- Ну хорошо. - Сергей Львович был рад, что беседа с сыном течёт мирно. - Будешь ты всё же писать Шишкову о плутне Ольдекопа? - И Сергей Львович поморщился. Коммерция в искусстве! Его коробило даже то, что Надежда Осиповна занята проектами откупа вина.
Но сын был в затруднении. Именно потому, что он написал льстивое стихотворение, ему совестно было обращаться к новому министру с личными просьбами.
- Я подумаю, - сказал Пушкин неопределённо.
Он вышел во двор. Там Михайло Калашников собирал обоз. Да, уже загодя готовились к возвращению в Петербург и на низкие телега, устланные соломой, грузили часть мебели. Ожидание полного одиночества охватило его. Как проведёт он один зиму в глухой деревне?
Чья-то коляска на рысях въехала во двор. Ну конечно же: круглолицый румяный господин, который махал шляпой, не кто иной, как Иван Матвеевич Рокотов. Пушкин тотчас вернулся в дом. Рокотов, который, как сообщил Адеркас, определён наблюдать за ним, Пушкиным!
Скрестив руки на груди, Пушкин стоял в углу зальца.
- Драгоценная... - Рокотов поцеловал у Надежды Осиповны руку. - Почтеннейший... - Он обменялся поклоном с Сергеем Львовичем. - Александр Сергеевич! - воскликнул он и протянул руку.
Но тот от рукопожатия отказался. Он, Пушкин, под наблюдением этого опочецкого помещика?
- Напрасно вы так, - не обиделся, а расстроился Рокотов. - Напрасно, Александр Сергеевич. Ведь именно по щекотливому делу-с я и приехал... Однако почему же я не всех вижу? - Он оглядел комнату.
- У моей дочери мигрень, - объяснила Надежда Осиповна. - Она страдает мигренями.
- Ах, я понимаю, она избегает меня! - воскликнул Рокотов. - Я очень даже понимаю. - И сел на указанное ему место. Он обратился к Сергею Львовичу: - Нужно ли мне говорить о дружеских чувствах, о более чем дружеских, которые я питаю ко всему вашему семейству... Вы знаете мои чувства. Может быть, я прежде не сумел их достаточно выразить... Но Александр Сергеевич! Ваше имя знакомо каждому образованному человеку. И вот - щекотливое дело-с! - Он снова обратился к Сергею Львовичу: Я мирный человек. Я скромный человек. - И воскликнул, обращаясь сразу ко всем: - Я решительно отказался! Прошу вас, Сергей Львович, без промедления поехать со мной к предводителю дворянства Пещурову, чтобы я мог при вас объявить ему о моём решении. Наблюдать за высокочтимым Александром Сергеевичем - нет! Для меня это дело чести!
Сергей Львович не на шутку разволновался.
- Боже мой, сколько хлопот! - воскликнул он. - Вот что ожидало меня на старости лет... Но я еду с вами, почтенный Иван Матвеевич, еду к Алексею Никитичу Пещурову. Потому что я трепещу за своего сына! Александр, ты должен быть благодарен...
Но Пушкин вовсе не чувствовал благодарности, он испытывал оскорблённость, раздражение. Он сказал насмешливо:
- Неужто, Иван Матвеевич, вы отказываетесь от столь почётного поручения?
Рокотов не понял иронии.
- Решительно отказываюсь, Александр Сергеевич. Узы, которые связывают меня с вашим семейством... Я сошлюсь на здоровье...
- Я не доставил бы вам много беспокойства, - сказал Пушкин. - Я собираюсь безвыездно сидеть дома... Впрочем, вместо вас конечно же назначат кого-нибудь другого...
Итак, Сергей Львович неожиданно собрался в дорогу! Приодевшись и приосанившись, в коляске Рокотова он отправился за шестьдесят вёрст в село Лямоново к уездному предводителю дворянства Пещурову.
...Какая необычная осень! Будто всеми яркими красками - багрянцем, позолотой - хотела она утешить поэта. Перелески, поля, дорога, гнезда цапель, остающихся зимовать, - нет, он не будет один!
Последняя правка. Он вставил диалог Земфиры с Алеко, чтобы прояснить замысел и углубить образы. Убрал "смуглые и косматые", "старух косматых нагота", оставив лишь свидетельства вольной непритязательности: "изодранные шатры" да "убогий ужин"...
И исправил дату окончания: 12 октября.
IX
"Г. псковскому гражданскому губернатору,
г. действительному статскому советнику
и кавалеру
Борису Антоновичу Адеркасу.
Мне сообщена высочайшая его императорского величества воля, дабы я учредил над Пушкиным, сосланным на жительство к родственникам своим в губернии, Вам вверенной, надлежащий надзор.
