- Встань, сыне, - изронил Геласий. - Я не властен перед Всевышним. Все мы рабы Господни.
- Господу всегда покорны, владыка. Однако ж судей неправедных да убивцев нам нельзя терпеть! - отозвались из толпы.
- Сатанинский дух вселился в ваши души! - повысил голос Геласий. - Велик ваш грех перед Господом. Царевич Дмитрий ушел из сей бренной жизни своей смертью. Такова была Божия воля. Вы же угодили в тенета лукавого и содеяли смертоубийство слуг помазанника Божия. И позвал вас на тот тяжкий грех, сей колокол бунташный! - владыка ткнул перстом в сторону звонницы.
- Так ли, владыко? Ужель и сполох предался сатане?! - немало подивились угличане.
- Предался, братья. То не Христов голос звал вас на злодейство, а лукавый. А посему оный колокол Богу не угоден. На нем кровь мирская. Помазанник Божий, царь Федор Иоаннович, повелел предать сатанинский сполох казни.
Толпа охнула, закрестилась. Не было такого на Руси. Ни деды, ни прадеды не ведали, слыхом не слыхивали, чтоб где-то надругались над набатным колоколом.
Клешнин повелел стрельцам лезть на звонницу.
- Скиньте дьявола!
Скинули.
Бунташный колокол, в 19 пудов, грянулся о площадь. Стоном и гулом отозвалась земля. Слепцы, нищие, калики, блаженные во Христе на коленях поползли к сполоху.
- Прочь, смердящее семя! - рявкнул окольничий. - Стрельцы, гони рвань! В кольцо сполох!
Стрельцы уняли нищую братию, окружили колокол, ощерились бердышами. К сполоху ступили железных дел мастера.
И началась казнь!
Сорвали с колокола ухо.
Срубили крест.
Вырвали язык.
Посадские, крестясь, восклицали:
- То грех великий!
- Колокола сраму не имут!
- Покарает Господь Бориску!
А казнь продолжалась. К увечному сполоху шагнул тяжелой поступью углицкий палач Тимошка Кривец. Сопя, боднул диким, прищуренным глазом толпу, деловито плюнул в широченную ладонь.
Посадские недоуменно вопрошали:
- А Кривец пошто? Аль пытать кого?
Клешнин что-то молвил бирючу, и тот гулко и зычно пояснил:
- Повелел великий государь Федор Иоаннович высечь сей крамольный колокол!
И вновь толпа ахнула, дивясь неслыханному наказанию.
- Не мог то повелеть боголюбивый царь Федор! То Борискин указ! - закричали посадские.
Клешнин кивнул стрельцам, приставам и земским ярыжкам; те метнулись в гудящую толпу, выискивая смутьянов.
- Починай, Тимоха, - взмахнул рукой окольничий. - Стегай в двенадцать боев.
Кривец недобро набычился, как будто вышел сечь не медное литье, а живого преступника, и остервенело полоснул плетью по сполоху.
Застонал, зарыдал горько и неутешно юродивый. С иступленным взором, громыхая веригами, прошел сквозь красную стену стрельцов и пал, распяв руки, на колокол.
- Обижают тебя, родименький… Больно тебе, кровушкой исходишь. Вот и язык тебе вырвали. Горе, горе Руси!
Кат в замешательстве глянул на окольничего, но тот и сам малость растерялся: свят юрод, цари - и те блаженных почитают. Молча постоял столбом, а затем незлобиво молвил:
- Шел бы ты, Прокофий.
Юродивый медленно повернулся на голос; глаза его расширились, в них застыл жуткий, устрашающий Клешнина, ужас. Он невольно перекрестился, а блаженный голой трясущейся рукой снял с худой и грязной шеи тяжелый медный крест, поднялся и завопил на всю площадь:
- То диавол! Спасайтесь, православные!.. Вижу кровь, много крови!
Юродивый, оглядываясь на Клешнина, побежал к Спасу. Толпу же взяла оторопь.
- Беду предрекает блаженный.
- Грядет лихолетье…
Угрюмо крестились на храм, вздыхали.
Кат Тимоха истязал колокол…
Эпилог
Борис Годунов люто расправился с мятежным городом. По обычаю того времени, осужденных в ссылку преступников "метили", лишая их возможности побега: клеймили и рвали ноздри. Многим угличанам, за особые провинности отрезали уши, а за "смелые речи" лишили языка, двести человек казнили смертью.
Тела Битяговского и его сородичей, кинутые углицким народом в яму, вынули, отпели в церкви и предали земле с великой честью.
Братьев Нагих, после пыток, сослали в дальние города. Михайлу Федоровича - в Каргаполь.
