Здесь стоял roué… дуэлянт, но при всех провинностях он виделся мне героем! В больших темных глазах таилась глубокая исступленная страсть, отмеченная несчастливой звездой. Изысканный, но твердый абрис рта изобличал отважного паладина, который с оружием в руках - пусть в одиночку - проложит себе дорогу среди вельможного воинства и в очищающей битве восстановит честь Руфинов. Чуть насмешливо раздутые нервные ноздри для меня означали вызов умнейшего человека своему окружению; этот вызов настроил против Сайласа Руфина земельную олигархию графства, ответившую смельчаку чудовищной клеветой. В трепещущих крыльях тонкого носа, в изгибе бровей и губ был также холод презрения. Я увидела человека и выпавший ему жребий - увидела расточителя, героя, мученика. Я вглядывалась в портрет с девичьим любопытством и восхищением. Разные чувства переполняли меня - гнев, жалость… и надежда. Возможно, когда-нибудь я смогу словом или поступком помочь восстановлению доброго имени этого блестящего романтического страдальца. Меня, как Жанну д’Арк, охватил порыв, ведомый, я думаю, многим девушкам в мои годы. Но тогда я даже не представляла, насколько тесно и каким непостижимым образом судьба моего дяди однажды переплетется с моей.
От размышлений меня отвлек голос капитана Оукли. Капитан заглядывал в раскрытое солнечным утром окно, облокотившись на подоконник и приветственно подняв кепи в руке. Он улыбался.
- Доброе утро, мисс Руфин! Восхитительнейшее старинное поместье! Подходящие декорации для романтической истории - этот лес и этот прекрасный дом. Я на самом деле люблю такие дома - в простом черно-белом стиле - чудесные образчики старины. Между прочим, вчера вы отнеслись к нам скверно… да, клянусь, очень скверно - убежать и пить чай, уединившись с леди Ноуллз, она ведь призналась. Я… я не должен бы вам говорить, но до чего же я рассердился - памятуя, как непродолжительно время, которым я располагаю.
Я была застенчивой провинциальной девушкой, но не глупышкой. Я сознавала: я - наследница, кое-что значу. Я не была тщеславной, но, думаю, это сознание вселяло в меня какое-то чувство уверенности, наделяло способностью владеть собой; впрочем, возможно, именно поэтому я могла показаться высокомерной или же простодушной. Вероятно, мой без опаски устремленный на него взгляд выражал вопрос, потому что капитан принялся объяснять:
- Уверяю вас, мисс Руфин, со всей серьезностью: нам вас очень недоставало.
Он ненадолго замолчал, а я - о, как простушка! - опустила глаза и покраснела.
- Я собирался уехать сегодня, отпуск, к моему великому огорчению, истекает… Это действительно огорчительно. Но не знаю, позволит ли тетушка Ноуллз уехать.
- Я? Конечно, мой дорогой Чарли. Я совершенно в вас не нуждаюсь, - послышался живой голос леди Ноуллз - из открытого рядом другого окна. - И что это вы, дорогой, вообразили?
Окно захлопнулось.
- Она такая чудачка, бедная старая тетушка Ноуллз, - пробормотал молодой человек, ничуть не смутившись, и рассмеялся. - Никогда не могу угадать, чего она хочет и как доставить ей удовольствие. Но она - само добродушие, а когда на светский сезон она перебирается в город - впрочем, не ежегодно, - ее дом - один из самых веселых, вам даже трудно представить…
Тут его опять прервали - отворилась дверь, и вошла леди Ноуллз.
- К тому же, Чарлз, - продолжила она свою реплику из соседнего окна, - вам не следует забывать про визит к Снодхерстам, вы их уведомили, и у вас остается всего лить сегодняшний вечер и завтрашний день. А вы только и думаете об охоте - я же слышала, как вы договаривались с егерем. Он егерь, не правда ли, Мод, - тот смуглый человек с большими бакенбардами и в крагах. Мне очень жаль, но я должна сорвать вам охоту, ведь вас ждут у Снодхерстов, Чарли. И потом, вам не кажется, что открытое окно повредит мисс Руфин? Мод, моя дорогая, воздух слишком свеж. Закройте окно, Чарлз, и лучше попросите, чтобы после завтрака послали в город за экипажем. Дорогая, пойдемте, - обратилась она ко мне. - Не к завтраку ли звонят? Почему ваш папа не заведет гонг - так трудно отличить один звонок от другого!
Я заметила, что капитан Оукли задержался ради моего взгляда, но я на него не взглянула и, улыбаясь, вышла из комнаты вместе с кузиной Моникой. Шла, а про себя удивлялась: почему это все старые леди такие ворчливые?
В холле кузина с неожиданно добродушным видом сказала:
- Не позволяйте никаких ухаживаний, моя дорогая, - у Чарлза Оукли ни гинеи, наследница его бы очень устроила. Конечно, он присматривается. Нет, Чарлз не глуп, и я порадуюсь его удачной женитьбе, потому что, думаю, иначе он свои дела не поправит. Но он иногда бывает невыносимо развязен.
Я была восторженной читательницей "альбомов", "сувениров", "кипсеков" и всех многочисленных подарочных изданий, ежегодно наводнявших Англию под Рождество, - роскошный переплет, изобилие чудесных гравюр… Изящные безделицы, которыми тогда тешилось юношество, жаждавшее духовной пиши. Все это и формировало мой ум. Я сама завела маленький альбом, украшенный россыпью мыслей, наблюдениями, какие я записывала подходящим слогом. Много позже, переворачивая поблекшие страницы стихов и прозы, я наткнулась на помеченные этим днем мудрые раздумья; под ними стояло мое имя.
"Не живет ли в женском сердце неискоренимая ревность, которая, разжигая страсть юных, побуждает к советам старых? Не зависть ли (Небесам ведомо, насколько теснимую сожалением) испытывает старость… из-за чувств, которые она уже не в силах пробудить, а возможно, - и пережить? И не вздыхает ли в свой черед юность из зависти к силе, способной губить? - Мод Эйлмер Руфин".
- Он и не ухаживал за мной, - ответила я довольно резко. - Мне он совсем не кажется развязным, а вообще мне безразлично, уедет он или останется.
Кузина Моника взглянула на меня со своей обычной насмешливой улыбкой и расхохоталась.
- Когда-нибудь вы, дорогая Мод, лучше узнаете этих лондонских денди. Они превосходны, но они любят деньги… не накапливать, разумеется. Любят деньги и знают их власть.
За завтраком отец объяснил капитану Оукли, где поохотиться: если желает, то может поехать - это полчаса верхом - в Дилсфорд, может сам выбрать собак и найдет свору еще до полудня на месте.
Капитан лукаво улыбнулся мне и поглядел на тетушку. Наступила напряженная пауза. Я старалась, чтобы никто не заметил моего особого интереса к теме, но что с того… Кузина Моника была непреклонна.
- Охота, травля, ловля - вздор! Вы понимаете, Чарли, мой дорогой, об этом нечего и помышлять. Он уезжает в Снодхерст сегодня днем, он не может, - обращалась кузина Моника то к племяннику, то к моему отцу, - вы же понимаете, Чарлз! Не поехать он не может, иначе он допустил бы крайнюю грубость, причем винили бы и меня… Он должен ехать и сдержать обещание.
С вежливым сожалением папа принял отказ и выразил надежду на будущий благоприятный случай.
- О, это вы предоставьте мне. Когда капитан понадобится, только дайте знать, и я пришлю или привезу его, если позволите. Я всегда знаю, где найти его, - верно, Чарли? Мы будем очень рады.
Влияние тетушки на племянника было безграничным, ведь она часто помогала ему значительными суммами, и он, кроме того, рассчитывал на ее завещание. Я, ничего не знавшая об этих причинах, возмущалась его покорностью, а деспотизм кузины Моники вызывал у меня отвращение.
Как только капитан покинул комнату, леди Ноуллз, не обращая на меня внимания, торопливо обернулась к папе:
- Никогда больше не пускайте этого молодого человека в свой дом. Сегодня утром я застала его произносящим речи перед малышкой Мод. У него и двух пенсов нет за душой - поразительное бесстыдство!
- И какие комплименты ты слышала, Мод? - поинтересовался у меня отец.
Я рассердилась и поэтому отвечала смело:
- Его похвалы предназначались не мне - он хвалил дом.
- Как же иначе? Конечно, он полюбил дом, - вмешалась кузина Моника. И продекламировала:
Вдовьи владенья - вот где он
Опустился, крылатый стрелок, Купидон.
- Ну-ка, ну-ка, мне не совсем ясно, - хитро проговорил мой отец.
- Неужели, Остин? Чарли - мой племянник, забыли?
- Вот теперь вспомнил, - сказал отец.
- А какой еще может быть интерес у настоящей вдовы, кроме одного - вас самих с Мод? Я желаю Чарли счастья, но он не получит мою маленькую кузину и ее наследство в свой пустой карман! Нельзя этого допустить! И здесь еще одна причина, Остин, почему вам необходимо жениться. Вы ничего не смыслите в таких делах, а умная женщина сразу бы все разглядела и предотвратила несчастье.
- Да, умная бы сумела… - согласился отец со своим мрачным, озадачивающим видом. - Мод, ты должна попытаться стать умной женщиной.
- Станет… в свое время, но оно еще не пришло. А я повторяю вам, Остин Руфин: если вы не осмотритесь и не женитесь на ком-нибудь, кто-нибудь, весьма вероятно, женит вас на себе.
- Вы, Моника, всегда прорицали, но в данном случае я в полном недоумении, - сказал отец.
- Акулы снуют вокруг вас - с хищными глазами и прожорливой пастью. А вы как раз достигли возраста, когда мужчин проглатывают живьем, как Иону.
- Благодарствую за сравнение, но это был несчастливый союз - даже для рыбы. И срок ему был - несколько дней. Я не доверюсь… Да и нет никого, кто бы толкнул меня в пасть чудовища, сам я прыгать туда не намерен; наконец, чудовища никакого нет, Моника.