16
Федин и Кудряшов сидели в тени кудрявого карагача и беседовали с комиссаром бригады Петровым, который, внимательно посматривая то на одного, то на другого, знакомил их с обстановкой на фронте. Кудряшов внимательно слушал.
Петров говорил, что появление. Энвер-паша вызвало оживление басмачества в Туркестане и Бухаре. Банды пополнились за счет добровольцев из реакционных элементов. Участились налеты на гарнизоны и рабочие поселки. Басмачи терроризируют трудовое население, грабят и жгут кишлаки, оказывающие помощь войскам Красной Армии. Для самообороны и борьбы с басмачами формируются из наиболее сознательной части населения добровольческие национальные отряды, именуемые здесь мусотрядами. Один из них сформирован на днях в Каттакургане.
- На нашу дивизию, - говорил Петров, - возложена задача ликвидировать басмачество в Западной Бухаре. В ближайшие дни ваш полк расположится гарнизонами в Каттакурганском уезде.
- Разрешите вопрос, товарищ военкомбриг? - попросил Кудряшов, - Вы говорите, что нам предстоят большие трудности. Это верно. Но мне кажется, что основная трудность заключается в незнании местного языка. Как мы будем общаться с народом?
Петров несколько раз кивнул головой.
- Эту трудность мы предусмотрели… - сказал он, помолчав. - Каждый отряд будет иметь переводчика. Однако это не снимает с вас обязанности как можно скорее овладеть местным языком.
- Иван Ефимович, мне не совсем понятно одно обстоятельство. Короче говоря, здесь советская власть?
- Ну да. А что? - Петров выжидающе посмотрел на Федина.
- Так почему же баи у власти?
Петров пожал плечами.
- Собственно, баи стоят не у власти. Все дело в том, что земельная реформа здесь еще не проведена, - заговорил он, как всегда, неторопливо. - В Туркестане частично пока еще сохранились капиталистические элементы… Чем это объясняется? В первую очередь малочисленностью рабочего класса, неорганизованностью бедноты, полнейшей политической отсталостью… В общем, обстановка чрезвычайно сложная, и нам наряду с ликвидацией басмачества придется заняться организацией "союзов кошчи", то есть комитетов бедноты.
Задача их - сплотить трудовые слои населения против буржуазных националистов… Заметьте, товарищи, что если в России гражданская война закончилась, то здесь, борьба только еще начинается. Появление Энвер-паша говорит о том, что Туркестан становится ареной больших событий.
- А кто все же этот Энвер-паша? Почему ему придается такое большое значение? - спросил Кудряшов.
- Энвер-паша - это пантюркист. Это человек, одержимый манией создания великой тюркской империи во главе с Турцией. Но Энвер-паша Энвер-пашой, а англичане англичанами. Из переписки, недавно захваченной нашей разведкой, ясно видно, что англичане твердо решили завладеть Туркестаном. Следовательно, Энвер-паша сейчас работает на англичан, как в мировую войну он работал на немцев.
- Да. С ним, видно, придется повозиться, - сказал Кудряшов.
- Так вот, товарищи, - продолжал Петров, - вы видите, какую опасность представляет Энвер. Население, как я уже сказал, темное и забитое. Слово бая для большинства закон, а бай - первый помощник Энвера.
- А ведь действительно темнота страшная, - подхватил Кудряшов. - Я, когда спешились у казарм, вижу: человек стоит. Я к нему, а он как шарахнется! Почему они так боятся?
- В представлении дехкан начальник может делать все, что ему заблагорассудится, - пояснил Петров. - Он имеет право бить, убивать и вообще творить любые беззакония. Много лет вбивали им это в голову беки, баи, царские приставы и уездные начальники, рапоряжавшиеся здесь до революции, как в собственной вотчине… Нам с первых шагов надо показать, что такое Красная Армия, проявить самое чуткое отношение к трудящемуся населению, развить у людей чувство собственного достоинства. Это будет лучшим ответом на ту бешеную агитацию, которую ведут против нас буржуазные националисты. Работать здесь, вообще-то говоря, нелегко.
Вблизи послышались шаги. Подошел высокий смуглый человек с курчавой черной бородой. На нем был френч, зеленая тюбетейка и заправленные в сапоги суконные брюки.
Это был председатель исполкома Шарипов.
- Здравствуйте, товарищи! - произнес он по-русски почти без акцента, подавая руку и - кланяясь.
Кудряшов и Федин представились.
Тонкие губы Шарипова дрогнули. Он улыбнулся.
- Очень рад, товарищи, приветствовать в вашем лице славную буденновскую кавалерию, - проговорил он радушно, прикладывая руку к груди. - Надеюсь, что с вашей помощью мы быстро покончим с басмачеством.
- Да уж надо полагать, товарищ Шарипов, - сказал Федин. - Со своими белогвардейцами покончили, теперь вот вам приехали помогать… Только вы-то нас не очень радушно встречаете.
- А что такое? - насторожился Шарипов.
- Виданное ли дело - казармы не готовы, полк расположился биваком на казачьем кладбище! Благо, что там деревьев много. А то, короче говоря, пришлось бы в такую жарищу под открытым небом стоять.
- Да, это, конечно, наша вина, - согласился Шарипов. - Но я никак не думал, что вы так быстро приедете… Товарищи, я зашел за вами. Пойдемте в исполком, пообедаем. Хочу угостить вас пловом. А плов, как известно, пища узбека. Привыкайте к местным условиям.
- Пища узбека! - сказал Петров, качнув головой. - А сколько раз в году узбек ест этот плов? На пиру у бая. А так в лучшем случае сухой лепешкой пробавляется.
- Будем надеяться, что с вашей помощью настанут лучшие времена.
- Немного погодя, товарищ Шарипов. Мы пойдем посмотрим, как там устроились наши ребята.
- Ну хорошо! Я буду ждать. Приходите…
Шарипов кивнул и, твердо ступая, направился через огромный плац, по обеим сторонам которого стояли белые здания длинных одноэтажных казарм.
- Удивительное дело, как чисто по-русски говорит, - заметил Федин, провожая взглядом Шарипова.
- Он окончил русское городское училище в Самарканде, - сказал Петров. - Таких, как он, образованных, здесь очень немного.
Взводный Сачков сидел на бугорке чьей-то безыменной могилки и, подкладывая щепку под чайник, тихим дискантом тянул песенку, выученную им еще во время службы в драгунском полку:
Вынимаеть, вынимаеть драгун белое пяро,
Обмакаеть, обмакаеть во чернильницу яго…
Огненные блики ходили по его старому, в морщинах, с подвитыми усами лицу.
Вокруг костра колебались в прозрачном сумраке ночи угловатые тени бойцов.
- Чай да сахар, товарищ взводный! - сказал Латыпов бодрым голосом, появляясь из мглы с уздечкой в руке.
- Садись. Кувырни чашечку, ежели сахар есть, - радушно произнес взводный. Как всегда, он был в прекрасном расположении духа.
- А вот у меня кишмиш, - предложил Барсуков, подошедший на голоса. Он присел на корточки и развернул мешочек с кишмишом.
- Давай, давай, с кишмишом можно и по две чашечки выпить. - Сачков взял вскипевший чайник и налил кипятку в железную кружку. - А ну, у кого есть - подставляй.
- А мне можно, товарищ взводный? - спросил молодой боец Гришин.
- Пей! Всем хватит… А ты что, заболел? - Сачков пытливо посмотрел на молодого бойца. - Что тебя скрючило?
- Что-то мне голову ломит.
- Голову?.. А ты хину принимал? - спросил Сачков.
Гришин молчал.
- Лякпом! Лякпом! - крикнул Сачков.
- А? - отозвался басом Кузьмич. Он лежал на спине в канавке между могилами, выставив свой толстый живот.
- Ты Гришину хину давал?
- Факт. Всем давал.
- А ты ее принял? - Сачков недоверчиво смотрел на бойца. - Ну, чего молчишь? Говори!
- Горькая она, товарищ взводный…
- Ну как вы, ей-богу, не понимаете?! - рассердился Сачков. - Как ребята малые. За всем надо смотреть… Иди, иди сейчас же к лякпому, возьми вторую порцию.
А потом чаю напьешься и хорошенько укройся. Возьми мот мою шинель. Мне и так жарко… Постой, - остановил он бойца. - Смотри, сколько могилок. Оренбургские казачки. А почему лежат? Потому, что хину не принимали. И ты тоже хочешь туды? - Он ткнул пальцем в землю. - Ну, понял? Ступай!..
Сказав это, Сачков тут же решил с завтрашнего дня сам присутствовать при раздаче хинина.
- Слушай, Латыпов, - сказал Барсуков, - чтой-то в Речице на смотру товарищ Буденный какого-то кавказца поминал? Кто он такой?
- Это он за Мишу Казачка поминал, - вспомнил Сачков, - Прозвище такое. А фамилия ему была Гудушаури. Вот был боец! Добрый. А в бою первой отчаянности человек. Старый. Годов пятьдесят.
- Больше, товарищ взводный, - сказал Латыпов.
- А может, больше. Я не считал… Он, как война кончилась, в бессрочный уволился.
- А потом, как Куцыбо ездил в отпуск, встретил его. Он в Пятигорске на работу устроился, - подхватил Латыпов. - Ему, как непьющему, поручили заведовать винным магазином.
- Каким там магазином - духаном! - вставил Сачков.
- Ну не знаю, как там оно правильно называется, - продолжал Латыпов. - Так Миша по своей доброте воспылал к беспризорникам. Стал наставлять их на правильный путь. Кого на работу, кого на ученье, кого в детский дом. Так беспризорники за ним толпой ходили.
- А тут несчастье случилось, - не вытерпел Сачков.
- Погодите, взводный, я доскажу. Да, тут действительно нехорошо получилось. Один беспризорник свистнул у Миши всю выручку. Ну Миша, конечно, в полное остервенение пришел.
- Известно. Кавказец. Горячий человек, - опять вставил Сачков.