Карая невиновных, Борис Годунов с такой же дерзостью наградил злодеев, дав богатые земли и поместья мамке Василисе Волоховой, жене и дочерям Битяговского.
Угличане не поверили расследованию Клешнина и Шуйского, продолжая утверждать, что царевич Дмитрий убит приспешниками Бориса Годунова. Потому и себя сочли несправедливо наказанными.
1 апреля 1592 года в день высылки (как рассказывает краевед А. Лобашков), был в городе "великий плач и стенания". Целыми семьями отправлялись в Сибирь многие жители города.
Весь год они на себе, под конвоем стражников, тянули набатный колокол до Тобольска. Немало настрадались в пути. И колокол, пока тащили его через холмы и овраги, переправляли через реки да болотные топи, тоже получил отметины, был поцарапан.
В Тобольске тогдашний городской воевода князь Лобанов-Ростовский велел запереть корноухий колокол в приказной избе, сделав на нем надпись: "Первоссыльный неодушевленный с Углича".
Затем колокол висел на звоннице церкви Всемилостивого Спаса. Оттуда был перемещен на Софийскую соборную колокольню. А в 1677 году, во время большого тобольского пожара "расплавился, раздался без остатка".
Итак, с 29 мая 1677 года настоящий углицкий ссыльный колокол перестал существовать. Волею судьбы "вечный ссыльный" оказался не вечным.
В XVIII веке отлили новый колокол - такой же по весу, но отличающийся от прообраза по форме. Павел Конюскевич, митрополит Сибирский и Тобольский, "для отличения его от прочих колоколов приказал учинить на нем надпись следующего содержания: "Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Дмитрия 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитный, весу в нем 19 пудов, 20 фунтов"".
В 1837 году, по распоряжению архиепископа тобольского Афанасия, колокол повесили при Крестовой архиерейской церкви под небольшим деревянным навесом.
"Теперь угличский колокол сзывает к богослужению, бывающему в Крестовой церкви, но доколе он висел на соборной колокольне, в него отбивали часы и при пожарных случаях били в набат".
В 1890 году колокол был куплен у архиерейской церкви Тобольским музеем и стал его собственностью.
А в Угличе про "опальный колокол" со временем стали забывать. Видный местный историк Ф. Киссель, автор изданной в 1884 году книги "История Углича", не нашел нужным хотя бы упомянуть, что виновник расправы с убийцами царевича Димитрия - церковный колокол был сослан в Сибирь.
Но время шло вперед. С начала XVII века убийство царевича стало фактом, признанным правительством и освященным церковью. Расправу угличан с тех пор считали выражением их патриотизма и преданности царской власти. Значит, не заслужили они того возмездия, которому подверглись при Годунове. И вот угличане, как продолжает краевед, в числе 40 человек, подали прошение министру внутренних дел о возвращении ссыльного колокола. Когда об этом доложили императору Николаю 1, он распорядился: "Удостоверясь предварительно в справедливости существования означенного колокола в Тобольске, и по сношению с господином оберпрокурором Святейшего Синода, просьбу сию удовлетворить".
Дело поступило в Святейший Синод. В Тобольске создали комиссию "для изыскания свидетельств, подтверждающих подлинность ссыльного колокола". Комиссия установила, что колокол не тот. В возвращении колокола было отказано.
После первой попытки вернуть в Углич колокол, прошло еще немало нет. Приближалась трехсотая годовщина со времени его ссылки. Угличане уже не помышляли о возвращении к этому юбилею его "первоссыльного неодушевленного", так как твердо были уверены, что в Тобольске, у архиерейского двора, висит другой колокол.
Может быть, опальный колокол и вовсе был бы предан забвению, если бы не вспомнили о нем угличские земляки, проживающие в Петербурге.
После долгих исследований, изысканий, переписок, споров в печати, заседаний в Тобольске и Синоде, указ о возвращении колокола был получен в Углич 27 октября 1891 года…
И вот пароход подошел к пристани.
"20 мая 1892 года, в 11 часов, во время перенесения колокола с парохода на южный вход паперти Спасо-Преображенского собора, двухтысячная толпа народа сопровождала колокол при неумолкаемом "Ура"!.. На всю остальную часть ночи избран был из числа граждан… почетный караул в присутствии двух полицейских надзирателей… 21 мая к окончанию в соборе божественной литургии, около десяти часов утра колокол повешен был на особо устроенном перекладе, а в собор прибыло всё городское духовенство и все представители городского и общественного управления. По окончании литургии духовенство в преднесении святых икон Преображения Господня, Югской богоматери и святого царевича Димитрия вышло на соборную площадь и здесь совершило благодарственное Господу Богу молебствие…
Протоирей собора произнес перед молебном речь: