- Нет. Бог миловал, - смеялся Лефорт. - Не хватало ещё царскому любимцу по вантам бегать.
Они смеялись, вспоминая сегодняшние разговоры в присутствии герцога.
- Слушай, Питер, герцог мой давний друг, и мне как-то неловко дурачить его. Может, всё же сказать ему по секрету, кто ты на самом деле?
- Ладно, скажи, - вздохнул Пётр, - но только после того, как я отъеду из Митавы.
- Но почему, Питер?
- Да не хочу я привязывать к себе ничьего внимания. Мы же договорились в Москве, все лавры сбираешь ты. И даже если скажешь Фридриху, попроси его поменьше болтать. Пока, слава Богу, никто не догадывается и волонтёры с солдатами держат язык за зубами.
- Кому ж захочется твою плеть на себе опробовать.
Они ещё вдвоём выпили несколько бутылок вина и легли спать уже за полночь, что было несвойственно бомбардиру. Но всё равно Пётр проснулся, едва начал брезжить рассвет. Чтоб не разбудить храпевшего Лефорта, тихонько оделся, натянул сапоги и вышел на цыпочках, прикрыв осторожно дверь.
Во дворе за сараем справил малую нужду и, услышав ширканье пилы и стук топора, доносившиеся откуда-то из-за построек, прошёл туда. Там три плотника трудились, обтёсывая брёвна, видимо готовясь из них рубить сруб.
- Доброе утро, - приветствовал их по-немецки Пётр, снимая шляпу.
- Доброе, доброе, - отозвались те.
И когда двое, отложив топоры, взялись за двуручную пилу, Пётр попросил:
- Позвольте-ка мне поразмяться малость? - И взял топор. - Как прикажете отёсывать?
- Квадратом, господин. Брусом.
Пётр выбрал бревно помощнее, взял дручок, накатил его на полено. Встал так, чтоб бревно было у него меж ног, и, поплевав на ладони, начал отёсывать сразу с двух сторон попеременке. Плотники намётанным глазом определили, что-де парень знает дело. Однако едва он прошёл пару футов, как старый плотник предложил:
- Давай-ка, парень, отобьём черту всё же.
- Давай, - согласился Пётр.
Вместе с плотником он натянул на бревне чёрную бечеву, отбили черту с одной стороны, потом - с другой.
- Ну вот теперь легче идти будет. Верно? - молвил старик.
- Верно, дедушка, - согласился Пётр, берясь опять за топор.
Солнце уже высоко поднялось, когда отыскал его Меншиков.
- Мин херц, меня послали тебя искать. Герцог на завтрак зовёт.
- Это бревно я дотешу́, - сказал Пётр плотникам. - Не трогайте его.
- Хорошо, господин, - отвечал старик, с уважением поглядывая на бомбардира.
В тот день Пётр добил-таки бревно, вытесав из него хороший ровный брус. Старик вымерял все стороны, погладил рукой, похвалил:
- Хороший ты мастер, господин.
- Спасибо, дедушка.
- За что, сынок?
- За оценку.
С вечера Пётр договорился с Лефортом, чтобы завтра выехать пораньше с волонтёрами на Либаву.
- Возчики отвезут нас и воротятся. Я из Либавы на Кёнигсберг хочу пройти морем, а вы уж валяйте по суше.
- Хорошо, Питер. Нетерпелив же ты.
- Хочу скорей увидеть Балтийское море, Франц Яковлевич.
- Ладно, ладно, скачи.
Утром Лефорт вместе с герцогом проводили Петра, уезжавшего с волонтёрами на пяти подводах. Помахал рукой и, дождавшись, когда телеги скрылись за кустами лесной дороги, сказал герцогу:
- Ты уж на меня не серчай, Фриц.
- За что я на тебя должен сердиться, Франц?
- Дело в том, что герр Питер вовсе не бомбардир, хотя и бомбардир тоже.
- А кто же?
- Царь. Государь всея Руси.
- Ты что? Серьёзно? - вытаращил глаза герцог.
- Разумеется, - вздохнул Лефорт.
- Да что ж ты мне раньше-то... да я бы хоть поговорил... посмотрел бы.
- Он не разрешил, Фридрих. Он путешествует инкогнито, считает, что любопытные зеваки только мешают ему. Кстати, разрешив открыть тебе его инкогнито только после отъезда, он очень просил, чтоб ты никому не сообщал этого без нужды. Хорошо?
- Ах ты, - не мог успокоиться герцог, - да если б я знал. Вообще-то он произвёл на меня очень хорошее впечатление. Нет, я-то каков, - сокрушался Фридрих и вдруг словно что-то вспомнил: - Погоди, погоди, он же, кажется, что-то там делал с моими плотниками.
- Ну что? Известно, тесал, наверное. Он же отличный плотник.
Герцог тут же побежал за амбары, где работали плотники.
- Эрнст, - обратился к старику. - Что у вас делал наш гость? Ну герр Питер?
- Вытёсывал брус из бревна.
- А где он? Брус где?
- Вон он. Скоро положим в стену.
- Не кладите его.
- Почему?
- Не кладите. Я очень прошу. Возьмите коней и приволоките ко мне во дворец.
- Во дворец? - удивился старик.
- Да, да, во дворец.
