- Может, хочешь домой поехать?
- Да, хорошо бы.
- Поди отыщи отца, он где-то в карты играет, скажи ему что пора ехать. А дома поговорим.
Мари прошла по комнатам, после долгих расспросов набрела в лабиринте комнат на берлогу картежников и, войдя туда, ярко вспыхнула, заметив рядом с отцом Ности, укрытого синеватым облаком дыма.
- Ты меня ищешь? - улыбнулся старый Тоот и бросил на нее полный любви взгляд, словно пагат увидел.
- Меня мама послала, папочка, ей домой хочется.
- Ого! Это невозможно!
- Почему, папа?
- За мной два ультимо и одно соло.
Девушка подняла глаза, где, мол, эти два ультимо, из-за которых он не может двинутьея, и сделала вид, будто только сейчас заметила Ности.
- А вы не танцуете?
- Нет! - кратко ответил он.
- Вообще не танцуете?
- Можно сказать, вообще.
- И никогда не танцевали?
- Да нет, приходилось иной раз.
- Поди, дитя мое, отсюда, дым здесь, - сказал старый Тоот, - скажи маме, чтоб подождала. Может, и ты покрутишься разок-другой, пока карты обернутся.
Мари холодно кивнула Ности, повернулась на каблуках, юбки ее зашелестели, и она быстрыми шагами оставила комнату, но - тотчас вернулась: на лице ее был испуг.
- Ну, что опять случилось?
- Я боюсь выйти, - смущенно сказала она.
- Как так? - рассеянно спросил господин Тоот, разбирая карты.
- На пороге в соседней комнате лежит большой пес. Такой страшный! If зубы скалит, когда я хочу переступить через него.
- Так прогони его! Скажи, чтоб шел прочь!
- Я просила, а он не хочет.
- Эх ты, глупенькая девчушка! - рассмеялся господин Тоот, даже глаза у него увлажнились. - Вист! Третья взятка.
- Это борзая Цузка, - проговорил Палойтаи, не отрываясь от карт. - Пойди, братец Ности, проводи мою сестричку. Ну, какой ты кавалер? Между прочим, она никого не трогает, сердечко мое, даже зайца не обидит, старая уже собачка, на пенсионе живет.
Ности пошел проводить Мари, хотя необходимости в этом уже не было, так как один из ее кавалеров, Антал Кевермеши, явился пригласить ее на вальс.
- Я вам не отказываю, но согласна только на один тур, я очень устала. Господин Ности, подержите пока мои фамильные кости.
И она бросила Фери красивый резной веер из слоновой кости. Он улыбнулся намеку и ловко поймал веер. Вскоре, запыхавшись, она вернулась туда, где у дверей большого зала стоял Ности.
- Ну, не потеряли мои кости?
- Нет. Но вы, как видно, потеряли мою розу, то есть нашу розу.
- Что вы!
- Значит, вы не прикололи ее к волосам, как мы договорились?
- Приколола, ваше благородие господин исправник, точно приколола, ваша честь, - сказала она, изящно покачивая бедрами, словно молоденькая крестьянка в суде, - но с ней кое-что случилось.
- Может быть, вы отдали ее кому-нибудь? - В этом роде, но не совсем.
- Не понимаю.
- Вам интересно?
- О, еще бы!
- Вот видите, и мне кое-что интересно, и только вы можете на это ответить.
- Что именно? - спросил Ности.
- Знаете что, - предложила Мари, - поступим, как два вражеских лагеря: обменяемся военнопленными. Я удовлетворю ваше любопытство, а вы мое.
- Не возражаю. - А кто начнет?
- Начните вы!
- Хорошо, только сядем, здесь как раз два свободных кресла, я очень устала.
Они уселись в простенке между окон, Фери в легкое плетеное кресло, а Мари в высокое кресло с кожаными подлокотниками. Восседая, словно на троне, она положила ноги на нижнюю планку кресла, заботливо и кокетливо расправив складки юбки, но оставив маленькие ножки приоткрытыми ровно настолько, чтобы заворожить любого.
- Так вы спрашиваете, куда делась роза? У меня ее взяли в залог. Ну, что вы на меня глядите? Что правда, то правда. Я неловко отвечала, когда играли в "сержусь на тебя". И это еще полбеды, но у меня отобрали брошь и кольцо.
- Кто отобрал?
- Один молодой человек. Однако даже это не страшно, если б он их вернул, но он не отдает.
- Как? И кольцо не отдал? - Разумеется! Ности беспокойно пошевелился.
- Но как же это?
- Он рассердился на что-то и уехал домой, а о залоге забыл. Они остались у него в кармане. Ну вот, я все сказала.
- Значит, теперь должен говорить я?
- Обязательно!
- Извольте!
Мари теребила край занавески и, склонив головку к левому плечу и полуопустив ресницы, исподтишка следила за лицом Ности.
- Перед ужином вы сказали, что не можете меня видеть…
- Нет, я не так сказал, я не это имел в виду, - запротестовал Ности со снисходительной улыбкой, с какой обычно очень серьезные люди выслушивают наивных детей.
- Прошу вас, не будем спорить. Знаете, я ведь в Америке выросла, под вольным небом, привыкла говорить открыто. Я знаю, вы объяснили уже, почему вас печалит мое лицо. Как раз об этом и пойдет сейчас речь. Предположение, что вы меня не хотите видеть, я исключаю, теперь вы удовлетворены? Я даже разрешаю вам, если угодно, закрывать глаза, когда вы со мной говорите… Прошу вас, пожалуйста, не перебивайте, я же сказала, что не это предмет нашей беседы. Но вот причина, она возбудила мое любопытство. Вы сказали, что знали или знаете особу, удивительно похожую на меня. Признаюсь, мне это покоя не дает и с той минуты постоянно щекочет фантазию. В конце концов, невозможно оставаться равнодушным к собственному двойнику, как бы это сказать, своему Doppelganger , особенно если ты женщина. Мне так хочется, так хочется узнать, кто она, как ее зовут, где ее родина, какая у нее душа, какова судьба и все, все, что к ней относится. Мне чудится, будто она моя единственная сестра среди всего рода человеческого. О, расскажите мне о ней! Но что случилось, почему вы загрустили?
Фери глубоко вздохнул, наступила минутная тишина; если бы в зале не звучала музыка и около десятка пар не кружилось в вальсе, можно было бы услышать тиканье часов над их головами. И все-таки это была тишина, тишина в шуме, которую замечали лишь они, и только их она угнетала.
- Я скорее досадую, - с видимым неудовольствием, как-то нехотя произнес Ности, меланхолически, нахмурив лоб. - На себя досадую, поверьте. У меня невольно вырвалось то, о чем не принято говорить. В этом нет ни смысла, ни толку. Но раз так получилось и мы уже условились, я удовлетворю ваше любопытство, хотя не думаю, что вы останетесь довольны.
- Почему?
- Потому что ваш Doppelganger не относится к сливкам общества.
Мари Тоот пожала плечами, небрежно откинулась в кресле, складки на платье, недавно столь заботливо уложенные, распались, на юбке цвета фазаньего пера появились волнистые линии.
У Фери зарябило в глазах, он отвернул голову, - уж лучше глядеть на дрожащие язычки пламени в люстре, они менее опасны.
- Я познакомился с ней этой осенью на горе Шомьо, на празднике ремесленников.
Мари все стало ясно, она теперь все знала-, и тем не менее, когда то, что было сначала лишь догадкой, а затем вероятностью, стало неопровержимым фактом, у нее закружилась голова. Она смертельно побледнела, чувствуя вместе с тем, как жарко бьется ее сердце, а горло словно сдавливает костлявая рука.
- Вот как?.. Да? - пробормотала она внезапно охрипшим голосом. - На горе Шомьо? - И как завороженная проговорила: - Ну и что?
- Там была молодая девушка;…
Мари собралась немного с духом и, чтобы" "крыть волнение, перебила с шаловливой улыбкой:
- Я догадывалась, что не молодая серна или медведица.
- Я просто хотел сказать, что это могла быть молодая женщина, но она была девушкой.
- Дочь какого-нибудь сапожника?
- Должно быть. И, видно, из бедных, - сказала, что служит горничной у какой-то дамы или что-то в этом роде.
- Разумеется, большие ноги и красные руки, - поддразнила Мари Тоот с пренебрежительным жестом.
- Эх! - воскликнул Фери резко, но с необычной для него теплотой. - Рядом с ней и принцессе впору спрятаться!
Лихорадочной радостью осветилось лицо девушки, в глазах засияли звездочки, на щеках вдруг распустились алые розы. Как кстати в такие минуты веер, который все прикроет! Это не просто безделушка, а женское оружие.
- Ах, вот как, ах, вот как, - несколько раз механически повторила Мари и, словно больше ничто ее не интересовало, распростерла руки, будто птица, желающая улететь, или словно на нее напала зевота и захотелось распрямить уставшую поясницу. В институте, где она воспитывалась, сие обозначало скуку, а чтобы движение это не выглядело неприлично, девочки произносили при этом еще подходящую фразу, которая превращала распростертые руки в невинную иллюстрацию, например: "Есть у нас корова, у нее во-он такие рога" К этой безобидной шалости прибегла сейчас Мари, чтобы подшутить над злым охотником. Душа ее утопала в сладостном торжестве. Гм, теперь он бьется в сетях. Так ему и надо. Не мешает и помучить его немножко.
- Вы, очевидно, встретили сказочную Золушку, на ножки которой золотые туфельки сами прыгают.
- Встретил, но что было, то сплыло, я ее сразу потерял и вряд ли когда-нибудь найду, - грустно и тихо, будто самому себе, ответил Ности.
- Как так?
- Она не захотела сказать, где живет, у кого, а все мои поиски были напрасны.
- О, бедняжка - шутливо посетовала Мари. - А. вы действительно искали ее?
Она была в ударе, ей хотелось озорничать. Каблучками туфель она постукивала по ножкам кресла. Ности только головой кивнул - искал, мол.