- А я не боюсь! - горячо возразил Кузнецов. - Битый-перебитый я на море, и штормы меня стегали, и горячего воздуха наглотался, так что не сломаюсь. - И, посерьезнев, добавил: - Я могу с честью повторить слова Сергея Лазо и никогда от них не отступлюсь. Может, это и громко сказано, но душой я не кривлю…
Пережитое Кузнецовым нет-нет да и давало о себе знать. Но что было, то прошло. Теперь же Николай Герасимович, как выразился Жданов, "врастал" во флотские проблемы, а их в то время было немало. Одна из этих проблем одобрена вождем - торговый порт из Владивостока решено было перевести в бухту Находка. Но побывав в Ленинграде и изучив обстановку на Балтийском флоте, нарком ВМФ Кузнецов пришел к выводу о необходимости перенести главную базу флота поближе к устью Финского залива - в Таллин. Эту мысль он высказал Жданову.
- Поясни, не понял? - напрягся Андрей Александрович. Усики его задергались, словно он услышал Бог знает что.
- Сейчас, как вы знаете, штаб флота находится в Кронштадте, и это весьма осложняет управление Балтийским флотом. В случае войны это может отрицательно сказаться на боевой деятельности кораблей и особенно подводных лодок, - объяснил Кузнецов. - Если же штаб перевести в Таллин, то театр действий Балтфлота станет обширнее с военными базами в Лиепае, Риге, Таллине, Ханко…
"Верная мысль, и вождь ее одобрит", - подумал Жданов и огорчился, что она не пришла ему в голову.
- У вас есть еще что? - спросил он наркома ВМФ.
- Есть, Андрей Александрович. - Кузнецов на секунду замялся. - Но этот вопрос лучше доложить начальнику Генштаба Шапошникову.
- И все же, что за вопрос? - настаивал Жданов.
- Перевести главную базу Днепровской флотилии в Пинск. В оперативном отношении это было бы выгодно!
- Я за оба ваших предложения, - произнес Жданов. - Уверен, что товарищ Сталин это дело поддержит. Мы с вами сегодня же вечером ему эту идею выскажем…
Сталин одобрил предложение Кузнецова. Он даже похвалил его, заметив, что "молодой нарком ВМФ взял правильный курс на укрепление боеготовности флота".
- Жду от вас, товарищ Кузнецов, новых предложений, - сказал Сталин. - В мире тревожно, и нам следует укреплять Красную Армию и военный флот. Надо не ждать, когда враг нападет, а самим уже сейчас изучить его возможности, его уязвимые места, повышать бдительность.
Эти слова легли на душу наркома, казалось, что вождь поддержит его и в других начинаниях. И вдруг случилась осечка…
В середине сентября к Кузнецову прибыл Галлер, прихвативший с собой карты Балтийского моря и Польши. Коротко просил:
- Польшу захватили немцы. Кто следующий?
- Наверное, Норвегия и Дания… - Кузнецов недоговорил - зазвонил телефон.
Руководящий работник НКВД Масленников, ведавший пограничными войсками, просил принять его по "весьма важному вопросу".
- Я редко вас беспокою, Николай Герасимович, а тут срочное дело.
- Приезжайте, Иван Иванович.
Пока Галлер решал свои вопросы, прибыл Масленников. Был он высок ростом, широколицый, с задумчивым взглядом серых глаз.
- Что случилось, Иван Иванович? - улыбнулся Николай Герасимович, отвечая на его рукопожатие.
- Пограничники получили приказ высшего начальства продвигаться на запад Белоруссии и Украины, - произнес гость. - Но без помощи кораблей Днепровской военной флотилии нам никак не обойтись. Как флотилия будет действовать в пограничном районе? Мне надо согласовать с вами свои действия. Операция войск Красной Армии по освобождению Западной Белоруссии и Западной Украины вот-вот начнется…
"Что я мог сказать? - вспоминал позднее Кузнецов. - Не хотелось признаваться, что я даже не осведомлен о выступлении наших частей. Обещал разобраться и немедленно поставить пограничников в известность. Едва закрылась дверь за Масленниковым, я позвонил председателю Совнаркома В. М. Молотову и попросил о приеме.
- Ну что ж, приезжайте, - ответил он.
Я спросил Молотова, почему наш наркомат даже не поставили в известность, что Днепровская военная флотилия должна участвовать в операции.
Ясного ответа я не получил. Я понимал, что оперативными вопросами он не занимался. Поэтому хотелось поговорить о создавшемся положении со Сталиным, но попасть в те крайне напряженные дни к нему не удалось. Позднее я пожаловался ему, что нас не информируют о военных мероприятиях. Сталин спокойно ответил:
- Когда надо будет, поставят в известность и вас.
Что оставалось делать наркому ВМФ? Он срочно послал в Днепровскую военную флотилию заместителя начальника Главного морского штаба контр-адмирала Алафузова, потребовав от него на месте принять все нужные меры, о чем и сообщить в наркомат. Потом связался по телефону с Масленниковым.
