- Мне нельзя без царя... меня прогонят... я умоляю... - На глазах Вилли явились даже крупные слёзы.
- Чего он там? - спросил Пётр Шафирова.
- Говорит, его прогонят со службы, если он без тебя воротится, герр Питер.
- Вот бабы, - покачал головой Пётр, - это ж надо так над слугой изгаляться. Ладно, скажи ему, мол, приду, но только чтоб, кроме курфюрстин, никого там не было. С ними посижу, так и быть, часок. Надо ж выручать парня.
- Он говорит, там ещё музыканты.
- Никого, я сказал. Музыканты у нас и свои есть. Будут один-два застольных слуги, и довольно.
Камергер летел назад как на крыльях, уже не разбирая дороги, все чулки даже сзади забрызгал. Софья, узнав об условиях гостя, поворчав: "Дикарь есть дикарь", - приказала всем удалиться, а итальянских музыкантов и певицу загнала в мезонин, велев сидеть там тихо, как мышкам.
- Ступай, Вилли, веди царя.
Пётр взял с собой Меншикова и позвал Лефорта.
- Идём, Франц, ты знаешь, как с этими принцессами надо обращаться. Да и переводчиком будешь, где надо.
Когда вышли и двинулись по сумеречной улице, Пётр увидел впереди у дома кучу народа, спросил камергера:
- Что это там за люди?
- Это все придворные курфюрстины, она их выгнала из дому, а они хотят видеть вас.
- Я что им, слон? - проворчал Пётр и свернул в переулок. - Зайдём с задов.
Камергер не смел перечить, хотя очень хотелось ему пройтись перед своей дворней с царём рядом. А пришлось пробираться через сад, мимо дровяного сарая и конюшни, окончательно ухлюстав туфли.
Курфюрстины Софья и Шарлотта, оправив свои кринолины, сидели, не сводя глаз с входных дверей. Около были и присмиревшие Доротея с Георгом.
Но камергер вдруг появился с другой стороны, из кухни, и, вытянувшись, произнёс торжественно:
- Его величество герр Питер!
И отступил, как и положено, уступая дорогу гостям.
Обе курфюрстины были ошарашены столь необычным появлением царя из поварни. Софья и забыла, что надо было сказать при этом. Смутились не только хозяйки, но и сам гость до того, что даже прикрыл рукой глаза.
- О, государь, как мы благодарны вам за столь высокую честь, - заговорила наконец Софья, делая изящно книксен.
Лефорт перевёл её слова. Пётр смущённо пробормотал:
- Я не могу говорить.
Но находчивый Франц Яковлевич перевёл, что герр Питер тоже безмерно счастлив видеть таких прекрасных дам. Однако ни Пётр, ни курфюрстины не поверили переводу, поскольку он оказался раза в три-четыре длиннее царской фразы.
- Франц, не ври, - сказал сквозь зубы Пётр.
- Что ты, Питер, разве я посмею.
Лишь принцессы тактично промолчали о своей догадке.
- Прошу, ваше величество, разделить с нами скромный ужин, - пригласила Софья гостя к столу.
С двух сторон возле Петра сели Софья и Шарлотта. Он чувствовал на себе их любопытствующие взгляды, оттого сильно стеснялся и даже краснел, и от некоего волнения голова его дёргалась чаще, а лицо время от времени искажала невольная гримаса.
Говорила в основном Софья:
- Ваше величество, как вам показалась наша страна?
- Франц, скажи им, пусть называют меня просто герр Питер. Ваша страна прекрасна, я ей очарован, принцесса.
- Чем она понравилась вам, герр Питер?
- О-о, у вас есть море, прекрасные корабли, заводы. А какие у вас мастера!
Меж тем по знаку Софьи лакеи стали разливать по кубкам вино, принесли жаркое и начали раскладывать его по тарелкам. С лакеями курфюрстина объяснялась лишь знаками, не произнося в их сторону ни одного слова. Она была всецело поглощена высоким гостем.
Выпив вина и приступив к жаркому, Пётр наконец обрёл свойственную ему естественность, ел с аппетитом и довольно шумно, не обращая внимания на Лефорта, который знаками пытался объяснить Петру, для чего возле его прибора лежит салфетка. Франц тыкал себя в грудь, прикрытую салфеткой, призывая Петра сделать то же. Но где там!
- Скажите, герр Питер, я слышала, что вы берётесь за всякую чёрную работу. Для чего это?
- Милая принцесса, - улыбнулся Пётр, действительно находя свою собеседницу милой. - Я хочу образовать свой народ, научить новым ремёслам, профессиям и потому должен уметь всё. Понимаете? Всё сам.
- И вы умеете?
- Да. Не всё, конечно, но многое. На море, например, я могу делать всё от юнги до капитана. Я знаю корабли от киля до клотика, от форштевня до ахтерштевня. Я могу плотничать, токарничать, конопатить, смолить, красить, класть стену, печь, рубить дом, стрелять из пушек и мортир. Разве это плохо?
- Но, герр Питер, вы же государь, это не ваше дело. Есть на то подданные.
- Нет, милая курфюрстина, я должен являть своим подданным пример в любой работе. Только так я смогу вытащить мою страну из нищеты и темноты.
- А достанет сил?
- А почему бы и нет, - засмеялся Пётр и, взяв со стола серебряную тарелку, свернул её в трубку. - Пока есть, как видите.
- Поразительно! - воскликнула Шарлотта.
С немым восторгом смотрел на Петра юный Георг, как всякий мальчишка, уважающий настоящую силу. И тихонько под столом тужился скрутить, согнуть ложку.
- Но что вы более всего любите, герр Питер?
- Конечно, море, - не задумываясь, ответил Пётр. - Но у меня его, увы, мало, да и то за него воевать приходится, поневоле начнёшь учиться стрелять.
- Ну кроме моря что? Охоту, музыку?
- Нет. Охоту мой отец любил, я к ней равнодушен. А музыка? Как сказать? Когда повеселиться, подвыпив крепко, тогда и музыка годится.
- Тогда давайте выпьем ещё, герр Питер, - неожиданно предложила сама Софья.
- С удовольствием, милая принцесса. За ваше здоровье.
После этого все присутствующие выпили за здоровье хозяйки, а Пётр ревниво следил, чтоб все выпивали до дна. И сделать это даже принцесс заставил:
- Попрошу зла не оставлять.
Шарлотта, до того более помалкивавшая, предоставив возможность матери вести разговор, неожиданно попросила:
- Герр Питер, покажите, пожалуйста, ваши руки.
Пётр с удовольствием протянул ей руки ладонями вверх.
- Пожалуйста, милая курфюрстина.
Шарлотта потрогала белым пальчиком мозоли, ставшие давно твёрдыми и коричневыми. Софья тоже потрогала их.
- А я, - неожиданно подала свой тоненький голосок Доротея.
- О-о, милое дитя. - Пётр вскочил с места, подошёл к девочке, неожиданно схватил её за головку, прижав ладонями уши, приподнял и поцеловал и, засмеявшись, молвил: - Ах, жаль мой сынишка мал ещё. А то б всенепременно сосватал за него это сокровище. ("Сокровище" сердито поправляло сбитую царём причёску).
- У вас есть сын, герр Питер?
- Да. Алексей.
- И сколько ему?
- Семь лет всего.
- А не пора ли этому сокровищу идти спать? - молвила Софья. - И тебя, Георг, касается.
- Что я, маленький? - отвечал мальчик.
- Позволь и тебя поцеловать, дитя. На прощанье, - сказал Пётр и тоже поцеловал мальчика в лоб. - Раз мама отсылает, надо слушаться.
- Герр Питер, ваше величество, - взволнованно сказал Георг. - Отчего я не смог даже ложку согнуть?
- Ах-ха-ха-ха, - рассмеялся весело Пётр, увидев в руках мальчика злосчастную ложку. - Вырастешь, согнёшь, если, конечно, будешь трудиться.
- Вот видишь, Георг, его величество попрощался с вами. Идите спать. Вилли, позови Фриду.
Камергер вышел. Мальчик попросил Петра:
- Ваше величество, покажите мне на ложке, как это делается.
- Георг, - с укоризной сказала Софья.
- Нет, нет, я с удовольствием, - сказал Пётр и взял из рук Георга ложку. - Вот смотри, сынок.
И легко, безо всякой натуги, сперва скрутил её, а потом и согнул в кольцо.
- Как видишь, всё просто.
- Я возьму её на память, - сказал мальчик и засунул в карман.
Пётр ласково потрепал Георга по голове. Камергер пришёл с девушкой, она сделала глубокий книксен в сторону Петра.
- Фрида, уложи детей, - приказала Софья.
- Где, ваше высочество?
Софья переглянулась с Шарлоттой.
- В самом деле, где их уложить? В мезонине если, но там... Герр Питер, - обратилась Софья к Петру, - вы не хотите ли послушать прекрасную итальянскую музыку?
- Воля ваша, милая принцесса, вы тут капитан, командуйте, - отвечал Пётр, взявшись вновь наполнять кубки.
- Вилли, зови итальянцев. Фрида, а ты с детьми ступай туда. Мы потом приищем место музыкантам, в крайнем случае в каретах переночуют.
Музыканты, спустившись сверху, быстро расселись и ударили по струнам, смычкам и клавишам. Певица запела чистым, знойным голосом. Пётр, поманив пальцем Меншикова, что-то сказал ему, тот исчез за дверью, ведущей на кухню, и вскоре явился с подносом, заставленным стаканами. Пётр стал деловито наполнять их вином и, едва певица кончила песню, сказал:
- У нас не принято на сухое горло и петь и плясать.
И понёс поднос музыкантам, велел всем выпить, не исключая и певицу. Как-то незаметно случилось так, что гость стал распоряжаться в доме, а настоящая хозяйка тому не только не противилась, а, наоборот, радовалась.
- Герр Питер, - сказала Софья, уже захмелевшая. - А не станцевать ли нам?
- С удовольствием. Но сперва я должен посмотреть, как танцуете вы.
- Шарлотта, давай покажем.
Музыканты заиграли, курфюрстины начали танцевать, но что-то не устраивало Петра, он кивнул:
- Алексашка, тащи наших музыкантов.
Меншиков исчез и вскоре появился с нашими балалаечниками, ложечниками, дудочниками.