12 ноября
Игорь Михайлович Забелин, родившийся 12 ноября 1927 года, написал цикл повестей об изобретении хроноскопа – устройства, с помощью которого можно восстановить прошлое по невидимым глазу материальным следам на предметах. Цикл "Записки хроноскописта" включает в себя 8 повестей, где речь о пропавшей 40 лет назад экспедиции – в "Долине Чёрных Крестов" (1960), о жизни древнего племени косах – в "Легендах о земляных людях" (1961), о значении наскальной живописи в сибирских пещерах – в "Загадках Заирхана" (1961).
Будучи по образованию географом, кандидатом географических наук, он принимал участие во многих экспедициях, впечатления от которых художественно преломились в его рассказах и повестях.
Но он писал и о своих предшественниках: "Чокан Валиханов", "Путешествие в глубь науки: Академик А. А. Григорьев".
Он был известен и как философ и футуролог, поддерживавший идеи В. И. Вернадского и Пьера Тейьяра де Шардена о ноосфере.
Умер Игорь Михайлович 10 августа 1986 года.
***
С Вадимом Соломоновичем Баевским я познакомился на одной из научных конференций.
В его биографии был очень любопытный факт защиты докторской диссертации в1974 году в Тартуском университете. Три оппонента – Ю. М. Лотман, Б. Ф. Егоров и М. Л Гаспаров дали положительные отзывы. Но на защите с резко отрицательным суждением о диссертации выступил П. А. Руднев. И несмотря на то, что ему ответил А. Н. Колмогоров, защиту диссертации пришлось повторить. А диссертация была посвящена типологии стиха русской лирической поэзии.
Доктором Баевский стал. А в 1979 году и профессором. Преподавал в Смоленском государственном университете. Был там заведующим кафедрой.
Оставил много работ по анализу литературных произведений, по теории стиха, по истории русской поэзии.
Лично мне больше всего нравится его статья "Новые документы о жизни и смерти Пушкина", опубликованная во втором номере журнала "Вопросы литературы" за 2002 год. А начиная с 2003 года и, кажется, кончая 2008-м, Вадим Соломонович печатал в "Знамени" куски своей биографии, облекая её то в форму рассказа, то – повести, а то и романа.
Он умер 12 ноября 2013 года (родился 28 ноября 1929 года). Надеюсь, что вся его автобиография будет собрана в отдельную книгу. Занимательное и полезное выйдет чтение.
***
"Суровый Суров не любил евреев". Я приводил уже в этом календаре сатирическое стихотворение Казакевича, которое начинается этой строчкой.
Мне довелось увидеть Анатолия Алексеевича Сурова в нашей писательской больнице, которая была напротив Онкоцентра Блохина. Меня положили туда на обследование. Пытались понять, от чего и на что у меня была тогда сильная аллергия. А старичок Суров ходил по коридору в паре с поэтом Борисом Примеровым, которого я знал.
От предложения Примерова познакомиться с Суровым отказался наотрез.
Не из-за нелюбви Сурова к евреям, – их многие писатели не любили. И даже не из-за погромных его выступлений во времена кампании борьбы с космополитами. А из-за его разоблачения.
Он, известный при Сталине драматург, лауреат двух сталинских премий за пьесы "Зелёная улица" (которую я хорошо помню) и "Рассвет над Москвой", обрушившийся не только на драматургов-евреев, но и на К. Симонова и Б. Горбатова за тот же космополитизм, не писал, как выяснилось, многих своих пьес: их писали за него те самые космополиты, которых выбрасывали из учреждений и лишали куска хлеба.
Кусок хлеба им Суров дал. Но и взял за это много.
Потом уже Юрий Нагибин утверждал, что Суров занимался плагиатом и прежде, что "будучи заведующим отделом рабочей молодёжи в газете "Комсомольская правда", присвоил пьесу своего подчинённого А. Шейнина "Далеко от Сталинграда"".
"Обвинение в плагиате, – пишет Нагибин, – было брошено Сурову на большом писательском собрании. Суров высокомерно отвёл упрёк: "Вы просто завидуете моему успеху".
Тогда один из "негров" Сурова, театральный критик и драматург Я. Варшавский, спросил его, откуда он взял фамилии персонажей своей последней пьесы. "Оттуда же, откуда я беру всё, – прозвучал ответ. – Из головы и сердца". – "Нет, – сказал Варшавский, – это список жильцов моей коммунальной квартиры. Он вывешен на двери и указывает, кому сколько раз надо звонить"".
Ясно, что из Союза писателей Сурова выгнали.
Долго он снова стучался в двери писательского союза. Указывал, что, кроме пьес, за ним числится немало публицистических статей, и что его авторство их никто не оспаривает. Менялись первые секретари московской писательской организации, но при каждом Сурову вход в Союз был запрещён. И только Феликс Кузнецов в начале 80-х сжалился над гонимым публицистом, пробил его в Союз писателей.
В это время я и увидел его в больнице. Страшно удивился, что он лежит как писатель. Но Борис Примеров мне всё объяснил.
Умер он 12 ноября 1987 года – через несколько лет после того, как снова стал членом Союза писателей, прожив на свете 77 лет: родился 23 апреля 1910 года.
13 ноября
Со своим первым мужем – поэтом Борисом Корниловым Ольга Фёдоровна Берггольц развелась в 1930-м. Её арестовали в декабре 1938 года после расстрела Корнилова, но по обвинению в "связи с врагом народа". Пытки и побои привели к тому, что беременная (она была замужем за литературоведом Николаем Молчановым) Ольга Фёдоровна родила мёртвого ребёнка.
Но в НКВД меняется руководство. Ежова сменяет Берия, который выпускает на свободу некоторых ежовских узников. Среди них – Ольга Берггольц. 3 июля 1939 года её освободили и реабилитировали.
Может быть, поверив в справедливость системы, она в 1940-м вступила в партию.
Во время войны и блокады Ленинграда она работала на радио, ежедневно выступая с призывами к жителям остаться мужественными перед лицом чудовищных испытаний. В 1942-м от голода умирает её муж Николай Молчанов. Её отец Фёдор Берггольц, взятый органами как этнический немец, отказывается стать осведомителем и высылается в Минусинск (Красноярский край).
В это время Берггольц написала свои лучшие вещи, посвящённые защитникам Ленинграда и его несчастным жителям, – "Февральский дневник" и "Ленинградскую поэму".
После войны на гранитной стеле Пискарёвского кладбища, где лежат 470000 ленинградцев, умерших от голода и погибших во время блокады, выбиты строки Берггольц:
Здесь лежат ленинградцы
Здесь горожане – мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имён благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням:
Никто не забыт и ничто не забыто.
После войны она издала книгу, где рассказывала о работе на радио в блокаду "Говорит Ленинград". Написала о блокаде пьесу "Они жили в Ленинграде", поставленную в театре Таирова. Получила сталинскую премию 3 степени за поэму "Первороссийск".
Даже отпела Людоеда в дни прощания с ним:
Обливается сердце кровью…
Наш любимый, наш дорогой!
Обхватив твоё изголовье,
Плачет Родина над Тобой.
Что ж. С подобными стихами тогда выступали все известные поэты. Что доказывает градус истерики в стране, возлюбившей убийцу своих граждан.
Берггольц вела дневники, часть которых, кажется, не напечатана до сих пор. Но напечатан так называемый "Запретный дневник", где мы найдём запись от 25 декабря 1939 года, когда Ольга Фёдоровна уже почти год на свободе, но никак не может отрешиться от мыслей, которые мучили её в тюрьме, мучат и сейчас:
"…И вдруг мне захотелось написать Сталину об этом: о том, как относятся к нему в советской тюрьме. О, каким сиянием было там окружено его имя! Он был такой надеждой там для людей, это даже тогда, когда я начала думать, что "он всё знает", что это "его вина", – я не позволяла себе отнимать у людей эту единственную надежду. Впрочем, как ни дико, я сама до сих пор не уверена, что "всё знает", а чаще думаю, что он "не всё знает"".
Однако она опомнилась. Отреклась от этой любви:
О, не твои ли трубы рыдали
Четыре ночи, четыре дня
С пятого марта в Колонном зале
Над прахом, при жизни кромсавшим меня
В 1949 году вышла замуж за литературоведа Георгия Пантелеймоновича Макогоненко. Она прожила с ним до 1962 года. Умерла 13 ноября 1975-го. Всего 65 лет прожила: родилась 16 мая 1910 года
К её столетию петербургский театр "Балтийский дом" поставил спектакль "Ольга. Запретный дневник".
Опубликовали и её стихи разных лет, из которых хочется процитировать написанное в конце сороковых: