О II съезде советских писателей
Москву метель заметала
порошею.
Как катафалк
пылал
Колонный зал.
О литературе говорили
только хорошее,
И зал, привыкший
к знатным покойникам,
скорбно молчал.
Эстетический утилитаризм
Сталин рассматривал произведения искусства с социально-прагматической, сиюминутно-политической точки зрения: а нужно ли сегодня такое произведение? Сам того не подозревая, он явился прямолинейным последователем Сократа, для которого прекрасное есть полезное. Корзина с навозом прекрасна в том отношении, в каком она полезна. Именно поэтому вождю нравились пьесы Суркова и Софронова.
Сталинскую эстетику исповедовал главный редактор "Огонька" Всеволод Кочетов, утверждавший, что главное в искусстве не "как", а "что", то есть о чём, тема, содержание. Другой принцип - не только "что", но и "как" - лежал в основе редакционной политики "Нового мира" Твардовского. Конфликт "Нового мира" и "Октября" был главным событием литературной жизни 60-х годов и всячески раздувался и эксплуатировался хрущёвской, а затем и брежневской администрацией.
О пользе подлости
В конце 20-х годов Михаил Булгаков сжёг свой дневник, но копия сохранилась в архиве МГБ.
Что бы делали историки русской литературы, не будь она любимейшим предметом полиции? Сколько бесценных сведений было бы утрачено безвозвратно. Да здравствует цензура! доносы! донесения! досье! негласный надзор! и другие источники!
Превратности оттепели
Василий Гроссман, впервые в литературе сопоставивший образы Сталина и Гитлера, отдал свой роман "Жизнь и судьба" в "Знамя", возглавляемое Вадимом Кожевниковым. Из редакции журнала рукопись попала Куда Следует, и в доме Гроссмана был устроен обыск. Все экземпляры рукописи были конфискованы, и книга не дошла бы до читателя, если бы предусмотрительный автор не хранил какие-то экземпляры вне дома.
* * *
Физик Ландау сказал об "Ухабах" Тендрякова: "Вот, говорят, это вещь о бюрократизме, а по-моему, это современное "Путешествие из Петербурга в Москву".
* * *
Встречи Хрущёва с писателями: ухрущение строптивых.
* * *
Алогизмы цензуры. Из Фильма Балтера - Калика "До свидания, мальчики!" вырезан иронический эпизод стахановского движения: рабочие везут на тачках песок, перевыполняя норму. Такой же эпизод, но героически преподнесённый, стал содержанием фильма Швейцера "Время, вперёд!".
* * *
Имея в виду отрицательную рецензию на роман Аркадия Первенцева в "Новом мире", критик Людмила Скорина сказала: "Так на барских конюшнях секут наших лучшим писателей". Сегодня романов Первенцева не осталось в литературе, и заступничество за него интересно лишь как факт литературного процесса.
* * *
Талантливый театральный критик Володя Саппак всегда жил бедно. Однажды после какой-то удачной статьи его пригласили в одно издательство на триста рублей. Он ответил: "За триста надо служить, а я не хочу".
* * *
Булгаков любил напевать: "Он рецензент - убей его!"
* * *
- Вы писатель или читатель?
- Я цитатель.
Критика критика
На воротах дачи одного критика в Переделкине висела фанерка: "Осторожно: злая собака". Кто-то дописал: "…и беспринципная".
* * *
Критик Аркадий Белинков читал мне когда-то из своего дневника. Помню, там было такое место: "Входа нет", "Выхода нет" - надписи в метро. Это образ безысходного абсурда нашей эпохи". И ещё такое. "Приходил ко мне электрик. Я спросил: "Почему лампочки в туалете и ванной перегорают чаще, чем в комнате, хотя горят меньше?" Он ответил: "Потому что их часто включают и выключают". Эти лампочки живут в стрессовой ситуации. Так и современным людям не дано прожить свой век".
Умный и жёлчный, Белинков подчинил свой яркий литературный талант политическим страстям. Он был непримиримым большевиком-антисоветчиком. Во время туристской поездки в Югославию он сбежал в Италию, оттуда в США и стал требовать от властей и частных лиц средств для издания журнала типа герценского "Колокола". Но оказалось, что и в зарубежье до его высоких антикоммунистических замыслов никому нет дела. Он вынужден был бороться уже не только с коммунизмом, но и с американским равнодушием и в конце концов умер от напряжения этой борьбы.
* * *
Из выступления: "За годы советской власти наша Тульская писательская организация выросла и окрепла. А до революции здесь работал только один писатель - Лев Толстой".
"Первый случай в советской прессе"
Корней Чуковский был добрым, но очень ядовитым человеком. В 1964 году в Переделкине я подарил ему свою только что вышедшую книгу "Введение в эстетику". Он тут же наугад открыл книгу и патетически зачитал один из теоретических трюизмов, неизбежных для такого рода изданий: "У всех форм общественного сознания единый путь познания действительности". Писатели, окружившие нас в вестибюле Дома творчества, веселились. Корней Иванович перевернул страницу и зачитал ещё одну цитату: "Художественный образ - единство рационального и эмоционального". Я был карасём на сковородке. Корней Иванович перевернул ещё страницу… и замер, перечитал и сказал: "Вот это да!" И уже совершенно серьёзно прочитал: "…Л. Эльсберг в обширном труде "Вопросы теории сатиры" по поводу одной из проделок Остапа Бендера в "Двенадцати стульях" разражается таким далеко идущим рассуждением: "Союз меча и орала" выглядит только комично и совершенно не опасно. Конечно, в происках отребья, так или иначе связанного с белогвардейщиной или симпатизировавшего планам капиталистической реставрации, было немало жалко-комического (!), но (?) изображать все эти махинации как шутливую пародию на настоящий заговор - значит быть чрезмерно односторонним. Правда, нельзя забывать о том, сто в романе пресловутый "Союз" является всего-навсего плодом мистификаторских шантажистских талантов и усилий Бендера (!), однако (?) отражение деятельности антисоветских элементов лишь в таком невинном виде как раз и свидетельствует о том, что сатирический принцип проведён в этом произведении недостаточно последовательно" Конечно, жалко, что И. Ильф и Е. Петров не прошли профессионального обучения у Я. Эльсберга. Он мог бы преподать прекрасный урок превращения милого ловкача Остапа Бендера в крупного заговорщика, организатора "деятельности антисоветских элементов".
Закончив, Корней Иванович сказал: "Это первый случай изобличения стукачества в советской прессе. И главное, сделано так, что стукач даже не сможет пожаловаться в суд!"
Стоять насмерть
- Почему вы называете свой город героем, ведь фронт до вас не дошёл?
- А у нас не прошла ни одна пьеса Софронова.
* * *
В соответствии с хрущёвскими веяниями Большой Малый и Художественный театры решили укрупнить и образовать Большой малохудожественный театр.
Выступление
На вечере памяти Островского в Ленинграде выступал замечательный артист Толубеев. "Первый раз я познакомился с творчеством Островского в Лебедяни, - сказал он и углубился в бумажку: - Пьеса "Забавное недоразумение" Рыткина была дана на рецензию критику Митькину, который подчеркнул слабость идейно-художественных решений. Пьеса была возвращена автору и доработана им, после чего одобрена, и автору выплачены 60 % гонорара. Театр же отказался ставить произведение. Жалоба автора была отклонена, но ему выплатили 100 % гонорара…" и так далее и тому подобное. Концовка закольцовывала выступление: "Первый раз я познакомился с творчеством Островского в Лебедяни и был покорён его драматургией".
Под недоуменные хлопки Толубеев сошёл с трибуны и столкнулся с организатором вечера, деятелем ВТО. "Неужели вы не могли понять, что это случайная бумажка, не имеющая отношения к Островскому?" - закричал он. "Я думал, что начав издали, выведете меня на Островского…" - ответил Толубеев.
Новая роль
- Почему после XX съезда актёры, игравшие Сталина, рвут на себе волосы?
- Чтобы играть Хрущёва.
"Чтобы не было мучительно больно"
Автор картины "И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов в Кремле" художник Александр Герасимов, руководивший Союзом художников, с 1947 года - Академией художеств, после XX съезда сказал: "Вся жизнь псу под хвост!"
Весьма прямодушный писатель, героически служивший новому строю, Николай Островский некогда высказался: "Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". Истинная цель для Островского - переделка мира и истории. А ведь большинство людей всегда жили и живут бесцельно или ведомые личными целями (дай Бог, чтобы они не противоречили интересам окружающих). Оказалось, ужасны не бесцельно прожитые годы, а те, что прожиты во имя внеличностных, "великих" целей.
Новое отчество
После смерти Сталина авторитет Чиаурели упал, и даже кое-кто стал относиться к нему пренебрежительно. Однажды на улице его окликнули:
- Михаил Эдишерович!
Чиаурели отмахнулся:
- Теперь я Михаил Дэдишерович (можно перевести "Теперь я Михаил Твоюматьевич").