Через несколько дней в ауле стало известно, что Артык вновь стал председателем сельсовета. А потом почувствовали люди, как оживилась жизнь в селе с его возвращением. Неугомонный и строгий, Артык стал появляться то на капустных грядках, то на богарной пшенице, то у виноградных плантаций. Днем вдохновлял колхозниц, чтобы работали не покладая рук для фронта. Сам, для примера, становился к грядке, и шел, припадая на бок, - выдергивал из земли морковь или лук. Вечером приглашал в контору сельчан на беседы, рассказывал о боевых делах на фронте, вселял в людей уверенность. Аульчане собирали для фронтовиков теплые вещи, заготавливали продукты, отсылали в освобожденные районы сельскохозяйственный инвентарь. Артык, по своей природе максималист, агитировал сельчан, как мог. Одного поощрял, восхищаясь его щедростью и ставил в пример другим. Другого журил за жадность, призывая к патриотической совести. В один из вечеров Артык встретился с Галией, расспросил о муже - покачал недовольно головой, удивляясь, почему Аман работает не на конезаводе, не в колхозе, а на текстильной фабрике, да еще вахтером. Поинтересовался, где воюет ее сын Акмурад. О Ратхе расспросил и, узнав, что он - в запасном полку, презрительно усмехнулся: "Приспособился неплохо, а ведь делал вид, что в бой рвется… Непонятен мне ваш род… Каюмовых… Аман прячется, на фабрике, Ратх в запасном полку…" Галия-ханум ушла от Артыка, словно ее ледяной водой облили.
В зимний клуб ашхабадского аула не пробиться. Да начала митинга минут пятнадцать. Колхозное руководство топчется, собираясь за кулисами, а клуб давно переполнен. Ряды, с первого до последнего, все заняты: в основном - женщины, но немало стариков и особенно много школьников. Они в несколько рядов сидят на полу перед сценой, громоздятся на окнах. И в небольшом клубном вестибюле слышны их задорные голоса: требуют, чтобы пустили в зал.
Галия Каюмова - учительница аульной школы - немножко запоздала. Бегала после уроков домой - переодеться и взять что нужно. Пришла в пальто с меховым воротником и с красивой кожаной сумкой - с ней она ходила по городу до войны, в праздничные дни. Но ведь и сегодня праздник, да еще какой! Советские войска разгромили фашистские полчища в Сталинграде… Весь день, с самого утра в городе гремят репродукторы: "…прорвав фронт противника, советские войска 23 ноября соединились в районе Калача… В ходе операций войска трех фронтов разгромили 12 дивизий…"
- Ах, я немножко запоздала… Разрешите, пожалуйста, - спросила Галия, виновато улыбаясь.
Сидевшие в первом ряду девушки, бывшие ее ученицы, подвинулись, дав ей место. Сами, по случаю большого митинга, в новых цветастых платьях, в хороших пальто, но Галия одета несравненно богаче. В школе на уроках ее такой никогда не видели.
- Нет ли письма от сына? - спросила Джерен - соседка, зная наперед, что Галия-ханум получила от Акмурада треугольничек.
- Есть! - Глаза Галии радостно засияли. - Медалью наградили Акмурада. Я читала его письмо и плакала от счастья. Он так давно нам не писал. Я думала, он нас забыл, или еще хуже… Думала - погиб. Вдруг бежит ваша дочка и кричит мне: "Тетя Галия! Тетя Галия, вам письмо!" Сначала у меня душа ушла в пятки. А когда прочитала - оказалось, он жив-здоров. - Галия-ханум доверительно склонилась над ухом Джерен и прошептала: - Оказывается, в Ташкенте у нашей невестки внук родился…
- Пусть почаще в ваш дом заглядывает счастье, - пожелала Джерен и выпрямилась, видя, что со сцены призывают к соблюдению тишины.
Переполненный зал сразу притих. На сцену вышли председатель сельсовета Артык, председатель колхоза и представитель райкома партии. Все в пальто и шапках, потому что в клубе не топлено, а на дворе идет холодный дождь. Председатель колхоза объявил митинг открытым и дал слово Артыку. Поднявшись на трибуну, тот довольно спокойно оглядел сидевших в зале, заговорил о героизме воинов-туркменистанцев… 87-я туркменская стрелковая бригада недавно прибыла в Москву и сейчас, расположившись в Ногинске, ждет приказа, чтобы выехать на фронт… Бригаде вручено боевое революционное Красное Знамя… Бойцы поклялись с честью выполнить свой священный долг перед Родиной… Артык развернул московскую газету:
- Таким людям, как Айдогды Тахиров, как Якуб Кулиев и другим, мы верим… Я сам воевал под командованием полковника Кулиева - и знаю…
Наверное, последняя фраза была лишней: девчата смущенно заулыбались и опустили глаза. Да и сам Артык понял - люди и без того знают, что он фронтовик.
- Не о себе говорю, - внес Артык полную ясность. - Мы собрались, чтобы поддержать почин тамбовских колхозников. Чтобы сделать наш фронт еще крепче, чтобы обеспечить полную победу над фашистами, тамбовцы, как вы знаете, приступили к сбору средств на строительство боевых самолетов. Их почин поддержала вся страна. Туркмены приветствуют своих братьев-тамбовцев. Председатель колхоза "2-я пятилетка ТССР" Байрам-Алийского района товарищ Юсуп Кул сдал в Госбанк 110 тысяч рублей. Садап Ниязова из соседнего колхоза имени Свердлова дала деньги на собственную пушку. Садап хочет передать эту пушку брату, который служит в артиллерии!
