4
По одной из улиц Ташкента быстро шел человек в Войлочной шляпе.
Пройдя городским садом, он остановился у большого дома со стрельчатыми мавританскими окнами, украшенными сверху белой мозаикой.
Человек оглянулся, шмыгнул в подъезд и, нащупывая в потемках ступеньки, поднялся на второй этаж. Тут он прильнул ухом к двери направо и осторожно стукнул три раза.
Внутри зашевелились. Было слышно, как за дверью кто-то сопел. Потом глуховатый голос тревожно спросил:
- Кто?
- Свои, - тихо отвечал человек.
Щелкнул ключ, дверь растворилась.
Держа лампу над головой, в прихожей стоял полный пожилой мужчина со свисающими по углам рта тонкими усами. Узкий кавказский ремешок с серебряным набором врезался в его большой рыхлый живот.
- Здравствуй, Сайд! - сказал вошедший.
- Касымов?! А я думал, кто стучит? - Саид-Абдулла поставил лампу на маленький столик и лихорадочной дрожью потер пухлые руки.
- Ты что, испугался? - спросил Касымов.
- Валла! Испугаешься, когда такое…
В соседней комнате двинули стулом.
На молодом, но уже помятом лице Касымова отразилась тревога.
- Кто это? - спросил он с беспокойством в голосе.
- Начальник милиции Каттакургана.
- А зачем он здесь?
- Он теперь наш.
- Кто поручился?
- Маймун.
- Маймун? А-а. Ну, это верный человек. - Касымов, успокоившись, снял кожаные калоши с плотно обтягивавших ноги ичигов и, шурша шелковым в полоску розовым халатом, прошел в соседнюю комнату.
Со стула поднялся угрюмый смуглый человек огромного роста, при шашке и в шпорах, одетый в суконную гимнастерку, бриджи и высокие сапоги.
- Улугбек? - спросил Касымов.
- Точно так, господин прокурор, - отвечал Улугбек хриплым голосом, блеснув черными глазами из-под сросшихся на переносье густых нависших бровей.
- Где вы раньше служили?
- Я был юз-баши в войсках его высочества эмира Бухары, господин прокурор.
- Вот как!.. Ну что ж, это хорошо, - заметил Касымов. Он благожелательно поглядел на Улугбека, подумав, что такие люди сейчас очень нужны.
- Мы не будем задерживать Улугбека, - сказал Саид-Абдулла. - Ему надо сегодня возвратиться в Каттакурган, а поезд идет через час. Ты не возражаешь, Касымов? Нет? Улугбек, вы свободны…
Улугбек приложил руку к широкой груди, молча поклонился и, звеня шпорами, вышел из комнаты.
- Страшный человек, - заключил Касымов, когда за Улугбеком захлопнулась дверь.
- Он был палачом у эмира… Это, конечно, только для нас… А для них, - Саид-Абдулла усмехнулся, - а для них он камбагал. Касымов, ты посиди, покури, я сейчас… - Покачивая широкими бедрами, Саид-Абдулла прошел в соседнюю комнату.
Касымов взял папиросу из лежавшего на столе портсигара, закурил и стал думать о только что полученной из руководящего центра иттыхадистов директиве. Директива эта требовала усилить вербовку джигитов в отряды муллы Абдукахара и проводить своих людей в органы власти.
В те тяжелые времена среди коренного населения Туркестана было очень немного грамотных людей, поэтому приходилось с невероятным трудом выискивать и подбирать национальные кадры. Подавляющая часть грамотных принадлежала к имущим классам и к революции относилась враждебно.
Этим, то есть отсутствием грамотного населения, и пользовались иттыхадисты. Под видом людей, преданных революции, они проникали на руководящие посты и своими преступными действиями саботировали мероприятия революционных властей, компрометируя в глазах народа республиканские учреждения.
В последнем Касымов уже преуспел. Он осуждал честных дехкан, активно встававших на путь своего освобождения.
Жалобы на неправильное судопроизводство попадали к Касымову, как к прокурору. Используя свое право, он Осуждал бедняков жалобщиков, а жен их тайно продавал в Восточную Бухару.
Сейчас он обдумывал другое, более сложное дело, исполнение которого нужно было возложить на вполне надежного человека. За этим, собственно, он и пришел к Саид-Абдулле.
Касымов притушил папиросу, откинулся на спинку стула и стал оглядывать стены. Обстановка большой, в два окна, комнаты, сочетала два стиля - азиатский и европейский.
Рядом с окованным жестью бухарским сундуком стояла никелированная с шарами кровать; среди развешанных по стенам узорных вышивок висела картина, изображавшая пляску вакханок. По мягкому ковру были разбросаны набитые ватой подушки. В углу, левее буфета, была сложена делая стопа стеганых одеял.