- Иван Иванович, корабли Флотилии окажут пограничникам всю необходимую помощь. Распоряжения на этот счет мною даны.
Корабли Днепровской военной флотилии приняли участие в операции по освобождению Западной Белоруссии и Западной Украины. Моряки хорошо себя проявили, поддержав армейские части и пограничников.
Утром, едва Кузнецов вошел в кабинет, позвонил Сталин.
- Вы знакомы с наркомом судостроительной промышленности Тевосяном?
- Я с ним завтра встречаюсь. Корабли-то нам нужны как воздух! Но строят их черепашьим шагом.
- Вот-вот, черепашьим шагом, - сердито отозвался Сталин. - Вчера у меня был Тевосян, и я потребовал, чтобы вместе с вами он наметил, что дать флоту в первую очередь - крейсера или подводные лодки.
- Лучше, если даст он и то и другое…
Но Сталин уже положил трубку, даже не дослушав. От этого Николаю Герасимовичу стало не по себе. Какое-то время он сидел задумавшись, потом позвонил адмиралу Галлеру.
- Лев Михайлович, вы мне очень нужны!
У начальника Главного морского штаба ВМФ был большой опыт службы на флоте. Галлер командовал линкором "Андрей Первозванный", когда в 1919 году вспыхнул мятеж в форту Красная Горка. Он лично командовал корабельной артиллерией, которая вела огонь по мятежникам. А после Гражданской войны Лев Михайлович руководил восстановлением Балтийского флота.
- Что случилось? - блеснул глазами Галлер, прикрыв за собой дверь. - Я только начал разговор с главным кадровиком.
- Ничего особенного, Лев Михайлович. - Нарком кивнул ему на кресло. - Завтра с утра едем вместе к наркому Тевосяну.
Товарищ Сталин распорядился, чтобы втроем мы обсудили вопросы постройки новых кораблей. Вот и давайте сейчас посмотрим, что надлежит сделать.
- Я схожу за своей рабочей тетрадкой, там все записано, что нам надо просить у Тевосяна…
Часа два они оба сидели у наркома Тевосяна, им удалось найти с ним общий язык и почувствовать доброжелательное отношение к флотским проблемам. Правда, по некоторым вопросам Кузнецову пришлось поспорить, но ради дела чего не бывает!
- Я люблю военный флот, Николай Герасимович, - сказал на полном серьезе Тевосян, пощипывая тонкими пальцами свои колючие усы. - И ты любишь… Так что нам делить? И товарищ Сталин любит флот, значит, что мы решим, то он и одобрит. Ну, как?
- Убедил ты меня, Иван Федорович, - улыбнулся Кузнецов, отдавая папку с документами Галлеру. - Жаль, что нам с вами не довелось участвовать в дискуссии, каким быть Военно-морскому флоту и какие задачи он призван решать. Теперь вот нам надо думать, нужны ли флоту линкоры и тяжелые крейсера.
Дискуссия, о которой упомянул нарком ВМФ, проходила, когда начальником ВМС РККА был Муклевич, в ней приняли участие ученые, руководители, конструкторы и специалисты промышленности. Муклевич тогда объявил:
- Будем строить разные корабли и подводные лодки, нужные для обороны, а не для войны за овладение морями и господства на океанах. Поэтому строить линкоры и тяжелые крейсера нет смысла.
После этой дискуссии, когда Кузнецов стал командующим Тихоокеанским флотом, уже другой начальник ВМС, Орлов, по требованию ЦК партии представил в Совет Труда и Обороны десятилетнюю программу кораблестроения, где были преимущественно линкоры и тяжелые крейсера, а также один авианосец. Но осуществить эту программу помешала война, и это, как считал Кузнецов, было к лучшему.
Первомайский парад на Красной площади был людный. У всех - радостные лица, к тому же погода выдалась хорошая. Утро тихое, безветренное, в небе островками плыли белые облака. Нарком ВМФ в числе других военачальников стоял на трибуне мавзолея и не сводил глаз с площади, когда по ней стройными рядами, чеканя шаг, шли красиво и слаженно курсанты Ленинградского военно-морского училища имени Фрунзе. Им горячо рукоплескали москвичи и гости столицы. Сталин тоже хлопал в ладоши. Повернувшись к Кузнецову, он сказал:
- Хорошее морское училище, и готовит оно для флота отменных командиров. Так мне заявил нарком Ворошилов. Вы, кажется, тоже в нем учились?
- Давно, товарищ Сталин, еще в двадцать шестом году. Когда плавал на корабле, то рассказывал морякам, что это училище создавал Петр Первый.
- Выходит, этому училищу уже более двухсот лет? - удивился Сталин.
- Так точно! - Нарком помолчал. - Я вот о чем подумал. Давайте учредим День Военно-морского флота и будем широко отмечать его! Народ наш любит моряков, и этот праздник всем придется по душе. И военный флот от этого выиграет. Как вы считаете?
- Хорошая мысль, - согласился Сталин. - Надо подумать…
Вскоре после майских праздников Кузнецову позвонил секретарь ЦК партии Жданов, который вместе с Молотовым курировал военный флот.