Только в ночь с 18 на 19 октября между белопольски- ми и советскими войсками прекратились боевые действия. Но это вовсе еще не значило, что уже полностью воцарились мир и покой. Не унимались наймиты белополяков - булак - балаховцы. Отведенная на отдых и пополнение в район Полоцка Кубанская кавдивизия еще не имела ни одного дня, когда бы ее части не поднимались по боевой тревоге и не вступали в схватки с вражескими недобитками. Это же испытывали и воины 1–го Кубанского кавпол- ка, в день тридцатилетия своего командира - 15 октября получившие задачу совершать непрерывные рейды вдоль временной, практически еще условной, границы между польскими и советскими войсками. Оттого так замысловаты, словно вышивка на обширном ковре, остались на полевых картах извилины отметок передвижений и дислокаций полка.
Только что его подразделения находились у Рудни и Горян вблизи Полоцка, потом смотришь - они уже сместились в район Витебска к Забелью, Верховью, Обольцам, а там вдруг неожиданно обнаружились почти на три сотни верст южнее, неподалеку от Речицы, в самом царстве болот, у деревень Замостье, Дуброва и Великий Бор. Отсюда - вновь стоверстный бросок на север к Пасеке, затем обратно - к Чирковичам, Коротковичам, Воротыни, а от них - опять резкий поворот, теперь уже на юго - запад. Рейды по обширной территории требовали все новых и новых топографических карт местности для комсостава. И Иван Митрофанович не уставал слать просьбы в штаб дивизии об их присылке. Между тем наступила поздняя осень, далеко не ласковая ко всему живому. Дожди, слякоть, неустроенный быт, опасности на каждом шагу…
Когда дивизия от Полоцка по железной дороге и своим ходом передислоцировалась в район Витебска, ее новый командир Николай Томин, убедившись, что он командует скорее соединением пешим, чем конным, из‑за большой нехватки лошадей, высказал Ивану Митрофановичу свое огорчение:
- Со слов Мироненко знаю, какую неоценимую роль сыграл ваш арттранспорт в формировании кавдивизии. А нынче нет ваших прежних учтенных и неучтенных резервов и никто сейчас не в состоянии восполнить недостачу
конского состава. Будем довольствоваться тем, чем располагаем. Может быть, позднее удастся нам привести в соответствие название дивизии с ее фактической сутью.
Комдив был прав. Сколько лет воевали люди, столько времени ходили под седлом и в упряжке кони. Огромная их масса погибла в боях, искалечена, загнана белогвардейцами. Множество лошадей было мобилизовано на формирование Первой конной, затем Второй и Третьей кон- ных красных армий и десятков конных корпусов, дивизий, отдельных бригад и полков. Получить коней в Белоруссии в конце октября - начале ноября 1920 года оказалось несбыточной надеждой, так как здесь конское поголовье было почти полностью сведено к нулю. Пройдясь дважды с огнем и мечом по белорусской территории, бе- лополяки начисто подмели под метелку государственные конюшни и крестьянские дворы. В редчайшей деревне встречался крестьянин, у которого чудом уцелела хоть плохонькая коняга.
В конце октября довелось Ивану Митрофановичу заполнять личное дело для штаба дивизии. Из‑за большой занятости и по причине своего неразборчивого почерка он попросил помощника начальника штаба Василия Ду- бянского произвести необходимые записи. Тот по пунктам стал спрашивать командира, где и когда родился, какое получил гражданское и военное образование, с какого времени проходил службу в старой и Красной Армии, в каких участвовал сражениях.
На вопрос, пользовался ли он какой‑нибудь передышкой с начала гражданской войны, штабист зафиксировал ответ:
"В командировках и отпусках со дня вступления в Красную Армию не был".
Какие там отпуска! Украинский и сейчас не мечтал о них. Вся его энергия, опыт и мужество отдавались выполнению поставленных перед ним боевых задач.
В обстановке огромного физического и морального напряжения всех бойцов части, непрерывной смены ее расположений, внезапных нападений белобандитов командир полка установил строжайший порядок несения караульной службы, ежедневных письменных рапортов командиров подразделений о всех происшедших событиях, состоянии оружия, снаряжения и имущества. В его многонациональном полку теперь служили русские, украинцы,
белорусы, латыши, представители других народов. Даже несколько китайцев - интернационалистов. И он понимал, насколько повысилась у него ответственность за работу среди людей, свою строгую командирскую требовательность он должен был повседневно подкреплять умелым индивидуальным подходом к каждому бойцу и командиру. За доброе дело - хвалил, поощрял, за ошибки - журил, жестко спрашивал.
Однажды Иван Митрофанович по неотложному делу послал из штаба Василия Дубянского в третий эскадрон, находившийся в ближайшей прифронтовой лесной деревушке. Тот с двумя конниками доехал почти до самой окраины селения, а ниоткуда никто не проявлял никакой реакции. "Что за чертовщина, - забеспокоился штабист. - Разве у них тут в эскадроне совсем нет никакого боевого охранения? Придется докладывать командиру полка". Только он так подумал, как из густых зарослей кустарника выглянул секрет - два красноармейца - китайца с карабинами в руках. Расплывшись в улыбке, оба наперебой стали говорить:
- Видим, своя командира, проезжай, проезжай…
- Да ведь надо сначала окликивать, спрашивать пароль.
- Наша знаем, знаем. Если бы была белая командира - мы бы делал стреляй.
- Ну вот, потолкуй с вами, - обескураженно буркнул Дубянский.
По его докладу Украинскому пришлось тогда давать нагоняй командиру эскадрона, писать приказ о необходимости при любой ситуации не ослаблять внимания к соблюдению правил караульной службы, воинской дисциплины.
По Рижскому договору белополяки закрепляли за собой намного большую территорию коренной Украины и Белоруссии, чем это им сулили даже их покровители - анло - франко - американцы в момент июльской паники, охватившей и тех, и других, когда советские войска неудержимо продвигались к Варшаве и когда Антанта - вдохновитель и ходатай Пилсудского - затеяла отвлекающие переговоры с советским правительством. Если раньше предполагалось установить границей между Польшей, Украиной и Белоруссией так называемую линию Керзона по периметру, не доходя Гродно - Брест - Литовск, восточнее
Холма, Замостья и много западнее Львова и Мукачево, то теперь захватчики прибирали к своим рукам половину всей территории Белоруссии и Украины, зайдя за свои этнографические границы вблизи Полоцка, восточнее Барано- вичей, Сарны, Ровно, Тарнополя, почти впритык с запада к Каменец - Подольску. Жирный кус!
И несмотря на это, белая шляхта не успокаивалась. По мирным условиям она была обязана не только сама прекратить войну, но и никого не снаряжать для нападения на Страну Советов. Получалось же все иначе: пилсудчики всячески провоцировали и подстрекали к широким военным операциям матерого висельника Булак - Балаховича, вклинившегося со своими войсками численностью не менее 15–20 тысяч штыков и сабель в район Мозыря и не уходившего оттуда. Советскому командованию не оставалось ничего иного, как доканать булак - балаховские формирования и заодно развеять мечты эсера Савинкова использовать их в последующем, как магнетическую силу для развертывания очередного крестового похода против Советской Республики.
На ликвидацию банд Булак - Балаховича выделялось значительное количество войск Красной Армии. В ударную группу вошли вторая, четвертая, восьмая, десятая, семнадцатая, двадцать четвертая, двадцать пятая, сорок восьмая и другие стрелковые дивизии, несколько кавалерийских соединений. Находясь в составе Кубанской кав- дивизии, 1–й Кубанский конный полк Украинского к тому времени занимал позиции западнее Речицы, будучи нацеленным в направлении Кротова - Капличей - Колки - Копцевичей.
В район сосредоточения войск прибыл молодой командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский. Части построились в пешем строю на стылой поляне, что примыкала к хвойно - лиственному лесу, с которого глубокая осень сбросила листву и наполнила его сыростью и холодом. В лесу у стволов деревьев на привязи находились кони кавалеристов.
На автомобиле с открытым верхом, в туго перетянутой широким ремнем шинели и в островерхом шлеме, стоял двадцатисемилетний полководец с усталым, непроницаемым лицом, погруженный в нелегкие раздумья. А почти вплотную к нему, расположившись в четырехугольное каре, колонна за колонной заняли места красноармейцы и командиры. Полк Украинского, правофланговый в своей дивизии, находился в самом центре построения и его бойцы, пожалуй, лучше, чем кто‑либо другой, могли воочию разглядеть, какие чувства переживал их талантливый, но в польской кампании несчастливый командующий.
Словно сбросив тяжелый груз, Михаил Николаевич высоко поднял правую руку, призывая к вниманию, и начал говорить:
- Товарищи, красные герои! Гражданская война и война с Польшей закончились на всех фронтах. В Черное море сброшен барон Врангель. И лишь на Дальнем Востоке еще не выбиты японские захватчики и их белогвардейские холуи. Да у нас с вами здесь, на западе, в Белоруссии и на Украине остались две острые занозы - бесчинствующие банды Булак - Балаховича и Петлюры. Перед войсками Западного фронта поставлена боевая задача: как можно быстрее уничтожить балаховцев, до конца похоронить надежды пилсудчиков и эсера Савинкова, замышляющих вновь на базе балаховских формирований создать новую большую армию и двинуть ее в поход на Советскую Россию. Этому не бывать! Поклянемся же, товарищи, что вы сделаете все возможное для победы над врагом, окончательного его изгнания с белорусской земли. Честь и слава вам, солдаты революции! Вперед, на врага!
Будто громовой вал, по рядам прокатилось многотысячное "ура", в руках бойцов взметнулись вверх сабли, карабины, винтовки, маузеры, потрясаемые в одном порыве.