Все солдаты были на своем посту; прогуливаясь возле столов, я ощущал себя командиром, делающим смотр полку. Я бы с удовольствием заметил старой даме, что у нее косо прикреплены к шляпе искусственные маргаритки, и резко выговорил мистеру Боулзу за то, что у него не начищен слуховой аппарат. Меня тронули за локоть, и я выдал фишку в 200 франков даме-попрошайке. "Будьте попроворнее, - хотелось мне ей сказать, - руку надо протягивать, а не сгибать в локте, и пора вам что-то сделать с прической". Все они смотрели на меня с нервным и недовольным видом, ожидая, чтобы я выбрал стол, а когда я остановился, кто-то даже встал, чтобы уступить мне место. Но я пришел не выигрывать, я пришел, чтобы первый раз символически проиграть и уйти. Поэтому я вежливо отказался от предложенного места, выложил в определенном порядке фишки и с торжеством поглядел, как их смахнул крупье. Потом я вернулся в отель.
Кэри не было дома, и меня взяла досада. Мне хотелось объяснить ей, насколько важен этот символический проигрыш, но пришлось раздеться и залезть под скучное одеяло. Спал я беспокойно. Я привык к обществу Кэри, и когда в час ночи я зажег свет, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени, я все еще был один. В половине третьего Кэри меня разбудила, в темноте пробираясь к кровати.
- Где ты была? - спросил я.
- Гуляла.
- Одна?
- Нет.
Пространство между кроватями дышало ее враждебностью, но я знал, что наносить первый удар неразумно; она только и ждала этого преимущества. Я перевернулся на другой бок и сделал вид, что собираюсь заснуть. После долгого молчания она сказала:
- Мы ходили в Морской клуб.
- Он закрыт.
- А мы нашли лазейку, - он был такой большой и страшноватый в темноте, со стульями, наваленными друг на друга.
- Вот это приключение! А как вы освещались?
- Луна ярко светила. Филипп рассказал мне всю свою жизнь.
- Надеюсь, вы поставили себе стулья.
- Нет, мы сидели на полу.
- Если жизнь у него была такая интересная, расскажи и мне. А то ведь уже поздно, мне надо быть...
- ...рано в казино. Не думаю, чтобы его жизнь показалась тебе интересной. Простая, буколическая. Но он рассказывал о ней с таким чувством. Он учился в лицее.
- Почти все французы учатся в лицее.
- Родители его умерли, и он жил с бабушкой.
- А дедушка?
- Он тоже умер.
- Процент смертей в дряхлом возрасте во Франции очень высок.
- Два года он был на военной службе.
- Да, жизнь, надо сказать, из ряда вон выходящая.
- Можешь издеваться сколько угодно.
- Но, дорогая, я же ничего такого не сказал.
- Тебе, конечно, неинтересно. Тебя никогда не интересуют те, кто на тебя не похож, а он молодой и очень бедный. Он питается кофе и рогаликами.
- Бедняга, - сказал я с искренней симпатией.
- Тебе до того неинтересно, что ты даже не спросил, как его зовут.
- Ты же сказала, что его зовут Филипп.
- Филипп, а дальше? - спросила она с торжеством.
- Дюпон, - сказал я.
- Вот и нет. Шантье.
- Ах да, я спутал его с Дюпоном.
- С каким Дюпоном?
- Они, наверно, похожи.
- Я спрашиваю тебя, кто этот Дюпон?
- Понятия не имею. Но уже очень поздно.
- Ты невыносим! - Она шлепнула по своей подушке, словно это было мое лицо. Несколько минут царило молчание, а потом она с горечью сказала: - Ты даже не поинтересовался, спала ли я с ним.
- Извини. Да или нет?
- Нет. Но он просил, чтобы я провела с ним ночь.
- На связанных в кучу стульях?
- Завтра я иду с ним обедать.
Ей все же удалось испортить мне настроение. Я сдерживаться больше не мог:
- А кто он такой, черт бы его побрал, этот Филипп Шантье?
- Да тот голодный молодой человек.
- Ты собираешься есть за обедом кофе с рогаликами?
- За обед плачу я. Он очень гордый, но я настояла. Он поведет меня в какое-то место, где все очень дешево, тихо и просто, - вроде студенческой столовой.
- Вот и хорошо, - сказал я. - Потому что я тоже иду обедать с той, кого сегодня встретил в казино.
- С кем?
- С мадам Дюпон.
- Такого имени не бывает.
- А настоящего я тебе назвать не могу. Женскую честь надо беречь.
- Кто она такая?
- Она очень много выиграла сегодня в баккара, и мы разговорились. У нее недавно умер муж, она его очень любила и, вероятно, хочет забыться. Думаю, что она скоро утешится - женщина молодая, красивая, умная и к тому же богатая.
- Где вы будете обедать?
- Понимаешь, сюда приводить я ее не хочу - начнутся разговоры. А в Salle Privée ее слишком хорошо знают. Она предложила мне поехать в Канны, где нас не знает никто.
- Что ж, можешь рано не приходить. Я тоже буду поздно.
- Именно это я как раз и хотел тебе, дорогая, сказать.
Вот что это была за ночка. Мне не спалось, и я чувствовал, что тут, рядом, не спит и она. Я раздумывал, что во всем виноват Гом, он расстраивает даже наш брак. Я сказал:
- Если ты не пойдешь на твой обед, я не пойду на мой.
- А я в твой обед не верю. Ты все это выдумал.
- Клянусь тебе, честное благородное слово, - завтра вечером я угощаю одну даму обедом.
- Я не могу обмануть Филиппа, - сказала она.
И я мрачно подумал: теперь уж мне придется сделать то, что я сказал, но откуда я возьму эту даму?
2
За первым и вторым завтраком мы были друг с другом необычайно вежливы, и Кэри даже пошла со мной под вечер в казино; однако, думаю, единственно для того, чтобы поглядеть, что у меня за дама. Случайно за одним из игорных столов сидела молодая и очень красивая женщина, и Кэри, как видно, сделала неверный вывод. Она пыталась подсмотреть, не обмениваемся ли мы взглядами, и в конце концов больше не могла скрыть своего любопытства.
- Ты с ней не заговоришь? - спросила она.
- С кем?
- С той девушкой.
- Не понимаю, о ком ты, - сказал я, давая понять, что по-прежнему оберегаю чужую честь. Кэри сказала с яростью:
- Ну, мне пора. Нельзя заставлять Филиппа ждать. Он такой обидчивый.
Моя система работала: я проигрывал ровно столько, сколько собирался проиграть, но мои расчеты уже не вызывали во мне душевного подъема. Я думал: а если это не просто "милые бранятся"; если она и в самом деле увлеклась тем молодым человеком; если это - конец? Что же мне тогда делать? Что у меня останется? Пятнадцать тысяч фунтов - малое утешение.
Не я один упорно проигрывал. В кресле на колесиках сидел мистер Боулз, он давал указания сиделке, которая клала на сукно его фишки и, перегнувшись через его плечо, подталкивала их собственной лопаточкой. У него тоже была своя система, но, как я подозревал, система эта не срабатывала. Он дважды посылал сиделку в кассу за деньгами, и во второй раз я заметил, что бумажник его почти пуст, - там оставалось всего несколько тысячефранковых билетов. Он отрывисто дал приказание, и сиделка выложила оставшиеся у него фишки на сумму в сто пятьдесят тысяч франков; шарик завертелся, и Боулз проиграл. Откатываясь в кресле от стола, он меня заметил.
- Эй вы, - сказал он, - как вас зовут?
- Бертранд.
- Я слишком мало взял денег. А возвращаться в отель не хочу. Дайте мне в долг пять миллионов.
- Простите, не могу.
- Вы же знаете, кто я. Знаете, какое у меня состояние.
- В отеле... - начал я.
- Они не смогут дать мне такую сумму, пока не откроются банки. А мне надо сегодня. Вы же много выиграли. Я за вами следил. Я верну вам деньги еще сегодня вечером.
- Как известно, люди иногда проигрывают.
- Что вы там болтаете, не слышу! - сказал он, поправляя слуховой аппарат.
- Простите, Д. Р. Угой, не могу.
- Моя фамилия не Д. Р. Угой. Вы же знаете. Я Д. Р. Боулз.
- Мы в конторе зовем вас Д. Р. Угой. Почему бы вам не сходить в здешний банк и не получить по чеку? Там всегда кто-нибудь дежурит.
- У меня нет счета в франках, молодой человек. Разве вы не знаете валютных ограничений?
- Не заметил, чтобы они нас с вами так уж тревожили.
- Давайте выпьем кофе и обсудим наше дело.
- Мне сейчас некогда.
- Послушайте, молодой человек, я же ваш хозяин.
- Я не признаю никаких хозяев, кроме Гома.
- Какой еще Гом?
- Мистер Дрютер.
- Гом. Другой. Вижу, что у вас не слишком уважают владельцев фирмы. А у сэра Уолтера Бликсона тоже есть кличка?
- По-моему, низший персонал зовет его Пузырь.
Серые, смазанные черты на миг осветила беглая улыбка.
- Ну, это хотя бы соответствует. Сиделка, вы можете полчаса погулять. Дойдете до гавани и обратно. Вы же говорите, что любите пароходы.
Когда я повернул кресло и стал толкать его в бар, у меня на лбу и на ладонях выступил пот. В голову мне пришла такая фантастическая идея, что она отогнала даже мысли о Кэри и ее голодном поклоннике. Я не мог дождаться, когда мы дойдем до бара.
- У меня в сейфе отеля пятнадцать миллионов франков. Вы можете сегодня же их получить в обмен на ваши акции.
- Не будьте идиотом. Акции стоят двадцать миллионов по номиналу, а Дрютер и Бликсон дали бы за них и пятьдесят. Налейте мне стакан минеральной воды.
Я подал ему стакан перрье.
- А теперь тащите мне свои пять миллионов, - сказал он.
- Нет.
- Молодой человек, у меня же безошибочная система. Я двадцать лет обещаю себе сорвать банк. И меня не остановят какие-то несчастные пять миллионов. Ступайте и принесите их. Не то я прикажу, чтобы вас уволили.