Плотники переглянулись в удивлении, пожали плечами, двинули выразительно бровями.
- Нет, нет, Эрнст, - успокоил герцог. - Я в своём уме. Как велю, так и сделайте.
- Хорошо, перед обедом привезём брус.
- Только обязательно этот, Эрнст, который вытесал герр Питер.
Брус перед обедом приволокли с помощью двух коней, кое-как втащили его в нижнюю залу. Он был довольно тяжёл, и помогали ещё плотникам конюхи, положили у стены.
- Спасибо, Эрнст, ступайте, - отпустил герцог рабочих.
Фридрих сел на брус, похлопал по нему ладонями, засмеялся, довольный, и сказал Лефорту:
- Надеюсь, ты-то, Франц, понимаешь, что это для меня лучший и самый дорогой сувенир от русского царя.
- Понимаю, Фриц, - засмеялся Лефорт.
И не догадывались оба, что сувенир этот переживёт и их, и даже их внуков и правнуков, а через сто лет станет одной из замечательных достопримечательностей Митавы: "Это бревно отёсывал сам Пётр Первый!"
Однако бомбардир Пётр Михайлов всё ещё находился в Курляндии. Едва прибыв в Либаву, он тут же побежал к морю. Балтийское море встретило его неприветливо, штормом. Но он стоял на берегу, придерживая рукой шляпу, чтоб не сорвало ветром, и был счастлив, глядя на накатывающие седые валы, на болтавшиеся на рейде судёнышки с голыми мачтами.
Незаметно сзади подошёл какой-то незнакомец в матросской куртке, встал рядом и, выругавшись, что-то сказал. Пётр плохо расслышал из-за ветра, крикнул:
- Что ты сказал, друг?
- Я говорю, траверсье, и, кажется, надолго.
- А что такое траверсье?
- Так называют здесь ветер, дующий прямо в порт. Он очень опасен, - матрос сплюнул. - Не даёт выйти в море.
- Будем знакомы!- крикнул Пётр. - Меня зовут Питер. А тебя?
- Билл.
Незнакомец чем-то приглянулся Петру, видимо тем, что он угадал в нём профессионального моряка.
- Послушай, Билл, ты не находишь, что после такого ветра не мешает опрокинуть по стаканчику?
- Оно бы неплохо, но я на мели.
- Я угощаю. Веди, где тут у вас кабак?
В портовом кабаке, где пахло не только спиртным, но и жареным мясом и ещё чем-то вкусным, Пётр ощутил неутолимый голод.
- Что будем пить, Билл? - спросил он моряка, усаживаясь с ним за свободный столик.
- Ром хорошо согревает, Питер.
- Ром так ром. Эй, малый! - окликнул Пётр мальчика, прислуживавшего в кабаке. - Три бутылки рома. И что-то поесть. Что у вас есть?
- Баранья спинка, сударь, с кашей, яичница с салом.
- Три бараньих спинки, три яичницы. Да поживей, мы с другом продрогли. - Пётр подмигнул моряку: - Верно, Билл?
- Верно, Питер, - согласился тот, с некоторым уважением начиная посматривать на спутника. - Я вижу, Питер, ты неплохо устроился, коль заказываешь ром бутылками, жратву тройками. Нас же двое.
- Я ем за двоих, Билл. Ну и тебя же надо угостить.
Они выпили по первому стакану. Моряк погладил свою грудь, молвил удовлетворённо:
- Захорошело-о. - И, принимаясь за баранью спинку, спросил: - Скажи, Питер, где ты так славно устроился?
- Я-то? - переспросил Пётр, быстро соображая себе денежную морскую должность. - Я, Билл, шкипер с капера. С русского.
- У-у, - понимающе протянул моряк. - Вашему брату, конечно, живётся не то что нам.
- А ты где, Билл?
- Я на "Святом Георгии" моряком. Он здесь на рейде болтается.
Пётр наполнил ромом снова стаканы.
- Ну и куда ж твой "Георгий" идти собирается?
- Купец. Куда подрядится, туда и пойдёт. А где твоя посудина?
- Моя? - опять переспросил Пётр, вновь соображая, куда бы ему поместить своего мифического капера. - Наш корвет в Кёнигсберге стоит на приколе.
- И на кого ж вы охотитесь?
- Ну, Билл. - Пётр с укоризной покачал головой, ещё не придумав, на кого бы он здесь "охотился", и прекратил дальнейшие вопросы, намекнув на секретность своей миссии. - Сам понимаешь...
- Всё, всё, Питер, молчу, - удовлетворённо закивал моряк, поняв свою оплошность: кто ж спрашивает государственного пирата, на кого он охотится.
Впрочем, подумав, Пётр сам сообразил, что каперу, да ещё русскому, в Балтийском море делать нечего. Во-первых, у России здесь пока, слава Богу, нет врагов. Но самое главное, нет и кусочка балтийского берега, где мог бы быть русский порт. Другое дело капер на Черном море, там хоть Азов есть, Таганрог строится. А то в Балтийском море! Эх, Питер, Питер! Но Билл, слава Богу, не очень-то задумывается, вон с удовольствием расправляется с бараньим седлом. Пётр вновь наполнил стаканы ромом.
- Выпьем, Билл.