Во исполнение сего я поручаю Вашему превосходительству снестись с предводителем дворянства о избрании им одного из благонадёжных дворян для наблюдения за поступками и поведением Пушкина, дабы сей по прибытии в Псковскую губернию и по взятии Вашим превосходительством от него подписки в том, что он будет вести себя благонравно, не заниматься никакими неприличными сочинениями и суждениями, находился под бдительным надзором, причём нужно поручить избранному для надзора дворянину, чтобы он в таких случаях, когда замечены будут предосудительные его, Пушкина, поступки, тотчас доносил о том мне через Ваше превосходительство. О всех же распоряжениях Ваших по сему предмету я буду ожидать Вашего уведомления".
"Его сиятельству, его императорского
величества генерал-адъютанту господину
генералу от инфантерии, рижскому военному
и псковскому, лифляндскому, эстляндскому
и курляндскому генерал-губернатору и кавалеру
маркизу Филиппу Осиповичу Паулуччи.
Псковского гражданского губернатора фон Адеркаса
РАПОРТ
Имея честь получить предписание Вашего сиятельства за № 3013 о высланном по высочайшему его императорского величества повелению на жительство во вверенную мне губернию коллежском секретаре Пушкине и о учреждении над ним присмотра, я относился к г. губернскому предводителю дворянства, дабы избрал одного из благонадёжных дворян для наблюдения за поступками и поведением его, Пушкина, и получил от него, г. губернского предводителя дворянства, уведомление, что попечителем над Пушкиным назначил он коллежского советника Рокотова, который, узнав о сём назначении, отозвался болезнью, а равно и от поручения, на него возложенного. Г. губернский предводитель дворянства уведомил меня о сём, присовокупив, что, помимо Рокотова, которому бы можно поручить смотреть за Пушкиным, он других дворян не имеет.
Итак, по прибытии означенного коллежского секретаря Александра Пушкина, и по отобрании у него подписки, и по сношении о сём с родителем его г. статским советником Сергеем Пушкиным, известным в губернии как по добронравию, так и по честности и который с крайним огорчением о учинённом преступлении сыном его отозвался неизвестностью, поручен в полное его смотрение с тем заверением, что он будет иметь бдительное смотрение и попечение за сыном своим".
"Псковскому гражданскому губернатору.
На рапорт Вашего превосходительства за № 7787 даю знать, что если отец высланного на жительство во вверенную Вам губернию к родственникам коллежского секретаря Пушкина г. статский советник Пушкин согласится дать подписку в том, что он будет иметь неослабный надзор за поступками и поведением своего сына, то в сём случае может сей последний оставаться под присмотром отца своего и без избрания особого к таковому надзору дворянина, тем более что родительская власть неограниченней посторонней и что отец Пушкина по удостоверению Вашего превосходительства есть из числа добронравнейших и честнейших людей..."
"Опочецкому предводителю дворянства
А.Н. Пещурову.
...Если статский советник Пушкин даёт подписку, что будет иметь неослабный надзор за поступками и поведением сына, то в сём случае последний может оставаться под присмотром своего отца и без избрания особого к таковому надзору дворянина, тем более что отец Пушкина есть из числа добронравнейших и честнейших людей..."
- Куда ты едешь?
- Я еду кататься верхом...
- Ну да. Но куда, куда?
- Прости, я не понимаю...
Пушкин стоял возле лошади, уже держась за дужку, готовый вскочить на седло, а Сергей Львович простёр руки к нему, будто пытаясь удержать.
- Куда же ты едешь?
Но Пушкин не ответил. Он вырвал уздечку из рук Петра и дал лошади шпоры. Бешенство, которое он испытывал, туманило голову. Что происходит в доме? Отец явно следит за ним...
Вот и парк и лес позади, он на дороге среди холмов.
Быстрая скачка несколько успокоила. Может быть, всё не так страшно? Может быть, он неправильно понимает отца?..
Он шагом направил лошадь через луг к роще. Сегодня девятнадцатое октября, день единственный, особый: лицейская годовщина. Кто и где празднует неразрывное братство? Судьба, рок безжалостно разметали их, но даже издалека, с кавказских отрогов, из сибирской холодной пустыни, с чуждых заморских берегов сердца устремляются к общей их колыбели - Лицею.
Дельвиг писал, что в Петербурге решено встретиться на квартире живущих вместе Вольховского, Стевена и Яковлева. И воображение перенесло в Петербург на шумную лицейскую пирушку. Вот он, Дельвиг, милый Дельвиг, милый барон - на пиру он преображается и из благодумного мечтателя превращается в буйного задиру. Это он написал прощальную лицейскую песню. А теперь он стоит - раскрасневшийся, возбуждённый - и звучно декламирует: