* * *
Только теперь Саша понял: раз упомянули Дрезден и обращаются с ним как с почетным гостем, значит, судьба его изменилась, и он должен за это благодарить генерала Судоплатова. Но где его найти?
К Саше приставили более разговорчивого майора и поселили в большом номере верхнего этажа гостиницы, с видом на Красную площадь, Мавзолей Ленина и Сталина и Спасскую башню Кремля. От этого вида у Саши захватило дыхание.
Он решился спросить майора:
- Извините за беспокойство, как я могу найти генерала Судоплатова?
Майор, тоже удивляясь вежливости его обращения, объяснил:
- Этого я не могу вам сказать. Вас вызвали по указанию председателя Президиума Верховного Совета. Наверху только недавно узнали о вашем подвиге в Дрездене и представили вас к правительственной награде.
Опять упомянули Дрезден. Что это значит? У Саши даже не было чувства радости от предстоящей награды. Его душа была измучена существованием в заключении, от радости он отвык и думал об одном: как узнать о судьбе мамы и сестер в Витебске, оставшихся в оккупации? Но спрашивать не решался. Он хотел увидеть генерала Судоплатова, ждал, что его представят генералу, тогда он и спросит.
Майор повел его в парикмахерскую на втором этаже, там приятно пахло одеколоном. Его стригла пожилая парикмахерша, но не наголо, как все годы, а сделала ему короткую прическу. Потом майор отвез его в пошивочную мастерскую для командного состава при Военторге на улице Калинина, и ему за день сшили новую темно-зеленую военную форму из дорогой ткани "диагональ", пришили к ней непривычные погоны сержанта. Когда Саша служил в Красной армии, погон еще не было, носили петлицы с красными треугольниками.
Зачем-то ему сшили еще гражданский костюм и пальто. Этого он совсем не понял, но догадывался, что начались "чудеса", обещанные капитаном. В отделении милиции ему выдали новый паспорт. Саша проверил: фамилия, имя, отчество, национальность - русский, место рождения - та самая деревня. Все правильно. И расписался.
Ни в газетах, ни по радио о Саше ничего не сообщали, да он бы даже поразился, если бы прочел о себе. Но корреспонденты западных стран и так постоянно толпились в вестибюле, им нетрудно было узнать, что в гостинице поселили какого-то строго опекаемого человека. В те годы освобождали много заключенных, и ходили глухие слухи, что разыскивают какого-то большого героя. Журналисты заподозрили в появлении этого человека скрытую тайну, пытались фотографировать его и заговорить с ним, узнать, кто он и почему он здесь. Но майор грубо их отстранял, не давал даже приближаться. Что-то было во всем этом странное.
* * *
Сашу Фисатова привезли в Кремль, он шел по длинным красивым коридорам в сопровождении майора, с любопытством оглядывался и ждал - сейчас он войдет в кабинет Судоплатова. Но его ввели в кабинет Михаила Георгадзе, секретаря Президиума Верховного Совета.
Обычно награды в Большом Кремлевском зале вручал сам председатель, но указ о Сашином награждении был издан с таким большим опозданием, что награду вручали без обычной помпы.
- Вот он, наш герой? - воскликнул Георгадзе и прикрепил ему на грудь золотую звезду Героя, орден Ленина и медали "За боевые заслуги" и "Участнику Великой Отечественной войны 1941–1945 гг." с профилем Сталина.
Саша ожидал чего угодно, но от золотой звезды на своей груди совершенно растерялся. Он вытянулся в струнку и, сквозь набежавшие слезы, сказал, как было положено:
- Служу Советскому Союзу! - Только голос сорвался.
Георгадзе показал ему на кресло:
- Садитесь, Александр Иванович. На вас надели форму - это только для награды. Теперь вы уже не военный, можете носить гражданскую одежду. Еще одна приятная новость: ваши радиопередачи из Дрездена очень помогли нашим союзникам военного времени. Поэтому вас наградили американским, английским и французским орденами. Вас приглашают в посольства этих стран для вручения наград. - Он посмотрел Саше в глаза и добавил: - Я, конечно, знаю, что с вами поступили несправедливо и наказали без вины, сослав в воркутинский лагерь. К сожалению, подобные ошибки в прежние годы допускались. Но теперь партия и правительство и лично товарищ Хрущев решительно встали на путь исправления этих ошибок. Так вот, в иностранных посольствах вам могут задать вопрос: "Где вы были все эти годы после войны?" Вы должны понимать, что это очень провокационный вопрос. Иностранцы не имеют права знать о существовании у нас лагерей. Поэтому лучше совсем не отвечайте на такую провокацию.
Саша напряженно слушал такого ответственного человека. Но как не ответить на вопрос, куда пропали восемь лет его жизни? Он удивленно переспросил:
- Извините за беспокойство, но если они будут настаивать?..
- С вами всегда будет сопровождающий человек, он скажет, что после серьезных травм военного времени вы лечились в санатории.
Саше вспомнил ледяной подземный "санаторий" никелевого рудника в Воркуте, с изнуряющей работой и голодным пайком, колючую проволоку, вышки с вооруженными часовыми. Он подумал: "Ладно, я ничего не отвечал фашистам, когда меня били на допросах, не признавался, когда меня обвиняли, что я американский шпион, теперь промолчу и в посольствах".
Но у него оставался один вопрос:
- Извините за беспокойство, но я хотел бы повидать генерала Судоплатова. Я хочу выразить ему благодарность за представление к высокой правительственной награде.
Саше показалось, что Георгадзе смутился, ответил не сразу:
- Видите ли, Судоплатов находится на излечении в санатории.
- Что с ним? - наивно воскликнул Саша.
- Точно не могу вам ответить, кажется что-то психическое.
- Как жалко! Такой важный человек.
Георгадзе сказал:
- Вас хочет видеть министр обороны маршал Жуков, он назначил вам прием.
- Неужели сам маршал Жуков? - у Саши от удивления отвисла челюсть.
* * *
Перед маршалом Жуковым Саша вытянулся изо всех сил:
- Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза!
- Здравствуйте, Александр Иванович, - улыбнулся Жуков. - Вольно. Садитесь.
Саша напряженно присел на край стула. Жуков посмотрел на него с улыбкой:
- Мне очень приятно видеть такого героя. Я рад, что справедливость восстановлена, вы на свободе и будете строить свою жизнь, как хотите. Что бы вы хотели делать?
- Учиться, товарищ маршал Советского Союза.
- Так. Хорошо. Чему учиться?
- Юридической науке, товарищ маршал Советского Союза. Я еще до войны хотел поступить на юридический факультет.
- Это хорошо, нам нужны юристы, чтобы лучше соблюдать законы. Вы ведь теперь демобилизованы, можете звать меня не по званию, а просто Георгий Константинович.
- Так точно, товарищ маршал Советского Союза.
- Ну вот, опять… Для учебы и жизни вам нужны будут деньги. Вам выдадут большую денежную компенсацию за потерянные годы службы - как в плену, так и в лагере.
- Благодарю, товарищ… - он осекся. - Георгий Константинович.
- Да, теперь обратились правильно. Раз уж вы хотите стать юристом, я объясню вам кое-что. В Англии и других странах есть закон: выплачивать бывшим военнопленным потерянную сумму. Я пытаюсь ввести у нас такое же правило. До сих пор все ведь было наоборот. Имелся у нас такой вредный человек Мехлис, начальник политуправления. По его указанию всех сдавшихся в плен признавали изменниками. Он, видите ли, считал, что, вместо того чтобы сдаваться противнику, все должны стреляться. Мехлис принес много вреда, очень глупый был еврей. Хотя Сталин евреев вообще не любил, но советы Мехлиса почему-то слушал. Это по его настоянию Сталин ввел в армии СМЕРШ, который вас несправедливо осудил. Но вы будете первым, получившим компенсацию за плен и за ссылку в лагерь.
К Саше вернулось его обычное состояние, он повесил голову и сказал:
- Спасибо большое, Георгий Константинович, я от денег отвык за двенадцать лет, но они мне пригодятся. Я очень, очень, очень вам благодарен. Извините за беспокойство, но мне хотелось бы повидать генерала Судоплатова.
Жуков нахмурился:
- Невозможно, он арестован и осужден на пятнадцать лет заключения.
- Осужден?!.. На пятнадцать лет?!.. Начальник контрразведки… За что?!
Жуков заметил, как это потрясло Сашу:
- С ним поступили несправедливо, как и с вами. Он принес много пользы нашей стране.
Саша ушел от Жукова абсолютно обескураженный.