- Ах, Ности, Ности! - Она с упреком погрозила ему пальчиком. - Скажите, положа руку на сердце, но только не сердитесь, что я на стороне моего маленького Doppelganger, зачем для чего вы ее ищете? К чему обижать бедняжку?
- Это уж, простите, мое дело, - холодно ответил он и встал со стула.
- Ну-ну, сядьте! Мы еще не закончили, сударь. Нельзя так гневаться! Скажите откровенно, раз уж вы удостоили меня своим доверием, с какой целью вы ее ищете. И что бы вы сделали, если б нашли?
- Почем я знаю?
- Надеюсь, не женились бы?
- Кто знает!
- Какая-то горничная? И Ности?!
- И поважнее меня господа так поступали.
Впрочем, эта беседа велась словно бы не всерьез и напоминала скорей шутливое поддразнивание, да и его пришлось внезапно прервать из-за появления госпожи Тоот, которая повсюду разыскивала Мари, чтобы узнать, едут ли они.
- Отец еще не хочет ехать, - заявила Мари, и по белоснежному лбу ее пробежала тень неудовольствия от того, что ей помешали.
- Ладно, ладно, но почему ты не пришла мне сказать, видишь, я уже и виклер надела.
- Мы заговорились, мамочка, - улыбаясь, оправдывалась она. - На интересную тему.
- Это секрет?
- Господин Ности сказал, что я очень похожа на кого-то.
- Глупости, глупости, - затараторила госпожа Тоот. - Когда ты еще во-от такой резвушкой была, школьницей, одни говорили, что ты вылитый отец, а другие клялись, что ты как две капли воды на меня похожа. Но если это правда, значит, я похожа на твоего отца, а этого никогда не было… Нет уж, спасибо! Хотя не могу сказать, что он был урод, скорее даже интересный мужчина, и глаза у него такие синие были, да, может, и сейчас они синие. Так мне отнести обратно виклер, как ты думаешь?
- Отнеси, мама.
Госпожа Тоот, держась ближе к стенам, чтобы танцующие пары не толкнули ее, засеменила в гардеробную, а Мари обернулась к задумавшемуся Ности.
- Скажите, она на самом деле очень на меня похожа?
Он сделал вид, будто упустил нить разговора, будто душа его сейчас отсутствует и, быть может, витает где-то неподалеку от той, другой.
- Что вы изволили сказать? Она? О, да! Ваш живой портрет, больше того, у вас даже голоса похожи.
- Ой, как мне хотелось бы с ней познакомиться, - болтала девушка; теперь слова лились у нее, словно вода из родника, с которого скатился лежавший на нем камень. - Будь я королем, то есть что я говорю - королевой и будь у меня такой двойник, я бы ее сделала придворной дамой. Сколько всяких затей можно было бы придумать!
- Да?
- Ну, конечно! Я бы в двух лицах существовала. Сделаю, что королеве не положено, а она на себя возьмет. Надо неприятное дело с мужем уладить, я ее пошлю, особенно если муж сердится, его величество то есть. (Она весело рассмеялась, и Фери явно доставляла наслаждение ее неподдельная веселость.) А сколько забавных вещей можно было бы придумать! Венгерские газеты вдруг написали бы, что королева приехала в Бонтовар и в реформатской церкви пела псалмы вместе с прихожанами, а венские газеты стали бы яростно опровергать это - неправда, мол, королева в тот самый час давала завтрак в Вене, в Гофбурге и после cercle поехала кататься с Идой Ференци по Пратеру. Ха-ха-ха! Сколько было бы недоразумений, сколько перепалок!
- Ай-ай-ай, милая Мари! Значит, вы обманывали бы своих подданных? Но ведь и у них есть голова на плечах.
- Они б и не догадались, поверьте мне.
- Как не догадаться! Все бы решила Ида Ференци. Там, где Ференци, там и настоящая королева. Для двух одинаковых королев необходимы две одинаковые Иды Ференци.
Они все больше увлекались этой болтовней, будто девчонка-подросток и гимназист; по веревочной лестнице, сплетенной из солнечных лучей, тумана и веселья, они поднимались прямо в небо. И сердце Ности так разогрелось по дороге, что на нем росой проступила доброта: он начал стыдиться ловушки, так коварно подстроенной этой милой, невинной девочке. Может быть, он даже отступил бы в последний момент, если б не утешился тем, что и Мари играет роль. А раз так, речь идет уже не о подло заброшенной сети, а о честном поединке. Так пусть же он продолжается! Но разница все же была, ведь Мари не видела фальшивой игры Ности, а перед Фери, как говорится, все карты Мари были раскрыты.
- Да, много всяких забавных проделок можно устраивать с двойником, - настаивала Мари, - Хотите верьте, хотите нет Возьмем, например, наш случай. А вдруг бы мне пришло в голову, глубокоуважаемый господин камергер, когда разговор зашел о девушке с Шомьо, заявить, что вот она здесь, перед вами что она - это я. Что бы вы сказали?
- Рассмеялся бы и сказал, что вы нынче в шутливом настроении.
- И не поверили бы?
