Юрий Всеволодович послал с сильной ратью младшего брата Святослава. К нему присоединился сын Давида Муромского, тоже Святослав, со своими ополченцами. Объединенные полки русских не только очистили земли порубежья, но и спустились вниз по Волге на ладьях, высадились на берег против города Ошела. Около города был сделан острог, огороженный крепким дубовым тыном, за острогом находилось еще два укрепления, а между ними вал. Молодые князья соименники решили начать осаду. Святослав Всеволодович отрядил наперед своих людей с огнем и топорами, а за ними стрельцов и копейников. Одни подсекали тын, другие полагали оплоты. Сильный ветер дул прямо в лицо, так что они задыхались от дыма. Тогда второй Святослав, князь муромский, приступил с другой стороны и зажег город по ветру. Огонь бурной рекой потек с улицы на улицу. Осажденные стали сдаваться на милость победителей. Булгарский князь спасся с малой дружиной бегством, а русские ратники с богатой добычей и множеством пленных поднялись сначала к Городцу, а оттуда вернулись по домам.
Зимой во Владимир явились булгарские послы с дарами и просьбой о мире.
Юрий Всеволодович отверг дары и просьбу, сказав:
- Рать стоит до мира, ложь до правды. Нет у меня к вам, поганым, веры. Ждите летом в гости.
…И вот теперь встреча обещанная настала: ждут, решили русских на полдороге перехватить.
Булгары приближались верхом на конях, за собой вели запряженного верблюда - с дарами, надо думать. Впереди всех ехал тот самый посланник, который являлся зимой во Владимир.
- Я думал, кто, а тут все те же, - недовольно встретил его Юрий Всеволодович. - Аль ты не уразумел прошлый раз?
- Уразумел, уразумел, господин! Наш князь шлет тебе имбирь, перец, гвоздику, изюм, мак…
- Ма-ак? Эва! У нас мак три года не родил, а все голода не было.
- Не только мак. Еще посуда обливная, шелк персидский, - продолжал печально перечислять посланник.
- Э-э нет. Дешевому товару дешевая и плата. За несходную цену захотели вы мир купить.
- Мы Аллахом клянемся! - в отчаянии воскликнул посланник.
- Клятва ваша стоит и того дешевле. Если русский князь мне клянется, он целует мне крест, я ему верю, как себе. А твоя клятва - звук пустой.
Юрий Всеволодович тронул коня, давая знать, что разговор окончен.
Булгары так его и поняли. Развернулись и поскакали в сторону степи, забыв или нарочно оставив груженного дарами двугорбого верблюда. Многие дружинники впервые видели диковинное животное и с изумлением разглядывали его.
- Слюна-то сколь длинна, ровно возжа!
- Бока облезлые… и кочки, горбы ободранные.
- Глядит надменно, ха-ха-ха, будто наша знать! Много, видать, о себе понимает!
Решили забрать его с собой, привести в Городец на потеху жителям.
Но когда через неделю переправились через Волгу, увидели у стен Городца целый обоз верблюдов, запряженных в двуколые крытые возки. При них был тот же самый посланник со своими спутниками и еще несколько булгар в зеленых чалмах.
- Это попы ихние, - догадался Давид Юрьевич.
- У них разные попы-то, кажись? Муфтии, имамы…
- Муллы еще.
Русские негромко переговаривались, не зная, чего ожидать. Один из священнослужителей вышел вперед со сложенными для молитвы руками. Второй держал перед ним Коран - толстую книгу в кожаном переплете с золотыми застежками.
- Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Наш народ просит русских заключить мир, какой прежде был, - сказал священнослужитель, положив руку на Коран, что означало мусульманскую клятву.
- Какой прежде был? - переспросил Юрий Всеволодович, помня, что прежние условия были с большой выгодой для русских князей. - Как при моем отце и деде?
- Да, да, как при Всеволоде Большое Гнездо, как при Андрее Боголюбском.
Юрий Всеволодович призвал дьяка, у которого в ларце были уже загодя заготовленные харатии с подвешенными на них восковыми печатями великого князя. Муфтий дал знак, и его прислужник подвесил на зеленых снурках печать булгарского князя. Харатии, скрепленные печатями, имели такую же силу, как и при рукоприкладстве сторон.
Так бескровно и победно закончился тот поход. Но кроме достижения мира и получения с булгар богатой дани, он имел и другие выгодные для русских княжеств последствия.
