит-хану:
- Дайте сердару воды. Пусть охладит свое сердце.
Когда Адна-сердар напился, хаким спросил:
- Больше никаких поручений не передадите?
- Нет, справедливый хаким! - с глубоким вздохом ответил сердар.
Тогда хаким повернулся к Тархану.
- Ты слышал, нукер, что сказал твой господин?
Все это время Тархан со злорадством наблюдал за унижением Адна-сердара. Его радовало, что этот грубый, самодовольный человек, не считающийся ни с чем, кроме собственной прихоти, не признающий за людей никого, кроме самого себя, стоит перед хакимом со слезами на глазах. Потом у Тархана мелькнула мысль, что он сам находится не в лучшем положении, но он подумал с равнодушной горечью: "Ай, будь что будет! Все равно плакать обо мне некому!" Однако вспомнил Лейлу и устыдился своих мыслей. Появилось страстное желание вырваться отсюда во что бы то ни стало.
- Слышал, ага! - ответил он на вопрос хакима. - Все слышал!
- Хорошо понял?
- Понял, ага!
- Проводите его к Исмаилу, - сказал хаким Абдулмеджит хану. - Пусть тот возьмет с собой десять-пятнадцать сарбазов и переведет нукера через реку. А на прощание… - хаким помедлил, словно раздумывая, оттопырил нижнюю губу. - На прощание пусть отрежут ему правое ухо на память о пребывании в Астрабаде.
Тархана словно обожгло огнем.
- Лучше прикажите отрубить мне голову, ага! - дрогнувшим голосом сказал он. - Чем я провинился перед вами? Я простой нукер! Вчера был нукером сердара, сегодня - вашим стал… Пусть лучше умру, чем жить опозоренным!
Ифтихар-хан с любопытством посмотрел на него, кивнул Абдулмеджит-хану:
- Что вы скажете на это, хан? Клянусь аллахом, нукер разумнее своего хозяина. Похвально, очень похвально… Ладно, джигит, но помни: ты обязан выполнить приказ сердара.
- Выполню, ага! - воскликнул обрадованный Тархан. - Не позже завтрашнего вечера буду в Хаджиговшане!
- Похвально твое старание, - одобрил хаким. - Иди.
Но когда Тархан повернулся к выходу, хаким остановил его:
- Подойди ко мне, нукер!
Он отвел Тархана в сторону и тихо сказал:
- Передай сыну сердара: если сможет схватить поэта Махтумкули и передать его сарбазам в Серчешме, я в тот же день отпущу его отца. В тот же день, понял?
Пораженный Тархан кивнул:
- Понял, ага!
- Но только об этом никто из посторонних не должен знать.
- Понимаю, ага!
Хаким достал с полки Коран, переплетенный а зеленый бархат.
- Поклянись на священной книге.
Тархан мысленно произнес: "Говорю неправду… Говорю неправду… Говорю неправду…" - и со спокойной совестью поклялся:
- Клянусь сохранить тайну!
Он повторил это трижды и коснулся лбом Корана.
Внимательно наблюдавший за ним хаким сказал:
- Молодец! Похвально… Как звать тебя, нукер?
- Тархан.
- Очень хорошо… Хан, подарите джигиту красный халат и острую саблю - пусть знает, что хаким ценит верных слуг.
Когда Абдулмеджит-хан увел Тархана, хаким сел и спросил безмолвно стоящего Адна-сердара:
- К какому же вы решению пришли в Ак-Кале?
Адна-сердар переменил затекшую ногу, угрюмо сказал:
- Там, где присутствуют Махтумкули и сердар Аннатувак, трудно прийти к разумному решению, господин хаким.
- Почему? - поинтересовался хаким, хотя знал, что может ответить сердар.
Однако ответ удивил и насторожил его.
- Они ждут защиты издалека, от русских!
- От русских? - удивленно спросил Ифгихар-хан. А вы? Вы у кого ищете?
- Нет нам защитников, кроме Ирана! - твердо заявил Адна-сердар.
- Так-так… А вы Шукри-эффенди не знаете?
Лицо Адна-сердара покрылось красными пятнами.
- Он проделал большой путь, - ехидно продолжал хаким, откровенно наслаждаясь замешательством сердара. - Он прибыл из самого Стамбула, чтобы повидаться с вами. Было у вас свидание?
Сердар глухо сказал:
- Я его, господин хаким, видел всего только один раз… У Эмин-ахуна.
- Всего раз, говорите?.. У Эмин-ахуна?..
Торопливо вошел Абдулмеджит-хан, извинившись, взял лист бумаги. Твердо нажимая на перо, написал: "Пришел сын Борджак-бая. Ждет в соседней комнате. Говорит, есть важные вести".
Ифтихар-хан прочел, тяжело поднялся.
- Вот, хан, - сказал он, - сердар утверждает, что видел Шукри-эффенди всего один раз у Эмин-ахуна. Один-единственный раз!.. Сделайте так, чтобы они смогли еще раз встретиться до рассвета. Пусть наговорятся вдоволь. А нашу беседу мы продолжим завтра.
Пятна на лице Адна-сердара слились в сплошной румянец.
14
Тархан добрался до Хаджиговшана уже затемно. Его не встретил никто, кроме беспокойных собак. Во многих кибитках мерцал свет, но говора не было слышно нигде. Тихо было и на подворье Адна-сердара.
Тархан привязал коня, бросил ему пару охапок сена и направился к кибиткам, раздумывая, в какую из трех войти. Беспокойное сердце само толкнуло его к крайней кибитке, рука сама, против воли, откинула полог на двери.
В кибитке была одна Лейла. Увидев вошедшего Тархана, она вскочила, глядя на него одновременно и с ужасом, и с радостью. Разве могла она думать, что Тархан так быстро вырвется из рук кизылбашей? Разве могла она, уже похоронившая все свои надежды, поверить, что это именно он стоит перед ней - запыленный, усталый, родной!..
Тихо вскрикнув, она бросилась к нему и застыла на его груди. Ее пальцы влились в пропыленный халат джигита с такой силой, что, казалось, оторвать их можно только с кистями рук…
Но они оторвались сами, как только стукнула распахнувшаяся дверь соседней кибитки. Лейла быстро вернулась на свое место, Тархан отодвинулся к двери. Вошла маленькая дезочка со смешно торчащими косичками. Она, хныча, пожаловалась Лейле:
- Овез подушку не отдает!
Тархан присел на корточки, вытер девочке под носом, посочувствовал:
- Не отдает, говоришь?
- Да!
- А ты маме пожалуйся!
- Мамы нету!
- Куда же она ушла?
За девочку ответила Лейла:
- Махтумкули-ага вернулся… Все собрались у него.
- Илли-хан тоже там?
- Да, все там…
- Тогда и я пойду! - сказал Тархан. - Надо важную весть передать.
Кибитку и мазанку Махтумкули окружало плотное кольцо людей. Все молчали, слышался только голос Махтумкули, рассказывающего о своей встрече с хакимом. Тархан постоял поодаль, подумал, что его появление прервет рассказ Махтумкули, и решил прийти попозже, когда люди начнут расходиться. Он повернул назад, но в темноте налетел на какой-то вбитый в землю кол и с шумом упал. Тельпек отлетел далеко в сторону.
Кто-то поднял его, отряхнул и громко засмеялся:
- Эй, батыр, половину клада мне отдашь!
Говорящий подошел ближе, протянул тельпек:
- Возьми свою голову! - И вдруг удивился: - Никак, это ты, Тархан?.. Когда вернулся?
Узнав Караджу, Тархан досадливо сморщился.
- Тише ты! - сказал он, поднимаясь и отряхивая халат. - Чего раскричался!
- А ты чего таишься? - еще больше изумился Караджа. - Воруешь, что ли? - И во весь голос закричал: - Эгей, люди!.. Тархан вернулся!..
У кибитки Махтумкули затихли, и сразу же тишина взорвалась разноголосым шумом. Люди вскакивали, оглядываясь по сторонам, ища глазами Тархана.
- У, ослиная глотка! - Тархан яростно скрипнул зубами и сделал шаг по направлению к Карадже. Тот испуганно попятился.
- Ты чего?.. Чего кидаешься, как бешеный?.. Думаешь, если дохлого тигра одолел, так и на людей кидаться можно?
Тархан грубо выругался и пошел к людям.
Первым его встретил Илли-хан.
- Отец т-т-тоже в-в-вернулся?
- Нет, - сказал Тархан, - он не вернулся.
- А п-п-почему?.. Г-г-где он?
- В Астрабаде!
- А т-т-ты как в-в-вернулся? - наседал Илли-хан.
- Взял да и прилетел! - пошутил Тархан.
Кругом засмеялись. Видимо, настроение у людей после рассказа Махтумкули было не плохим. Они окружили Тархана, словно видели его в первый раз, послышались вопросы.
- Эй, люди, садитесь! - прогудел бас Атаназара. - Проходи сюда, Тархан!
Тархан подошел, поздоровался с сидящими кружком стариками, сел возле Атаназара. Махтумкули сказал:
- От души поздравляю тебя, сынок, с возвращением! Сердар не вернулся с тобой, веришь?
- Не отпустили его, Махтумкули-ага, - ответил Тархан.
- А т-т-тебя п-п-почему отпустили? - снова не выдержал Илли-хан.
- Я сам ушел, - сказал Тархан. - Ни у кого разрешения спрашивать не стал. Крикнул: "О мой бог!", раскидал сарбазов до самого неба и - айда сюда!
Люди опять засмеялись. Илли-хан хотел что-то сказать, но от злости никак не мог совладать с собой. Подошла Садап.
- Хватит ерунду пороть! - прикрикнула она на Тархана. - Делом говори, где сердар?
Атаназар недружелюбно сказал:
- Потерпите вы, тетя, немного! Слова бедному сказать не даете своими вопросами! Всех нас интересует положение сердара. Сейчас Тархан нам все расскажет.