- Да, не очень злой, - ответил Уилл со своим птичьим кивком и подмигиванием, добродушно адресуясь к ним обоим. Он встал перед топящимся камином, задумчиво подрезая толстые ногти тупым ножом. Он всегда подрезал ногти, когда бывал на людях: ведь невозможно догадаться о мыслях человека, который подрезает ногти.
При виде него Гант мгновенно очнулся от летаргии - он вспомнил, как перестал быть его компаньоном. Знакомая поза Уилла Пентленда у камина вызвала в его памяти все приметы этого клана, которые внушали ему такое отвращение: развязное самодовольство, непрерывное острословие, жизненный успех.
- Горные свиньи! - взревел он. - Горные свиньи! Низшие из низших! Гнуснейшие из гнусных!
- Мистер Гант! Мистер Гант! - умоляюще сказал Жаннадо.
- Что с тобой, У. О.? - спросил Уилл Пентленд, как ни в чём не бывало поднимая взгляд от ногтей. - Объелся чего-нибудь не ко времени? - Он развязно подмигнул Данкену и снова занялся ногтями.
- Твоего подлого старикашку отца, - завопил Гант, - отодрали кнутом на площади за неплатёж долгов!
Это оскорбление было чистейшим плодом воображения, но в сознании Ганта оно, тем не менее, укоренилось, как святая истина, подобно многим другим словечкам и фразам, ибо позволяло ему немножко спустить пары бешенства.
- Отодрали кнутом на площади, да неужто? - Уилл снова подмигнул, не устояв перед соблазном. - А они ловко это от всех скрыли, верно? - Но за сугубым добродушием лица его глаза были злыми. Он продолжал подрезать ногти, задумчиво поджав губы.
- Но я тебе про него кое-что скажу, У. О., - продолжал он через мгновение со спокойной, но зловещей неторопливостью. - Он позволил своей жене умереть естественной смертью в её постели. Он не пробовал её убить.
- Конечно, чёрт подери! - возразил Гант. - Он просто уморил её голодом. Если старухе когда-нибудь доводилось поесть досыта, то только в моём доме. Уж одно вернее верного: она успела бы дважды сходить в ад и обратно, прежде чем Том Пентленд или кто-нибудь из его сыновей дал бы ей хоть чёрствую корку.
Уилл Пентленд сложил свой тупой нож и спрятал его в карман.
- Старый майор Пентленд за всю свою жизнь и дня не потрудился честно! - взревел Гант, которого осенила новая счастливая мысль.
- Ну послушайте, мистер Гант! - с упрёком сказал Данкен.
- Шш! Шшш! - яростно зашипела девочка, становясь перед ним с миской. Она поднесла дымящийся половник к его губам, но он отвернулся, чтобы выкрикнуть ещё одно оскорбление. Она хлестнула его рукой по рту.
- Ешь сейчас же! - прошептала она. Он поглядел на неё и, покорно ухмыляясь, начал глотать суп.
Уилл Пентленд внимательно посмотрел на девочку и, переведя взгляд на Данкена и Жаннадо, кивнул и подмигнул. Затем, не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты и поднялся по лестнице. Его сестра лежала на спине, спокойно вытянувшись.
- Как ты себя чувствуешь, Элиза?
В комнате было душно от густого аромата дозревающих груш; в камине непривычным огнём горели сосновые сучья - он встал перед камином и начал подрезать ногти.
- Никто не знает… никто не знает, - заплакав, сказала она сквозь быстрый поток слёз, - что я перенесла.
Через мгновение она вытерла глаза уголком одеяла - её широкий, могучий нос, красневший посредине белого лица, был как пламя.
- Что у тебя есть вкусненького? - спросил он, подмигивая ей с комической жадностью.
- Вон там на полке груши, Уилл. Я положила их на прошлой неделе дозревать.
Он вошёл в маленькую кладовую и тут же вернулся с большой жёлтой грушей, снова встал перед камином и открыл малое лезвие своего ножа.
- Хоть присягнуть, Уилл, - сказала она негромко. - Я больше терпеть этого не могу. Не знаю, что с ним сделалось. Но хоть последний доллар поставь - я больше этого терпеть не буду. Я сумею сама прожить, - докончила она, энергично кивнув.
Он узнал этот тон. И почти забылся.
- Послушай, Элиза, - начал он, - если ты думаешь строиться, то я… - но он вовремя спохватился. - Я… я продам тебе материалы по самой сходной цене, - договорил он и торопливо сунул в рот кусок груши.
Элиза несколько секунд быстро поджимала губы.
- Нет, - сказала она. - Об этом я пока не думала, Уилл. Я дам тебе знать.
Головёшка в камине рассыпалась на угольки.
- Я дам тебе знать, - повторила она.
Он сложил нож и сунул его в карман брюк.
- Покойной ночи, Элиза, - сказал он. - Петт к тебе заглянет. Я ей скажу, что ты себя чувствуешь неплохо.
Он тихо спустился по лестнице и открыл входную дверь. Пока он сходил с высокого крыльца, во двор из гостиной тихо вышли Данкен и Жаннадо.
- Как У. О.? - спросил он.
- Да всё в порядке, - бодро ответил Данкен. - Спит как убитый.
- Сном праведника? - спросил Уилл Пентленд, подмигивая.
Швейцарцу не понравилась скрытая насмешка над его титаном.
- Ошень грустно, - с акцентом сказал Жаннадо, - что мистер Гант пьёт. С его умом он мог бы пойти далеко. Когда он трезв, лучше человека не найти.
- Когда он трезв? - переспросил Уилл, подмигивая ему в темноте. - Ну, а когда он спит?
- И стоит Хелен за него взяться, как он сразу затихает, - заметил Данкен своим глубоким басом. - Просто чудо, как эта девчушка с ним справляется.
- Вот подите же! - благодушно засмеялся Жаннадо. - Эта девочка знает своего папу, как никто.
Девочка сидела в большом кресле в гостиной возле угасающего камина. Она читала, пока над углями не перестало плясать пламя, а тогда она тихонько присыпала их золой. Гант, погружённый в пучину сна, лежал на гладком кожаном диване у стены. Она уже укрыла его одеялом, а теперь положила на стул подушку и устроила на ней его ноги. От него несло перегаром, от его храпа дребезжала оконная рама.
Так в глубоком забытьи промелькнула его ночь; когда в два часа у Элизы начались родовые схватки, он спал - и продолжал спать сквозь всю терпеливую боль и хлопоты доктора, сиделки и жены.
4
Новорожденному - переиначивая избитую фразу - потребовалось бессовестно долгое время, чтобы появиться на свет, но когда Гант, наконец, окончательно проснулся на следующее утро около десяти часов, поскуливая и с болезненным стыдом что-то смутно вспоминая, он, пока допивал горячий кофе, который принесла ему Хелен, услышал громкий протяжный крик наверху.
- Боже мой, боже мой, - простонал он и, указывая вверх, откуда доносился звук, спросил: - Мальчик или девочка?
- Я ещё не видела, папа, - ответила Хелен. - Нас туда не пустили. Но доктор Кардьяк вышел и сказал нам, что мы должны хорошо себя вести, и тогда он, может быть, принесёт нам маленького мальчика.
Оглушительно загремело кровельное железо, раздался сердитый деревенский голос сиделки, и Стив кошкой спрыгнул с крыши крыльца на клумбу лилий перед окном Ганга.
- Стив, постреленыш проклятый! - взревел владыка дома, на мгновение обретая здоровье и силы, - Что ты, чёрт подери, затеял?
Мальчик перемахнул через изгородь.
- А я его видел! А я его видел! - стремительно прозвучал его голос.
- И я! И я! - завопил Гровер, вбегая в комнату и сразу же выбегая, весь во власти телячьего восторга.
- Если вы ещё раз влезете на крышу, озорники, - кричала сверху сиделка, - я с вас шкуру спущу!
Услышав, что его последний отпрыск оказался мальчиком, Гант сначала было приободрился, но теперь он начал расхаживать по комнате и завел бесконечную ламентацию:
- Боже мой, боже мой! Ещё и это должен я терпеть на старости лет! Ещё один голодный рот! Это страшно, это ужасно, это жесто-око! - И он аффектированно зарыдал. Но, тотчас сообразив, что вокруг нет никого, кого могла бы тронуть его скорбь, он внезапно умолк, потом ринулся в дверь, пробежал через столовую и вышел в переднюю, громогласно причитая: - Элиза! Жена моя! Ах, деточка, скажи, что ты меня прощаешь! - Он поднимался по лестнице, старательно рыдая.
- Не впускайте его, - с замечательной энергией резко распорядился предмет его мольбы.
- Скажите ему, что сейчас сюда нельзя, - сказал сиделке доктор Кардьяк своим сухим голосом, не отводя взгляда от весов. - К тому же у нас тут нет ничего, кроме молока, - добавил он.
Гант остановился у самой двери.
- Элиза, жена моя! Будь милосердной, умоляю! Если бы я знал…
- Да, - сказала деревенская сиделка, сердито открывая дверь. - Если бы собака не остановилась поднять ножку, она бы изловила кролика! Уходите, нечего вам тут делать! - И она захлопнула дверь перед его носом.
Гант с унылым видом спустился по лестнице, однако ухмыляясь на слова сиделки. Он быстро облизнул большой палец.
- Боже милосердный, - сказал он и ухмыльнулся.
Потом снова завёл свою жалобу запертого зверя.
- Мне кажется, этого будет достаточно, - сказал доктор Кардьяк, поднимая за пятки что-то красное, блестящее и морщинистое и звонко шлёпая его по задику, чтобы немного приободрить.
Наследник престола, собственно говоря, вступил в свет полностью снабжённый всеми приспособлениями, принадлежностями, винтиками, краниками, вентилями, крючками, глазами, ногтями, которые считаются необходимыми для полноты внешнего вида, гармонии частей и единства впечатления в этом преисполненном энергии, натиска и конкуренции мире. Он был законченный мужчина в миниатюре, крохотный жёлудь, из которого предстояло вырасти могучему дубу, преемник всех веков, наследник несбывшейся славы, дитя прогресса, баловень нарождающегося Золотого Века, а к тому же, что важнее всего, Фортуна и её феи не ограничились тем, что почти задушили его всеми этими дарами эпохи и семьи, но тщательно сберегли его до той поры, когда прогресс, перезрев, уже почти лопался от славы и блеска.