Он вспомнил, как выглядел сверху сквозь космы тумана тротуар. И услышал слова Роз: "Не впутывайте его в это дело. Начиная с полудня он был у моего отца". Он вспомнил, как, узнав о смерти жены, подумал, что никогда уже не испытает подобной душевной боли - так не страшна скарлатина тому, кто ею переболел. Но сейчас он будто узнал о смерти своего единственного ребенка. Как же, должно быть, ее запугали перед тем, как она выпрыгнула! И зачем, зачем, зачем?
- Вы находились с ней в интимных отношениях, сэр?
- Нет, конечно нет! Она же совсем ребенок.
Они все не отрываясь смотрели на него. Полицейский офицер с усами респектабельного лавочника поджал губы. Наконец, прервав молчание, он обратился к Роз:
- Вам бы лучше уйти, мэм. Эта история не для ваших ушей.
Она сказала:
- Вы идете по ложному пути. Я уверена, что это ошибка - от начала и до конца.
Форбс взял ее за руку и увел из приемной. Полицейский повернулся к секретарю.
- А вы лучше останьтесь, сэр. Быть может, этот джентльмен пожелает стать под защиту своего посольства.
Д. возразил:
- Это не мое посольство. Определенно не мое. Так что не обращайте внимания. Продолжайте.
- Джентльмен из Индии, мистер Мукерджи, проживает в вашем отеле. Он заявил, что видел сегодня утром, как эта девочка раздевалась в вашем номере.
- Чепуха! Откуда он это взял?
- Он подглядывал в замочную скважину. Он признался в этом без всякого стеснения, сэр. Говорит, что добывал таким образом нужные ему сведения, - не знаю уж для чего. По его показаниям, девочка сидела на вашей кровати и снимала чулок.
- Ах да, теперь я вспомнил.
- И вы все еще отрицаете интимную близость?
- Да.
- Что же это в таком случае означает?
- Накануне вечером я попросил ее припрятать кое-какие важные документы. Она положила их в чулок. Видите ли, я имел основания предполагать, что мою комнату будут обыскивать, а на меня могут напасть.
- Какие документы, сэр?
- Документы, выданные мне моим правительством. Они удостоверяют, что я являюсь правительственным агентом и имею полномочия на заключение определенных деловых соглашений.
Полицейский возразил:
- Но этот джентльмен говорит, что вы вовсе не Д. Он утверждает, что вы путешествуете с паспортом умершего человека.
- Ну, у него есть свои причины так говорить.
Сети были расставлены надежно, они его накрепко опутали. Полицейский спросил:
- Могу ли я посмотреть эти документы?
- У меня их украли.
- Где?
- В доме лорда Бендича.
Это действительно звучало невероятно, и он уточнил, сам ужасаясь всей этой дикой истории:
- Их украл слуга лорда Бендича.
Наступила тишина. Все молчали. Полицейский не потрудился даже записать последнюю фразу Д. Его спутник смотрел по сторонам, показывая, что его больше не интересуют басни, которые сочиняет преступник. Полицейский сказал:
- Ладно, вернемся к девочке. - Он остановился, как будто для того, чтобы дать Д. время еще раз все взвесить. - Можете ли вы пролить свет на это, м-мм... самоубийство?
- Это не самоубийство.
- Ей плохо жилось?
- Сегодня она была счастлива.
- Вы грозили бросить ее?
- Слушайте, вы! Я не был ее любовником. Я не занимаюсь растлением малолетних.
- Вы случайно не предлагали ей покончить самоубийством вместе с вами?
Наконец они проболтались: уговор совершить самоубийство вдвоем - вот что полицейский подразумевал под юридическим убийством. Они вообразили, что он убедил ее первой выброситься из окна, а сам спокойно спустился по лестнице - чудовищная подлость. Господи, что же их навело на такое подозрение? Он устало сказал:
- Нет, не предлагал.
- Кстати, - полицейский глядел в сторону на скверную картину на стене, - почему вы остановились в этом отеле?
- Номер был заказан еще до моего приезда.
- Следовательно, вы раньше знали эту девочку?
- Каким образом? Я не был в Англии почти восемнадцать лет.
- Вы выбрали довольно странный отель.
- Не я, а мое начальство.
- Почему же в Дувре вы на паспортном контроле заявили, что остановитесь в гостинице "Стрэнд-палас"?
Он чувствовал, что изнемогает. Каждый его поступок после того, как он ступил на берег Англии, оборачивался против него.
- Я думал, что это простая формальность.
- Почему?
- Чиновник в Дувре подмигнул мне, когда спрашивал, где я остановлюсь.
Полицейский невольно вздохнул. Видно было, что он собирается закрыть блокнот.
- В общем, вы не можете пролить свет на это, так сказать, самоубийство?
- Ее убили управляющая гостиницей и человек по имени К.
- С какой целью?
- Этого я еще точно не знаю.
- Вы, наверное, удивитесь, если узнаете, что она оставила письменное заявление.
- Не может быть.
Полицейский сказал:
- Если бы вы во всем признались, и вам и нам было бы легче. - И добавил презрительно: - За самоубийство по сговору не вешают. Хотя, по-моему, зря.
- Могу ли я видеть, что писала девочка?
- Пожалуй, я прочту вам несколько выдержек, если это поможет вам сознаться. - Он откинулся в кресле и откашлялся, как будто собирался огласить поэму собственного сочинения.
Д. сидел, опустив руки и разглядывая физиономию секретаря посольства. Предательство черным облаком заволокло весь мир... Он подумал: "Это конец. Если они способны убить ребенка..." Он представил себе, как она летела вниз, к заледеневшему тротуару, какими долгими казались ей две секунды падения. Слепая ярость поднималась в нем. Хватит, он достаточно долго был пешкой в чужих руках. Пора начать действовать самому. Если они понимают один язык - насилие, что ж, будет им насилие. Секретарь беспокойно заерзал под его взглядом и сунул руку в карман, где, должно быть, лежал пистолет. Вероятно, он захватил оружие, когда выходил докладывать послу.
Полицейский начал читать:
- "Я не могу этого больше выдержать. Сегодня вечером он обещал, что мы вместе уедем отсюда навсегда". Видите, она вела дневник. Между прочим, очень хорошо написано.
Полицейский ошибался. Дневник был написан отвратительным языком журнальчиков, которые читала Эльза. Но Д. как будто слышал ее голосок, слышал, как она запинается, произнося неуклюжие фразы. Он поклялся себе: "Кто-нибудь поплатится за это жизнью". Такую же клятву он дал, когда расстреляли его жену. Но то обещание он так и не выполнил.
- "Сегодня вечером, - продолжал читать полицейский, - я подумала, что он любит другую, но он сказал, что это не так. Я не думаю, что он из тех мужчин, которые порхают с цветка на цветок. Я написала Кларе о нашем плане. Думаю, она опечалится, когда узнает". Где она выучилась так здорово писать? Прямо как в романе, - с чувством сказал полицейский.
- Клара, - объяснил Д., - это проститутка. Вам бы следовало ее найти. Это не сложно. Если она не выбросила письмо Эльзы, вам все станет ясно.
- Все и так достаточно ясно.
- Наш план, - упрямо продолжал Д., - заключался в том, что я всего-навсего собирался забрать ее сегодня из отеля.
- То есть собирались вступить в интимную связь с несовершеннолетней?
- Я не такая скотина. Я просил мисс Каллен подыскать для нее работу.
- Правильно ли будет сказать, что вы уговорили девочку уйти с вами, пообещав устроить ее на работу?
- Конечно неправильно.
- Но это вытекает из ваших слов. Ну, а что вы можете сказать относительно этой Клары? При чем тут она?
- Она приглашала девочку к себе в горничные. Мне казалось, что это не лучший выход для Эльзы.
Полицейский начал писать: "Некая молодая особа предложила ей работу, однако мне эта работа показалась неподходящей, и я уговорил ее уйти со мной..."
Д. сказал:
- Вы пишете в ее стиле.
- Шутки тут неуместны.
Ярость неудержимо росла в нем. Ему вспомнилось, как она говорила: "Большинство постояльцев любит копченую рыбу". Вспомнились ее манера поворачивать голову, ее боязнь одиночества, ее безграничная детская преданность.
- Я не думаю шутить. Я говорю вам - это не самоубийство. Я обвиняю хозяйку и мистера К. в преднамеренном убийстве. Ее толкнули вниз...
Полицейский прервал его:
- Это уж наше дело, кого обвинять. Управляющая, разумеется, была подвергнута допросу. Она глубоко опечалена. Она признает, что, возможно, иногда была груба с ребенком. Что касается К., мы ничего о нем не слышали. Постояльца с такой фамилией в гостинице нет.
Д. настаивал:
- Я вас предупреждаю. Если вы не накажете виновных, это сделаю я.
- Ну, хватит, - сказал полицейский. - В этой стране вы уже больше ничего не сделаете. Пожалуй, пора идти.
- У вас нет достаточных оснований, чтобы арестовать меня.
- По данному обвинению - пока нет. Но этот джентльмен сообщил нам, что у вас чужой паспорт.
Д. проговорил медленно, отчеканивая каждое слово:
- Хорошо, я готов идти с вами.
- Машина ждет на улице.
Д. встал:
- Наручники будете надевать?
Полицейский, несколько смягчившись, сказал:
- Можно обойтись без этого.
- Я вам понадоблюсь? - спросил секретарь.
- Боюсь, сэр, что да. Видите ли, здесь мы прав не имеем, юридически это территория вашей страны. В случае политических осложнений нам понадобится ваше заявление о том, что вы сами пригласили нас. Питерс, - обратился он к помощнику, - подгоните машину к подъезду. Ждать ее в таком тумане - удовольствие маленькое.