- Да вы что, Каюм-ага! - испугалась Тамара Яновна. - Где это видано, чтобы при Советской власти, да у двух партийцев, сын имел собственную упряжку! Уму непостижимо! И вообще, Каюм-ага, хотела бы я знать, откуда у вас такие деньги? На фаэтон и коней нужны огромные деньги.
- За деньгами дело не станет, Тамара-ханум. Есть у меня деньги.
- Интересно - откуда? - заинтересовалась Тамара Яновна. - Мелеки и воду у вас экспроприировали, отары обе басмачи отобрали. Наверное еще в семнадцатом кое-что припрятали?
- Ай, Тамара-ханум, зачем тебе знать. Русские говорят, много будешь знать, - скоро состаришься.
Каюм-сердар открыто говорил о своем припрятанном богатстве - никого не боясь. Пять лет прошло с того дня, как привез ему Аман золото из песков. Люди уже давно забыли, по соображениям Каюм-сердара, о том далеком дне.
Но вот, как-то раз ночью на айван Каюм-сердара поднялись два незнакомца. Оба в одинаковой одежде. Европейские костюмы на них, бритые, безбородые, но оба - туркмены.
- Не узнал нас, сердар? - спросил один, бесцеремонно усаживаясь на ковер, и пояснил: - Русские шарабара на нас - чтобы подозрения не было. Бороду тоже пришлось сбрить. Времена такие, сердар, - приходится выворачиваться наизнанку. Меня ты знаешь, а приятель мой под чужим именем живет, так что знать тебе, как его зовут - необязательно. Разговаривай со мной и не обращай на него внимания: когда будет надо - он скажет свое слово.
Каюм-сердар не знал ни того, ни другого, и это вызвало в нем раздражение.
- Кто вы такие? Почему без приглашения, среди ночи?! Я не звал вас! - Старик угрожающе засопел, руки его задвигались непроизвольно, словно ища опору.
- Извини, сердар-ага, - спокойно сказал собеседник. - Предупредить тебя о своем приходе мы не могли - сегодня приехали из песков, дел было много. Пока брились, пока переодевались, много времени ушло. Мы, конечно, могли к тебе зайти пораньше, по не захотели смущать тебя своим появлением, перед сыном и невестками. Долго ждали, пока они лягут спать. Вот, дождались - и, как говорится, салам-алейкум.
- Кто вы? - чуть-чуть мягче, но все еще с обидой, повторил Каюм-сердар. - Должен сказать, что я не знаю вас - ни тебя, ни твоего друга. Да и в сверстники вы мне не годитесь - слишком молоды оба.
- Сердар-ага, не буду томить твою душу, - сказал собеседник и, сняв фуражку, провел ладонью по бритой голове. - Я - сын уважаемого курбаши Сейид-оглы. Отец погиб в бою с красными аскерами, но он успел сказать мне кое-что перед боем, - как будто сердцем чуял, что умрет.
- Сейид-оглы погиб?! - испуганно спросил Каюм-сердар. - Как же так произошло? Милостивая и щедрая рука аллаха всегда хранила его от несчастий. Да отнесет его душу в кущи рая всевышний… Аминь… - Каюм-сердар огладил бороду.
- Сердар-ага, теперь приготовься к самому главному, - жалко улыбнувшись, предупредил собеседник. - Моего отца убили твой сын Аман и внук Акмурад.
Каюм-сердар вздрогнул, вскинул бороду, болезненно морщась, словно его ужалила змея. А гость печально кивнул и подтвердил:
- Да, это так, сердар. Это истинная правда. Отец со своими людьми, среди которых были и мы, гнал купленных у тебя овец к границе. Красные аскеры преследовали нас. Возле самых гор они догнали, отбили овец, а джигитам пришлось спасаться в курганче, за старыми стенами. Мы отстреливались, но красные быстро нас окружили. Вдруг слышим: "Сдавайтесь, а то всех перестреляем, как кекликов!" Отец прислушался и говорит: "Вах, да это же Аман, сын Каюм-сердара! Я хорошо знаю его голос. Сейчас мы попробуем договориться с ним". Отец снял с одного из джигитов белую рубаху, привязал к палке и пошел на переговоры. Он встретился с твоим сыном на такыре, потом вернулся и сказал: "Этот Аман с потрохами продался большевикам. Мало того, что он отбил у нас овец - он еще предупредил: если через полчаса не сдадимся без боя, то все будем уничтожены". Отец отвел меня в сторонку и говорит: "Сапар, возьми с собой Плешивого и побыстрей поезжай в Ашхабад к Каюм-сердару. Скажи ему обо всем, что происходит на белом свете. Скажи, что у Амана мы купили овец, отдав ему золото, но Аман этих овец у нас и отобрал. Скажи об этом Каюм-сердару, и пусть он вернет нам золото. Ты понял, Каюм-ага?
- Харам-зада, - выругался Каюм-сердар. Обернувшись, он увидел у входа в другую комнату Нартач и недовольно махнул рукой: - Женщина, не стой за спиной и не слушай о том, что тебе знать не надо.
- Сердар-ага, - заговорил вновь сын курбаши. - По адату я мог бы за смерть моего отца отплатить кровью, но я решил никого не трогать. Мне достаточно будет и того, что вернешь мне то золото, которое отдал тебе за овец Сейид-оглы. Сам знаешь, как нужны сейчас нам деньги. Я решил продолжить дело погибшего отца - и мне нужно оружие. Золото нужно на покупку винтовок и патронов.
Лицо Каюм-сердара словно окаменело. Уставившись ничего невидящим взглядом куда-то в пространство, он думал, как избавиться от этих двух бандитов, и не находил выхода. Он не верил ни одному их слову. Не верил, что Сейид-оглы погиб, и что погиб он от рук Амана и Акмурада. Но если даже и так, то все равно… не отдавать же золото чужим людям. Да и сын ли Сейид-оглы этот негодяй?! Что-то не похож - ни лицом, ни фигурой… Да и опасно опять связываться с басмачами. Только начал спокойно жить: сыновья и невестки при деле, внуки тоже… Им навязываю свое золото - не берут, а эти пришли и требуют…
- Ты слышишь меня, ага? - встревожено спросил сын курбаши. - Что-то ты задумался, как будто тебя ничего не касается.
- Задумаешься, - со вздохом пустился на хитрость Каюм-сердар. - Золото я взял у твоего отца в двадцать пятом, а сейчас тридцатый кончается. Израсходовал я давно это золото. Сыновьям кое-что купил, невесткам тоже, не говорю уже о внуках.
- Врешь ты, Каюм-сердар! - подпрыгнул от такого ответа Сапар. - Ты не израсходовал ни одной золотой монеты - это мы точно знаем.
- Сынок, меня никто никогда не уличал во лжи, - обиженно проговорил Каюм-сердар. - Зачем мне было держать золото твоего отца, если мне за семьдесят? Я уже отыскиваю удобное местечко в раю.
- Врешь, сердар! - еще жестче выговорил Сапар и посмотрел со зловещей ухмылкой на приятеля.
Плешивый чуть заметно кивнул, полез в боковой карман и вынул пистолет.
- Сердар-ага, - сказал он хладнокровно, - мы убьем тебя, как кровника, и аллах оправдает нас на том свете. Будет лучше, если немедленно отдашь нам золото. Два фунта золота, в черном кожаном мешочке. В том же мешочке есть и несколько бриллиантов… на тридцать три карата.
- Бриллианты я подарил жене моего сына, Тамаре.
- Большевичке? - хихикнул Сапар. - И сын твой младший - большевик. И внуки - комсомольцы. Сам-то ты, сердар, не вступил в партию большевиков? Что-то от тебя красным духом пахнет.
- Ну, так как, сердар? - спросил Плешивый, оттянув затвор пистолета. - Давай золото, время не ждет… скоро рассвет наступит, а там петухи закричат и люди проснутся… И сын твой с невесткой встанут и выйдут во двор… - Плешивый злорадно засмеялся.
Сын курбаши возразил с умным видом:
- Большевики во двор не выходят… У них - ночные горшки.
Оба тихонько засмеялись, и чуть было не выпустила из комнаты Нартач-ханум. Старушка, сообразив, что гости затевают недоброе, хотела незаметно выйти и сообщить об этом Ратху, но Плешивый схватил ее у самого порога за подол кетени:
- Э-э, мама-карры, ну-ка вернись! Зачем тебе во двор? Разве у тебя нет глиняного горшка?!
Плешивый встал и с силой втолкнул Нартач-ханум во вторую комнату. Каюм-сердар попытался подняться, чтобы защитить жену, но бандит с силой толкнул его в грудь и старик ударился головой о стенку.
- Харам-зада! - выругался Каюм-сердар. - Я сдеру с вас обоих шкуру. Нартач, позови сюда Ратха!
Нартач не успела крикнуть. Плешивый скрутил ей руки и заткнул рот куском бархата, лежавшего на сундуке. Связав, он оставил ее и вернулся в комнату.
- Сердар-ага, извини нас, но мы вынуждены применить силу, - сказал Плешивый. - Придется тебе тоже связать руки и заткнуть рот.
Ловким движением он опрокинул старика на спину. Каюм-сердар попытался крикнуть или выругаться, но Плешивый сунул ему в рот почти полпистолета и попросил своего напарника, чтобы тот подал кушак. Через минуту сердар лежал с заткнутым ртом, на животе: кушак стягивал ему руки и ноги.
Связав стариков, бандиты взломали замок на сундуке, выбросили из него все, что там было, но золота не нашли. Перевернули ковры и паласы - тоже нет драгоценностей. Плешивый принялся вспарывать подушки, которых в комнате было много. Перья полетели во все стороны. Перевернули, сломали, разбили все, где, по соображениям бандитов, могло быть золото. Взбешенные, согнувшись над хозяином, вырвали кляп изо рта.
- Говори, большевик, где лежит золото! - потребовал Плешивый и ударил старика по зубам.
- Харам-зада! - прохрипел Каюм-сердар. - Сын паршивой ишачки. В банке золото. Атабаеву отдал золото! Советской власти все отдал!
- Врет, - мучительно простонав, сказал сын курбаши. - Садани его еще разок.
Плешивый схватил старика за окровавленную бороду и принялся трясти его, ударяя затылком о стену. Каюм-сердар обмяк и потерял сознание…
Он пришел в себя лишь утром. Открыв глаза, не сразу вспомнил - что с ним произошло. Каюм-сердар попытался встать на ноги, но оказался связанным. Он окликнул Нартач, но она не отозвалась. Тогда, собрав все силы, Каюм-сердар стал звать на помощь. Он звал долго, но никто его не слышал, потому что все еще спали. Лишь когда взошло солнце и залило алым светом окна веранды, дверь отворилась, и Каюм-сердар увидел Тамару. Увидев окровавленного и связанного свекора, она с испугом выскочила во двор - за Ратхом. Услышав крики, выбежала из своей комнаты Галия-ханум.