- Артык-джан! - крикнул из заднего ряда белобородый старик. - А сколько стоит одна пушка? Может и я осилю на одну?
- Хай, Бабаораз, - отмахнулся Артык. - Откуда мне знать - сколько стоит пушка или танк? Давайте не по-одному, а сообща действовать. Вот представитель райкома только сейчас, перед собранием пришел, сказал мне: "Артык, трудящиеся республики вносят средства на строительство боевых самолетов…". Товарищ Пигамов, простите, но я не успел записать как называются эти самолеты.
Пигамов поднялся, вышел из-за стола:
- Дорогие товарищи, много таких самолетов. Всем имена, как детям, дали: "Колхозник Туркменистана", "Пищевик Туркмении", "Текстильщик Туркменистана", "Ташаузский колхозник". Я думаю, вам надо внести деньги на колхозный самолет.
Артык кивнул представителю райкома:
- Спасибо, товарищ Пигамов, за исчерпывающий ответ. Если нет больше вопросов, то приступим к делу. - Артык вынул из кармана увесистый сверток, развернул его и положил на стол: - Вот здесь пять тысяч рублей - все бумажки тридцатками… Давай, записывай…
Зал одобрительно загудел. Артык раскраснелся от удовольствия, взял у председателя колхоза список и стал выкликать фамилии:
- Реджепова Биби!
На сцену поднялась старая женщина, неторопливо развязала мешочек и высыпала на стол серебряные украшения. Сказала гордо:
- Если на один пропеллер хватит - я буду вольна.
Колхозники зааплодировали. Понеслись выкрики:
- Тетушка Биби, ты молодец!
- Биби-джан, внучке хоть гульяку оставила?
- Оставила! И внукам и правнукам оставила! Лишь бы война поскорее кончилась, будь она проклята!
- Солтанова Акджемал! - выкликнул Артык.
Из первого ряда встала и поднялась на сцену тоже пожилая женщина. Развернула платок, показала всем.
- Вот тут все мое девичье счастье. Когда к мужу в дом уходила, надела - больше не надевала. Все новое.
Вновь закричали из зала:
- Акджемал, серебро и золото не стареют!
- Хай-бой, пусть вся страна знает наших женщин!
Поднимались одна за другой - старухи, молодые женщины-солдатки, девушки. На столе - целая гора золотых и серебряных украшений, пачки денег. Наконец, очередь дошла до Галии. Она еще днем попросила, чтобы и ее внесли в список, но не думала, что так много окажется желающих сдать свои сбережения для фронта. Но вот Артык выкликнул:
- Каюмова Галия!
Зал притих. При упоминании этой фамилии у многих всплыл в памяти бывший арчин этого аула - Каюм-сердар. Вспомнились дни земельно-водной реформы, когда кулаков-баев лишали земли и воды. И история с золотым мешочком вспомнилась. Конечно, давно это было. Сам сердар умер, Аман сторожем или вахтером работает, а сын его - красный командир. Но все равно, к Каюмовым повышенный интерес.
Галия, как всегда, грациозно, откинув руку, боясь оступиться на лесенке, взошла на сцену.
- Милые односельчане, - произнесла смущенно, - я сегодня так рада, прямо не знаю, как выразить свои чувства…
- Да, Галия-ханум, мы знаем, что ваш сын Акмурад напомнил вам о себе, - сказал Артык. - Мы все считали, что он, как настоящий большевик, никогда не пойдет на компромисс с отцом…
- Артык, не надо так! - Галия побледнела и словно сжалась в комок. - Сын прислал письмо… Да и муж мой Аман - чем он тебе не угодил, что ты его все время преследуешь, жизни ему не даешь?
- Галия-ханум, не притворяйтесь, что ничего не знаете. - Артык сурово сдвинул брови - У Амана совесть не чиста - это всем известно. Да и сейчас… Все мужчины на фронте, а он в проходной стоит. Как базарный день - чуть свет спешит куда-то. Вы, дорогая Галия-ханум, может быть скажете людям, чем занимается Аман?
Галия, поджав губы, высыпала на стол свои украшения - кольца, серьги, браслет, несколько золотых монет, которые берегла на вставные зубы, но слава аллаху, ей уже давно за пятьдесят, а не один собственный зуб еще не выпал.
- Ханум, не из того ли мешочка драгоценности? - съязвил Артык.
В зале зароптали. А вот и выкрик:
- Эй, сельсовет, зачем придираешься?
- Что она у тебя - лишний кусок съела? Человек последнее для фронта отдает, а ты допрашиваешь!
- Ладно, Галия-ханум, спасибо вам, - отступил Артык.
- Зачем мне "спасибо", - с обидой отозвалась Галия. - Пожалуйста, не делайте мне снисхождения. Я отдала свои драгоценности, чтобы поскорее приблизить нашу победу. Чтобы сын гордился мной.
Галия-ханум с высоко поднятой головой сошла со сцены. Колхозники зааплодировали ей, и Артык выкликнул следующую фамилию.