- Нет. У человека есть не только глаза, но и разум. Глазам бы я поверил, но разум возражал бы. Ну, скажите, как могла попасть девушка из общества на праздник обыкновенных ремесленников?
Мари поднялась с кресла, стала перед Ности и, придерживая обеими руками юбку, покачала ею, потом присела в церемонном детском реверансе.
- Так же, как и вы, ваше превосходительство господин камергер.
- Э, тут другое. Лопух и в саду оказаться может; и на лужайке, и в канаве - повсюду, а пальмы растут только на своей почве, в своем климате.
- А если б я действительно была девушкой с Шомьо? Голос ее дрожал, она пристально глядела в лицо Ности; у того даже ресницы не дрогнули.
- Упаси бог, - тихо сказал он. Это явно расстроило Мари.
- Вы не были бы рады?
- Наоборот.
- Почему? - спросила она тихонько и, сев опять в кресло, опустила глаза.
- Потому что, обретя ее, я потерял бы ее навсегда. Пока я не знаю, где она, я могу, по крайней мере, о ней думать.
- Нет, я не понимаю вас, - отчетливо, но словно вдруг охрипнув, произнесла девушка, и головка ее склонилась к плечу словно сломанный цветок.
- А ведь это так ясно. Вы миллионерша, а я бедный бродяга, и вы были бы от меня так далеки, как одна планета от другой. Но, к счастью, это не так!
- Хорошо, оставим это, - сказала Мари высокомерно, будто пава, вскинув голову (о, какая дивная у нее шея!). - Но как не велика разница, сударь, между бедными и богатыми, все же должна вам кое-что заметить.
- А именно?
- Если человек кому-то должен, он обязан отдать долг. Вы слышите? (Оркестр как раз грянул первые аккорды французской кадрили.)
- Вы остались мне должны кадриль, когда осенью исчезли с горы Шомьо. Верно или нет? И она с торжеством рассмеялась ему в лицо.
- Клара! - пробормотал ошеломленный Ности. - О, господи, это в самом деле вы? Возможно ли? Я не сплю?
Он так естественно разыграл изумление, что это сделало бы честь и крупному артисту.
- Эту кадриль я сейчас с вас взыщу.
Фери не оставалось ничего другого, как протянуть Мари руку, и они присоединились к становившимся в ряд парам.
- Теперь вы верите, что это я?
- Да, - смущенно ответил Ности, как будто все еще не мог справиться с собой. - Тождество установлено.
- А правда все-таки, что только гора с горой не сходятся, - мечтательно промолвила Мари.
- Но все же еще много непонятного.
- Да, конечно, - согласилась девушка, приуныв, и. в голосе ее послышалась кроткая мольба.
- Например, как вы попали туда, Мари?
- Тсс! Только не проговоритесь как-нибудь при моих родителях, они ничего не знают. Это была просто шалость, глупый каприз, но кто знает, что они подумают. Храните это всегда в тайне и не забывайте, что вы во многом виноваты. Почему вы от меня сбежали?
Ности хотел ответить, но не успел: французская кадриль мало пригодна для подобных объяснений. В ней нельзя танцевать все время со своей партнершей, как в честном, искреннем чардаше. Кадриль такой же легкомысленный, ветреный танец (или, вернее, поэтическая ходьба), как душа француза, неясная, полная желаний. Любезничанье, разбавленное соусом элегантности. Показной флирт, грациозный смотр, а не океан чувств, выраженный в движениях. Кавалер обходит поочередно весь цветник прекрасных дам, кружится, словно дикая пчела, над каждым цветком, порхает перед ними, склоняется, вьется, вплетается в их круг, потом отрывается, движется дальше, дальше, будто листая волшебную книгу. Улыбается дамам, глаза в глаза, берет их за руки, делает с каждой два-три легких па, пока в конце фигуры вновь не окажется возле своей партнерши, которая тоже успела за это время пройти через все руки. Когда они встретились, Мари Тоот вновь вернулась к старой теме:
- Так вы, правда, меня искали?
- Правда.
- А как?
- Давал объявления в газете.
- Оставьте!
- Вы не читали? Мари потрясла головой.
- Я не умею читать, вы ведь знаете.
Она весело засмеялась; тут не выдержал и Ности, он расхохотался, - будто бубенчик зазвенел в дивной гармонии с серебряным колокольчиком.
Они расстались, следуя суровым правилам кадрили, снова встретились, в промежутках обменивались двумя-тремя фразами то с тем, то с другим. Старый Подвольский, тоже семенивший в ряду, лукаво шепнул Мари на ушко: "Эти разбойники Ности вечно меня опережают". "Мари сегодня очень хороша", - громко сказала кому-то у нее за спиной одна из баронесс Кракнер, на что ее собеседник ответил: "Словно тающий глетчер". Мари даже не обернулась; какое ей теперь дело, она едва могла дождаться, пока опять встретится со своим партнером. Только бы нити разговора не потерять!
- У вас сохранились газеты?
- Да.
- Принесите мне их как-нибудь. Принесете?
- Зачем? Она медленно повела плечами, точно раздумывая над ответом, и протяжно сказала: