"Да, Зороастро, я убил тебя, - думал он, я никогда не простил бы тебя". И всё же, даже когда он молил Зороастро о прощении, мысли его извращённым образом склонялись к Айше - словно мысль об убийстве Зороастро возбудила его плоть. Он вспоминал, как отвергал её ласки, ибо был одержим Джиневрой, однако, когда ещё существовала возможность вырвать Джиневру из рук её супруга, когда она написала ему, что её сердце принадлежит ему, Леонардо - он взял Айше, взял её силой. Но она сопротивлялась, даже когда они, обливаясь потом, продвигались к оргазму, когда он призывал Джиневру, когда воображал, что перед ним Импрунета, сама Мадонна, соблазнительная и святая - и вдруг ставшая далёкой, далёкой, как звёзды, ибо Айше овладела им. Она знала, что он грезит о Джиневре. Но сейчас, во тьме реальной и душевной, он желал Айше; она была бы Джиневрой, была бы Симонеттой, и он преклонил бы перед ней колени и молил бы о конце, о смерти. Он думал о её ладонях, окрашенных хной, о подведённых тушью глазах, о голубых кружках, изящно вытатуированных между её грудей с розовыми сосками, слышал, как она зовёт его голосом Никколо; он мог видеть, как наяву, её силуэт, парящий перед ним в темноте.
Но он не любил её.
Впереди был Дамаск, он светился тысячами огней, и их свет озарял окрестности, окутывая поля и сады облаком мягкого сияния. И Леонардо со своим войском двигался из тьмы к свету, который сам по себе был Граалем.
- Стихи не лгут, - сказал Бенедетто; он возник из темноты, словно призрак, тень; если бы не резкий запах конского пота, Леонардо счёл бы его привидением. - Перед нами рай, пускай и с грязными улицами и сточными канавами. "Дивный город и милосердный Господь... насладись им - быстро пролетят мгновения".
- Если этот город может превратить тебя в поэта, значит, он и в самом деле таков, как ты говоришь.
- Зороастро он превратил в изобретателя.
Леонардо бросился прочь от Бенедетто, желая только остаться одному, но его перехватил Миткаль и принялся болтать о Дамаске, о летающих машинах и о себе самом. Он сообщил Леонардо, что избран Богом для грядущей битвы.
Леонардо улыбнулся, вспомнив Кристофоро Колумбуса.
- Да, я знал ещё кое-кого, кто полагал, что избран Богом для особенной миссии.
- Ноя действительно избран! - упрямо сказал Миткаль.
Поняв, что от Миткаля так просто не отделаешься, Леонардо спросил:
- А откуда тебе известно, что Бог избрал тебя, маленький солдат?
Миткалю явно понравились эти слова.
- Мне сказал Хилал, мой благодетель.
- А-а...
- Он купил меня там, где кастрируют чёрных рабов.
- Но ты же не чёрный, маленький солдат, - сказал Леонардо.
- И тем не менее Хилал нашёл меня именно там. Понимаешь, правитель был христианином и не дозволял кастрировать чернокожих. Но есть такой гнусный город, зовётся он Вашало, и живут там дикари, которые не почитают истинного Бога. Они-то и делают эти незаконные операции, но обычно те, кого там кастрируют, умирают.
- Почему? - спросил Леонардо.
- Потому что местные медики невежественны, - вступил в разговор Хилал, подъезжая к Леонардо. - Всех детей, которых кастрируют в Вашало, приходится потом везти в другой город, где есть монахи, которые умеют вскрывать канал пениса и удалять гной. Однако все рабы, которых мы купили в Вашало, умерли либо по дороге, либо после второй операции; выжил только Миткаль. Я сказал ему, что это Аллах свидетельствует о его особом предназначении: то, что он белый, что его привезли в Вашало и что только он остался в живых.
Леонардо вежливо кивнул.
- И Миткаль очень скоро послужит Аллаху, - продолжал Хилал. - Предатель Зороастро обучил Миткаля, а Миткаль обучил других летать на твоих машинах, маэстро.
- Детей?
- Мы предпочитаем называть их юными солдатами, - сказал Хилал. - Зачем надевать крылья на человека весом в две сотни фунтов, если есть такой мальчик, как Миткаль, который сможет прихватить с собой лишние гранаты?
- Знаешь, - сказал Миткаль, - мы уже готовы. У нас много летающих машин.
- А сколько же вас? - осведомился Леонардо.
- Почти эскадрон, - гордо ответил Миткаль.
- Нет, - поправил Хилал, - вас всего лишь два десятка.
- И у вас есть двадцать летающих машин? - спросил Леонардо.
- Да, - сказал Миткаль, - и я - капитан.
Хилал улыбнулся ему, как можно улыбаться только ребёнку.
Воистину Миткаль был капитаном, капитаном ангелов, обречённых на верную смерть... если только они смогут подняться в воздух; и на миг Леонардо окунулся в свою память, столь же ясную и осязаемую, как мальчик, что скакал рядом с ним.
Леонардо вспоминал Тисту.
Ангела, который кричал и падал...
Оружейная мастерская Зороастро располагалась в доме о девяти куполах, близко к базарам, чтобы можно было без хлопот закупать всё нужное, и недалеко от Цитадели, под охраной её солдат. Базары сами по себе были городом с крытыми улицами, где толпились феллахи и бедуины. Здесь пахло мылом, духами и табаком, печёным хлебом, кофе, мочой и отбросами; всё можно было купить на этих крытых узких улицах: металлы, драгоценные камни, ткани, специи, военные припасы, мечи и доспехи, равных которым не было во всём мире, книги, каких никогда не видали на Западе, химикалии, амулеты, шлюх, рабов и волшебные предметы любого сорта. Покуда Хилал был занят размещением своих людей на постой в Цитадели и вокруг неё, чтобы они могли отдохнуть хоть несколько часов, Бенедетто повёл Леонардо в bottega Зороастро.
Bottega охранялась небольшим войском.
Зороастро выбрал для себя настоящий дворец: ворота и внутренние дворики были отделаны мрамором, и даже фонтаны накрыты куполами. По освещённому лампами двору протекал ручей, и ухоженные деревья, какие в представлении Леонардо существовали прежде только на картинах, изображавших рай, образовывали небольшие отдельные парки. Со стороны этот дом скорее напоминал дворец увеселений, пышный и величественный; на перемычке изукрашенной двери дворца была написана старинная арабская поговорка: "Еl ma, wa el khodra, wa el widj el hassan". "Вода, зелень и женская красота - три вещи, что дарят усладу сердцу".
Леонардо шёл за Бенедетто узкими коридорами, по мраморным . мозаичным полам, через комнаты с нишами в стенах, как во флорентийских церквах, комнаты с обитыми шёлком диванами, со множеством зеркал и украшений - пока наконец они не добрались до самой bottega, которая соединялась с домом. В верхнем её этаже были окна, но само здание больше походило на укреплённую крепость, и внутри царил сумрак, словно в пещере. Там были, видимо, и другие помещения, потому что до Леонардо доносились глухие стуки, бряцание и звон - звуки чьей-то работы.
Когда слуги и солдаты зажгли светильни в студии Зороастро, Леонардо с изумлением оглядел эту узкую, но с высоким потолком комнату. Повсюду здесь были машины или их модели, даже потолок не пустовал - на проволоке, подвешенные к крюкам, покоились летающие машины и модели galleggiante, воздушных плотов Куанова изобретения. Там были баллоны, формой напоминавшие сардельку в решетчатой раме; были баллоны с рулём и парусами, как у судов. В сущности, понемногу от всех рисунков Леонардо можно было заметить в этих моделях, что свисали с потолка, как будто уже парили в темнеющих небесах, и в них, и во всём, что было в студии, виден был сам ход мысли Леонардо, словно все эти вещи хранились в его разуме и вот теперь были выставлены для осмотра, дерзко и весело разложены, точно яства на пиршественном столе - для всеобщего обозрения.
Однако Леонардо был потрясён. Потрясён видом планеров, таких же, на каком летал Миткаль - крылатых аппаратов, превращавших мальчишек в ангелов. Неужели и это изобрёл Леонардо? Нет, конечно; но и эти изобретения принадлежали ему. Словно это была bottega Леонардо, а не Зороастро. На полу, на столах беспорядочно валялись листы с заметками, раскрытые или сваленные в груду книги.
Бенедетто пересёк студию и распахнул дверь, что вела в каменный коридор. Шум работающих мастерских стал громче, и Леонардо расслышал шелест и шипение кузницы.
- Здесь много дел, - сказал Бенедетто. - Хилал скоро появится здесь взглянуть, как идут работы.
- У нас будет время вернуться... сюда? - спросил Леонардо.
- Да, можешь остаться здесь на всю ночь, если пожелаешь.
- Бенедетто, что это такое? - Леонардо указал на сооружение рядом с моделью длинноствольной паровой пушки, созданной по одному из его набросков.
То, на что он указывал, представляло собой средство передвижения с двумя колёсами, педалями, рукоятью и сложным зубчатым механизмом.
- Тебе нужно разом заграбастать весь мир, - сказал Бенедетто.
- Но это... мой мир, Бенедетто, - сказал Леонардо, удивляясь собственным словам - ведь ясно же было, что это совсем не так.
- Это был мир Зороастро. - Бенедетто подождал, клюнет ли Леонардо на эту наживку, но тот не поддался. - Он называл эту штуку "конём", - продолжал Бенедетто. - Это устройство вначале предназначалось для того, чтобы двигать его летающие машины. Но у него ничего не вышло.
И Леонардо вдруг осенило, что Зороастро, как видно, хотел соединить зубчатую передачу с пропеллером, как в игрушечных вертушках; и когда у него это не получилось, он пристроил к ней два колеса о восьми спицах каждое и сотворил вот этого деревянного "коня".
- Отчего же это не сработало? - спросил Леонардо.
Бенедетто пожал плечами.
- На эту штуковину садишься, как на коня, и едешь, точно в тележке. Главное, чтобы земля была ровная. Едет она быстро.