Большая сорокалинейная лампа, висевшая под потолком, отбрасывала светящийся круг на ковровую подушку и лежавший на ней коран и маузер, над которыми приносили клятву вступающие в организацию иттыхадистов.
- Извини, я немного задержался, - заговорил Саид-Абдулла, входя в комнату и держа в руках по бутылке вина. Он поставил бутылки на стол, достал из буфета стаканы и тарелку с ломтиками сушеной дыни.
- Ну, что нового в городе? - спросил он, разливая вино и присаживаясь напротив Касымова.
- Нового? - Касымов пристально посмотрел на приятеля. - Ты ничего не слышал о земельной реформе?
- Нет. А что?
- Хотят отобрать у баев землю и поделить ее между дехканами, как это сделали русские большевики.
Полное, широкое в скулах лицо Саид-Абдуллы покрылось багровыми пятнами. Маленькие глаза засверкаи под низким лбом.
- Валла! - задохнулся он от ярости. Некоторое время он не мог говорить, а только размахивал руками… - Проклятые байгуши!.. Проклятые собаки! - заговорил он, овладевая собой. - Мало мы их пороли и вешали! Мало морили клопами!.. Нет, как только я подумаю, что они устроили в моем загородном доме приют для своих сопливых детей, у меня внутри все начинает дрожать! Какую бы казнь я им придумал! Сам бы эмир содрогнулся!..
Касымов с усмешкой смотрел на него.
- Не горюй, друг, наша победа близка.
- Победа? Какая, к шайтану, победа! За эти два года народ узнал учение большевиков, и заставить байгушей выступить против них невозможно… А! Да что толковать! - Саид-Абдулла с досадой махнул рукой.
- Ты забываешь о Восточной Бухаре, - спокойно заметил Касымов. - Революция туда еще не дошла. Это первое. Там нет ни заводов ни фабрик. Значит, нет и рабочих, а это самое главное. Учти также, что народ в Бухаре предан шариату… Послушай, на днях я говорил с Али-беем.
- А разве он еще здесь?
- Нет. Он уехал в Восточную Бухару. Там он поднимет народ и вместе с армией придет сюда.
- Ты верно говоришь?
- Да.
- Валла!.. А где он достанет оружие?
- Оружие дают наши друзья.
- Кто?
Касымов молча развел руками, считая подобный вопрос совершенно излишним. По его мнению, и так было ясно - кто друзья, кто враги.
Мрачное лицо Саид-Абдуллы прояснилось. Он поднял голову и с минуту, бормоча что-то, смотрел в потолок. Потом он провел ладонями по лицу и обратился к Касымову:
- Вот уже сорок лет я живу, и только сейчас почувствовал, что такое настоящая радость. Валла! Ну, держись, байгуши! Клянусь тенью отца - я сделаю из них красную розу!
- Али-бей требует от нас помощи, - сказал Касымов.
- А чем мы можем помочь?
- Надо устрашить народ и показать, что мы сильны.
- Да, но над этим надо еще хорошенько подумать.
- Думать некогда. Время не ждет.
- Гм… Валла! В таком случае надо устроить налет на Ташкент.
- Нельзя. Большой гарнизон.
- Ну, тогда на Каттакурган. Там много наших.
- Это другое дело, - согласился Касымов. - И это сделаешь ты.
- Не знаю, сумею ли я… - начал было Саид-Абдулла.
- Сумеешь! - Касымов нахмурился. - За этим я к тебе и пришел… Поедешь завтра же в Каттакурган и договоришься с Маймуном. У него есть список на девяносто шесть мусульман. Все они опасные люди. Они работают на хлопковом заводе. Всех их уничтожить. Понятно? Свяжетесь с Абду-Саттар-ханом. Его отряд в триста джигитов поможет вам. Налет на город организуете в базарный день. Ясно?
- Ясно.
Касымов некоторое время молчал.
Сможет ли этот вялый, изнеженный человек выполнить столь важное поручение? Подумав, успокоился: основная тяжесть ляжет на Абду-Саттар-хана, а Саид-Абдулла будет лишь присутствовать при налете как представитель центра иттыхадистов.
- Теперь второй вопрос. У главнокомандующего войсками ислама убит главный казначей. Мулла Абдукахар просил подыскать ему подходящего человека. Наша организация постановила послать казначеем тебя.
- Меня?! - Саид-Абдулла вскочил, опять сел, снова вскочил и махнул на Касымова обеими руками. - Что ты? Что ты, Касымов?! У меня жена, дети… Да ты что? Смеешься?
- Нет. Я говорю совершенно серьезно. А ты, видно, решил загребать жар чужими руками, как это делают некоторые наши друзья? Нет, друг, так дело не пойдет. Организация вынесла это решение, и ты обязан выполнить его. Ты торговый человек, считать умеешь, а в дальнейшем будешь у нас министром финансов. Все. Мне пора.
Касымов поднялся, пожал руку ошеломленному Саид-Абдулле и вышел из комнаты.