- Нисколько, - смутившись, ответил Веселов. - "Гутен морген" по-немецки знаю. "Хальт" опять же, "хенде хох"…
- Вася ты, - презрительно сказал Клыков, - и к тому же полный хенде хох. А я так вот шесть языков знаю!
- Академик, - усмехнулся Фролов.
- А что. Три европейских и три наших - армянский, адыгейский и по-татарски мал-мал умею. Так вот по-немецки, баклан Вася, бан означает "вокзал". А вся шпана от Одессы до Ростова, и даже дальше, за Батайский семафор, знала про Жору, что он есть первейший вокзальный вор, а потому и Банщик. Не какой-нибудь клюквенник, который от бога из церкви тянет, или там краснушник - спец по товарным вагонам, или кукольник - мошенник, я не говорю уже закусошников, которым и шестерню перед вором в законе трудно доверить… У меня профессия - обеспечивать вокзалы. Но все это временно, былое. Вы ушли, как говорится, в мир иной… Когда обижают народ эти вот размудяи, у Жоры иная забота - побольше пустить их на шашлык. И сидеть мне до смерти в сучьем кутке, я хотел сказать, в камере-одиночке, если рука моя потянет к себе хоть один чемодан до дня полной победы. Даже если вокзал этот будет немецким…
Он перевел дыхание и хотел еще что-то сказать, но Фролов вдруг предостерегающе поднял руку. Все прислушались. В лесной тишине донеслась до них немецкая речь.
- Вяжи его! - шепотом приказал Чекину старший сержант. - Затаиться! Приготовиться к бою… Только пока не стрелять! Авось пройдут мимо… Немца спрятать под дерево!
…Первым заметил русских Вилли Земпер. Обер-лейтенант послал его вперед в паре с долговязым мекленбуржцем Густавом Круммахером подыскать место для привала, и понимавший лес баварец вышел к тому дереву, где расположилась группа Фролова. Оба немца были совсем близко, когда старший сержант понял, что враги их обнаружат, и срезал обоих прицельной очередью из автомата.
Густав Круммахер был убит наповал, а под судьбою Земпера черту подводить было еще рано. Две пули угодили в него. Одна разорвала шинель под мышкой, пронизала одежду и вышла вон за спиной, не оставив на теле Вилли и царапины, а другая ударила в рожок автомата, заклинив пружину подачи патронов. Оба сразу упали в снег. Густав Круммахер мертвым, а баварец поначалу ошеломленным от неожиданности, потом уже смекнул: раз в него стреляли в упор и попали, то ему вовсе ни к чему изображать себя живым. И Земпер лежал неподвижно в снегу, догадавшись, что встретила их, видимо, разведгруппа противника. Будучи обнаруженной, она примется уходить, ей не до того, чтобы уточнять - жив или мертв Вилли Земпер.
Когда обер-лейтенант Шютце услыхал треск автомата, он рассыпал взвод цепью, выставив с левого и правого флангов по два человека, приказал им быстро разойтись в стороны, затем продвинуться вперед и разведать окружавшую местность. Шютце доподлинно знал, что русских подразделений здесь быть не должно, но в этой странной войне, завязавшейся на Волховщине, трудно предполагать что-либо уверенно. Фронт перевернулся… Сплошной его линии не существовало. Да тут еще непредсказуемые действия русских, которые атакуют и ночью, и в праздники, когда порядочные солдаты позволяют себе отдохнуть от трудной работы, именуемой войной.
С остальными ландзерами обер-лейтенант стал осторожно продвигаться вперед, к месту, откуда стреляли. Но кругом было тихо. Как и предполагал Вилли Земпер, русские даже не приблизились к ним, чтобы удостовериться в результатах огня. В одно мгновение они свернули стоянку, прихватили Цильберга и стали отходить в южном направлении. Пленный хотел было замедлить движение, чувствуя, как близится освобождение из плена, но Жора Клыков вытащил из чехла остро отточенный нож, выразительно поводил лезвием у горла Цильберга и спросил: "Пойдешь как следует, сучий потрох?" Обер-лейтенант согласно закивал. "Я, я!" - забормотал он и больше не рисковал, ухитрялся поспевать за быстро идущими разведчиками.
- Дорога, старшой, - доложил Авдей Сорокин, - а за ней поляна…
- Пошли! - приказал Фролов. - А этому черту дай, Клыков, в зубы, если будет валандаться.
Он хотел пересечь дорогу до того, как немцы отрежут группу, но, едва она попыталась выйти из леса, вдоль дороги, справа и слева, раздались автоматные очереди. Посланцы Шютце опередили Фролова.
- Хана, ребята, - сказал старший сержант. - Обошли нас, гады. Влипли мы… Как эти самые куры в лапшу угодили. Надо прорываться. Но куда? Позади и по сторонам немцы. Вот она, дорога, а за ней открытое место. Опять же с нами документы трофейные и этот вот гусь.
- Смотри, старшой, - сказал Веселов. - Вишь, вот там…
- Чего там? - отозвался Фролов.
- Кусок ельника выдвинул на поляну, а за ним виднеется домишко. А может, и сарайчик какой.
- Принимаю решение, - сказал Фролов. - Наше спасение в "дегтяре", к нему есть четыре запасных диска, и опять же автоматы. Только в чащобе от пулемета пользы хрен да маленько. Ему обзор нужен. А в лесу нас гранатами забросают. Будем пробиваться к сарайчику, в общем, к избушке этой. Черта берем с собой. А ты, Степан, как самый из нас мелкий и вроде бы шустрый, уходи с документами. Всех немцы не выпустят, а ты мышкой, значит, проскользни. И веди к нам подмогу. Авось и выдюжим, отобьемся. Словом, как бой завяжем, давай, Степа, в сторону и, не открывая огня, смывайся.
- Лепи скачок, Степуха, - хлопнул Чекина по плечу Банщик, - и доложи начальству: мы торчим, как гвозди, и гансам не дадим себя подкрамзить, поймать то есть. Двигай до хаты, малый, за нас будь спок.
Обер-лейтенант Шютце не успел разгадать замысел разведчиков. Группа Фролова в броске достигла намеченной цели, отвлекла при этом внимание немцев от затаившегося до поры Чекина и без потерь разместилась в присмотренном Веселовым строении. Это была часовня Иоанна Богослова.
Упустив русских разведчиков, дав им возможность занять часовню, к которой нельзя было пробраться скрытно, обозлившийся Шютце сразу послал взвод в атаку. Но Авдей Сорокин успел изладить к бою "Дегтярев", и тот встретил их неприветливо.
Атаки с ходу у немцев не получилось. Двоих Авдей уложил наповал, троих ранил. Стеная и ругаясь, они отползли в укрытие, где их перевязали и оставили пока в ожидании отправки в тыл, хотя Вернер Шютце плохо представлял, что будет делать с ранеными. Теперь обер-лейтенант сожалел, что ввязался в драку с группой разведчиков, а это хорошие вояки, справиться с ними будет непросто. Он и отказался бы от этой затеи, но, наблюдая в бинокль за ходом перестрелки, явственно увидел, как русские гнали перед собой немецкого офицера. Честь его была задета, он лично должен освободить боевого соратника, кем бы он там ни был, а иванов уничтожить или взять в плен. Лучше второе, они могут многое рассказать. Это не случайные красноармейцы из обоза или хозяйственной команды.
А в это время иваны, судьбу которых раскладывал обер-лейтенант Шютце, думали-гадали, что им делать с пленным офицером.
- В расход его! - категоричным током заявил Клыков.
- Немец, он командованию, конечно, нужен, - размышлял вслух Алексей Фролов. - Да вот доставим ли живым?
- Самим бы выбраться, - вздохнул Веселов.
- Не каркай, Вася, - оборвал Авдей, он возился с диском, набивал тарелку винтовочными патронами, вынутыми из вещмешка. - Если выберемся, то и его с собою потянем.
- Успел ли уйти Степан? - проговорил Фролов.
- Смылся Степуха, это точно, - уверенно сказал Жора.
- Почему так считаешь? - спросил Веселов.
- А немцы б его нам уже показали, - объяснил Георгий. - Живого или б мертвого. Любят они таким макаром на психику давить. А раз не кажут - оторвался Чекин.
- Дай бог, - промолвил Фролов и огляделся по сторонам.
Ему показалось, будто кто еще присутствует в часовне. Только нет, никого здесь не было, кроме трех его товарищей да пленного офицера.
- Дай-то бог, да и сам не будь плох, - чинно начал Клыков, а затем выдал такой складный мат, сюжетно основанный на священном писании, что остальные чуточку озадаченно закрутили головами, заулыбались.
- Ты вот что, Георгий, - сказал, пряча улыбку и стараясь нахмуриться, Фролов. - Мы все тут, конечно, неверующие, только находимся вроде как в храме. Крест видел на крыше? Опять же надо уважение к другим, которые верят, иметь. У нас, это самое, свобода совести. Поэтому уважай… Шапки тут ломать не надо, околеем от мороза, а языки попридержите, с матом поменьше, Бога и Христа не трожьте.
Немцы открыли стрельбу, все попадали на деревянный пол, прижимаясь к нему, расползлись по углам, изготовились встречать незваных гостей, если они снова пойдут в атаку. Но те постреляли и смолкли. Обер-лейтенант Шютце не хотел больше терять солдат.
В его взводе был фельдфебель Эрих Толлер, выходец из Силезии, знал русский язык.
- Покричите им, Толлер, - предложил Шютце. - У них ведь ни одного шанса остаться в живых. Пусть выпустят немецкого офицера, потом выходят без оружия сами. Я сохраню им жизнь.
Эрих Толлер покричал. Вначале Банщик выдал на голос очередь из автомата, но Фролов выругал его, велел беречь патроны. Пусть себе треплются в удовольствие.
- А ежели я их отсюда покрою? - предложил Георгий.
- Остынь, - сказал Алексей. - Береги силы и злость копи, не пыли ею попусту, пригодится еще. Главное ведь впереди.
Несколько раз принимался кричать Эрих Толлер. Старая часовня молчала. Обер-лейтенант посмотрел на циферблат. Если через полтора-два часа не успеет расправиться с русскими, начнет темнеть, а ночью всякое может случиться. Нет, ждать он больше не будет.
- Готовьте огнемет. Мы изжарим этих упрямцев живьем.