Некоторое время ворчание двух старых слуг оставалось достоянием одной лишь Молли, но вскоре оно достигло ушей и ее отца, который, к вящему разочарованию девушки, поговорил с ними коротко и безо всяких сантиментов.
– Вам не нравится, что миссис Гибсон часто звонит в колокольчик, не так ли? Боюсь, вы разбаловались и слишком много себе позволяете. Но если вы не будете исполнять пожелания моей супруги, то вольны сами исправить положение.
И какой же слуга устоит перед искушением сделать последнее предупреждение и набить себе цену после таких вот речей? Бетти заявила Молли, что собирается уйти, с видом настолько равнодушным и безразличным, какой только смогла напустить на себя, разговаривая с девушкой, которую растила и опекала последние шестнадцать лет. До сих пор Молли полагала свою бывшую няньку настоящим столпом и опорой дома; с таким же успехом она могла предположить, что отец предложит ей самой разорвать все узы, которые их связывали. И вот теперь Бетти спокойно рассуждает о том, где ей лучше искать себе новое место – в городе или деревне. Но все это было, по большей части, показной решимостью и игрой на публику. Уже через неделю или две Бетти буквально заливалась слезами при мысли о том, что ей придется покинуть свою воспитанницу, и с радостью готова была отвечать на все звонки каждые четверть часа, только бы остаться в доме. Даже суровое мужское сердце мистера Гибсона тронула неподдельная скорбь старой служанки, которую он замечал всякий раз, когда слышал ее прерывистый голос или видел опухшие от слез глаза.
Однажды он даже сказал Молли:
– Почему бы тебе не спросить у твоей мамы, не может ли Бетти остаться, если извинится должным образом и все такое прочее.
– Не думаю, что из этого выйдет какой-либо толк, – убитым голосом отозвалась Молли. – Я знаю, что она собирается написать письмо или даже уже написала в Тауэрз насчет какой-то младшей служанки.
– Вот как! Что ж, мне нужно лишь, чтобы в доме царили мир, покой и малая толика жизнерадостности, когда я возвращаюсь в него. Мне приходится видеть достаточно слез в других домах. В конце концов, Бетти прожила с нами шестнадцать лет – такая верность встречается лишь в античном мире. Однако же не исключено, что в другом месте ей действительно будет лучше. А насчет того, просить твою маму или нет, поступай как знаешь. Но если она согласится, я возражать не буду.
Итак, Молли рискнула обратиться с соответствующей просьбой к миссис Гибсон. Шестое чувство подсказывало девушке, что ее постигнет неудача, но никогда прежде ей не отказывали столь мягким и увещевающим тоном.
– Моя дорогая девочка, мне бы никогда и в голову не пришло отказать старой служанке от места, особенно той, которая опекала тебя с самого рождения, ну, или почти с самого. У меня бы попросту не хватило на это духу. Как по мне, то она могла бы остаться тут навсегда, если бы только выполняла мои пожелания. Я ведь не требую ничего невозможного, не правда ли? Но, видишь ли, она вздумала жаловаться, а когда твой дорогой папа поговорил с нею, то и вовсе принялась грозить ему. А у меня принцип – не принимать извинений от слуги, который вздумал угрожать мне.
– Она очень сожалеет об этом, – взмолилась Молли. – Она говорит, что будет делать все, что вы скажете, и выполнять все ваши распоряжения, если только вы разрешите ей остаться.
– Но, сладкая моя, ты, похоже, забываешь, что я не могу пойти против своих правил, как бы мне ни было жаль Бетти. Ей не следовало давать волю своему дурному нраву. Как я уже говорила, я готова была мириться с ее присутствием, хотя она мне никогда не нравилась и я полагала ее совершенно бестолковой служанкой, испорченной долгим отсутствием хозяйки. Тем не менее, по крайней мере, я постаралась бы терпеть ее так долго, как только смогла бы. Но теперь я уже почти наняла Марию, которая работала младшей служанкой в Тауэрз, так что избавь меня от стенаний по поводу сожалений Бетти или кого-либо еще, поскольку, учитывая печальные истории твоего папы и все прочее, я и так пребываю в подавленном расположении духа.
Молли помолчала несколько мгновений.
– Вы уже окончательно наняли Марию? – после паузы спросила она.
– Нет. Я же сказала "почти наняла". Иногда можно подумать, что ты меня совсем не слушаешь, дорогая Молли! – с обидой заявила миссис Гибсон. – Мария живет в таком месте, где ей платят намного меньше, чем она того заслуживает. Быть может, эти бедняги просто не могут позволить себе платить ей достойное жалованье! Я всегда жалею бедняков и никогда не позволю себе отзываться дурно о тех, кто не богат. Я предложила ей на два фунта больше, чем она получает сейчас, так что, на мой взгляд, она непременно согласится. В любом случае, даже если ей повысят жалованье, я, соответственно, ровно на столько же предложу ей больше. И потому я уверена, что заполучу ее. Такая воспитанная девушка! Всегда приносит письма на подносе!
– Бедная Бетти! – прошептала Молли.
– Бедная старушка! Надеюсь, урок пойдет ей впрок, – с напускной грустью вздохнула миссис Гибсон, – но остается сожалеть о том, что мы не заполучили Марию до того, как нам начали наносить визиты представители местного общества.
Самолюбию миссис Гибсон чрезвычайно льстило то обстоятельство, что визиты "представителей местного общества" оказались весьма частыми. Ее супруг пользовался всеобщим уважением, и многие дамы из особняков, поместий и домов, извлекшие пользу из его визитов для себя и своих семей, сочли своим долгом побывать у нее в гостях, когда наезжали в Холлингфорд за покупками. Состояние постоянного ожидания, в которое эти визиты ввергли миссис Гибсон, резко понизило уровень домашнего уюта, к коему привык мистер Гибсон. Было весьма неудобно носить горячие, источающие соблазнительные ароматы блюда из кухни в столовую в тот самый момент, когда к ним в гости наведывались высокородные, аристократически рафинированные дамы. Еще более неловким оказался эпизод, когда Бетти в спешке неуклюже отворила дверь на стук какого-то высокомерного слуги и вынуждена была поставить корзину с грязными тарелками прямо на пути своей госпожи, которая осторожно пробиралась по полутемному холлу. А тут еще молодые люди, старающиеся незаметно покинуть столовую, обзавелись привычкой разражаться долго сдерживаемым смехом и принимались за розыгрыши или грубые шутки, не обращая внимания на то, кто мог находиться в коридоре в этот самый момент. В качестве панацеи ото всех этих огорчительных неудобств миссис Гибсон предложила перенести обед на более позднее время. Второй завтрак, как заявила она супругу, вполне можно отправлять им прямо в хирургический кабинет. Несколько элегантных холодных блюд для нее самой и Молли не осквернят неподобающими запахами весь дом, а для него она неизменно будет держать наготове что-нибудь вкусненькое. Он согласился, хотя и с большой неохотой, поскольку это было прямое покушение на устоявшие обычаи и привычки. К тому же у него возникло ощущение, что он не сможет должным образом проводить свои объезды с этим новомодным обедом, отложенным до шести часов вечера.
– Не стоит готовить для меня всякие вкусности, моя дорогая. Меня вполне устроит хлеб с сыром, как это было в прежние времена.
– Мне ничего не известно об этих прежних временах, – заявила в ответ супруга, – но я не могу допустить, чтобы сыр вышел за пределы кухни.
– В таком случае я буду есть его там, – сказал он. – Оттуда недалеко до конного двора, и если я буду спешить, то смогу запросто перекусить на ходу.
– Право слово, мистер Гибсон, сравнение вашей внешности и манер с вашими вкусами просто поражает. Вы выглядите таким джентльменом, как говаривала дорогая леди Камнор.
Вскоре после этого ушла кухарка, тоже старая служанка, хотя и не такая доверенная, как Бетти. Ей пришлись не по нутру поздние обеды; будучи прихожанкой методистской церкви, она из религиозных соображений отказалась пробовать новые рецепты французских блюд, навязанные ей миссис Гибсон. Это противоречит библейским заповедям, заявила женщина. В Библии много говорилось о пище, но в основном речь шла о приготовленных овцах, то есть о баранине, а также о вине, хлебе, молоке, финиках, изюме, об упитанных тельцах и зажаренном телячьем филе, но она поступала наперекор своей совести, когда готовила свиную плоть или дрожжевые пироги со свининой. Но теперь ее заставляют готовить языческие кушанья по рецептам папистов, поэтому она предпочтет поискать себе новое место. Итак, повариха пошла по стопам Бетти, и мистеру Гибсону пришлось удовлетворять свой здоровый английский аппетит дурно приготовленными омлетами, рублеными котлетами, vol-au-vents, croquets и прочими блюдами из тонко нарезанного мяса или рыбы, запеченными в сдобном тесте, так что он никогда не знал в точности, что именно ест.