Кроме камских булгар, досаждала своими редкими и неожиданными набегами на окраины русских княжеств жившая в лесах за Окой мордва. Хотя стала она уже оседлым народом, занималась земледелием, имела свои города и крепости - тверди, однако нравы, обычаи, быт имела такие, какие у славян были три столетия назад. Но если вятичи, дреговичи и северяне той поры, повраждовав, все же находили общий язык, то мордовские племена мокша и эрзя жили столь обособленно и непримиримо, что и не роднились меж собой, и языки имели разные, прибегали в общении к услугам толмача. И внешне они отличались: эрзяне чаще белокуры и синеглазы, мокши смуглы, с тонкими чертами лица, а телесно сложены более могутно. Одно из немногого, что было общим для всей мордвы, - их пристрастие к белому цвету.
Воевавшие между собой мордовские князья искали заступничества у более сильных соседей, у тех же булгар, а чаще у русских.
Найдя покровителя на стороне, мордовские перебежчики давали клятву на верность и, произнеся роту, назывались ротниками.
Присяжным князем, ротником Юрия Всеволодовича был мокшанин Пуреш, а вел с ним смертельную схватку эрзянин Пургас, присягнувший князю булгарскому. Теперь, когда булгары потерпели сокрушительное поражение, Пургас ушел в дремучие, неприступные леса, а Пуреш, облаченный в белые одежды, на белом коне встречал русских князей на правом берегу Волги, близ впадения в нее Оки.
Владимирские и муромские князья и раньше, договариваясь о совместном походе, встречались при слиянии этих рек, однако же всегда лишь на своем, левом берегу Оки, откуда либо переправлялись через Оку, либо поднимались вверх против ее течения. И вот впервые ротник Пуреш торжественно принимал русских князей на Дятловых горах, которые лежали подковой по правобережью Оки и затем Волги. Венчал горы крутой обрывистый Откос, и если смотреть с него вниз впервые, то показаться может, что Волга в стремительном беге налетела на вставшие на ее пути горы и брызнула на две стороны, так что две реки образовалось. Это если впервые подняться на Откос, а человек, знавший эти места, как знал их Пуреш, отличал реки одну от другой по разному цвету воды и неодинаковой скорости течения, мог безошибочно указать даже в половодье стрелку - длинный песчаный мыс, образовавшийся на месте встречи Оки и Волги.
Юрий Всеволодович никаких таких подробностей не знал, зато с первого взгляда понял: это точно такое же, а может, и еще краше, место, на каком родной Киев стоит! Такая же гряда холмов, столь же широкая пойма на левом берегу, разве что Лысой горы нет, да и то, может, есть, если поискать…
- Не Пургас, а я теперь хозяин этих мест, спаси Христос русским князьям! - самодовольно произнес Пуреш, и при этих его словах Давид Муромский ухмыльнулся в свои пышные седые усы.
Юрий Всеволодович развернул коня влево. Освещенная косыми лучами закатного солнца Ока уходила вдаль синей лентой, а перед ней по Подолу, прямо под Откосом бежала с веселым журчанием в Волгу небольшая речка, точь-в-точь как Почайна в Киеве.
- Наши, мокшанские земли далеко отсюда, однако я лучше, чем эрзя Пургас, знаю его Дятловы горы, - продолжал ликовать Пуреш. - Пургасу не ведомо, что в пяти верстах отсюда со стороны волжских песков есть обширные пещеры.
- Нешто дятел продолбил, оттого и горы Дятловы? - опять с усмешкой, которая теперь светилась и в его больших серо-голубых глазах, спросил Давид Муромский.
- Не-е… Тут история другая, для нас, мордвы, вещая… Во времена стародавние здесь вот, где мы стоим, жил мордвин Скворец, друг и помощник Соловья-разбойника. Имел Скворец восемнадцать жен, которые родили ему семьдесят сыновей. Вся семья жила вместе, занимаясь скотоводством: пасла свои стада на горе, а к закату солнца гоняла их на водопой к Оке. Неподалеку обитал чародей Дятел, тоже благоприятель Соловья-разбойника. Один раз Скворец спросил Дятла, какое будущее ждет многочисленных детей, дятел ответил: "Если дети твои станут жить в мире друг с другом, то долго будут владеть здешними местами, а если разорятся, их покорят русские". Сказал это Дятел и просил с честью его похоронить. Скворец выполнил его последнюю волю и в честь чародея Дятла и назвал эти места. Скоро и сам Скворец помер, завещая своим детям жить во взаимном согласии. Но те не послушались старика, начали отчаянно воевать между собой, и скоро дядя нынешнего великого князя владимирского Андрей Боголюбский прогнал мордву с устья Оки.
Юрий Всеволодович слушал рассеянно. Когда Пуреш умолк, спросил:
- Пещеры, говоришь, есть?
- Да, да! Столь обширные, что, пожалуй, все твое воинство в них можно упрятать.
Давид Муромский опять тронул усы улыбкой:
- Думаешь, наше воинство столь ничтожно?
- Како - "ничтожно"? Вся великая мордовская рать от Дятловых гор до Свияги не стоит твоей одной дружины?