- Когда он повинится, я позволю тебе судить его, - сказал Кайит Бей. - Если тебя это не устраивает - у меня найдутся ещё колыбели и слуги, чтобы вздёрнуть рядом и тебя, и твоего друга Сандро.
- За это тебя и прозвали Красным Джинном! - Леонардо с гневным вызовом вскинул голову, обводя взглядом орудия пыток.
Куан попытался вступиться за Леонардо, но калиф не стал его слушать.
- Зороастро да Перетола, поведай своему другу Леонардо, как ты предал меня, - сказал он по-итальянски.
Зороастро не сразу сумел заговорить. Наконец он прошептал:
- Я принял предложение...
- И каково оно было?
- Перейти...
Калиф терпеливо ждал, и когда Зороастро не продолжил, спросил снова:
- Кто сделал тебе предложение?
- Великий Турок.
- А, наш враг, тот самый, что держит в плену мою родственницу и твоего друга Никколо Макиавелли, не так ли?
Зороастро не ответил: его будто отвлекло что-то неизмеримо более важное. Его пустой взгляд был прикован к потолку, к ангелам... Быть может, ему казалось, что они внезапно ожили, быть может, они манили его, звали к себе, в нарисованный рай.
- А теперь расскажи друзьям, что предложили тебе посланцы Великого Турка.
Не сразу, даже не взглянув на калифа, Зороастро проговорил:
- Место... главного военного инженера.
- И ты показал турецкому шпиону рисунки Леонардо?
- Да.
- И сказал ему, что они твои?
- Да.
- Стало быть, ты предатель, не так ли?
- Я флорентиец, - сказал Зороастро.
- Мы почти закончили, - проговорил калиф. - Но позволь задать тебе ещё пару вопросов. Расскажи своему другу Леонардо о Джиневре.
- Джиневре?.. - переспросил Леонардо. - Она умерла. Всё это - дело прошлое.
- Скажи им, - велел калиф Зороастро.
И тут, как по волшебству, Зороастро пришёл в себя.
- Леонардо, - сказал он, - прости...
- Простить тебя? За что?
- За ту боль, что я причинил тебе.
- Зороастро, какое отношение имеет Джиневра ко всему этому? - Леонардо взмахом руки указал на колыбель, в которую был заключён его друг.
Зороастро опустил глаза.
- Я был на жалованье у Николини.
- Что?! - потрясённо выговорил Леонардо.
- Я следил за тобой и Джиневрой. Я сообщал ему о ваших свиданиях. Я говорил ему, что ты намереваешься сделать.
- Ты убил её, Зороастро, - сказал Леонардо, отворачиваясь в гневе, и отвращении. Он не мог смотреть на друга.
- Леонардо, я на пороге смерти. Ты должен простить меня.
- Почему ты помог Николини отнять у меня Джиневру? - спросил Леонардо. Он содрогнулся, вспомнив, как она лежала на кровати - нагая, осквернённая, с перерезанным горлом и разбитым, распухшим лицом. Вспомнил, как давил глаза бандитов... тех, кто пришёл ограбить дом Николини, кто изнасиловал и убил Джиневру. Не будь Джиневра женой сторонника Пацци, сегодня она была бы жива. - Почему, Зороастро? Почему ты предал меня?
- Я запутался в долгах. Мне угрожали... моей семье...
- Как это могло случиться? Я достаточно платил тебе.
Зороастро покачал головой.
- Это не важно. Важно другое, Леонардо. Когда я расплатился с долгами, я постарался помочь тебе против Николини. Возместить вред, который причинил. Я ничего не рассказывал ему о твоих встречах с Джиневрой у Симонетты. Я старался помочь... Я...
Леонардо отступил, словно его оттолкнули, словно не мог стоять рядом с источником этих слов; и сейчас ему чудилось, что сами слова, сами звуки - каждый скрип и хрип, шорох и шёпот - были снарядами, разрывались, отдирая члены Зороастро от его тела, и само время замедлилось, чтобы продлить эту муку. Зороастро смотрел в упор на Леонардо, будто всё сознание и боль пылающими лучами исходили из его глаз, сосудов души; он сжигал Леонардо и истощал себя.
- Итак, ты осудил его, - сказал калиф.
И прежде чем Леонардо успел сказать хоть слово, люди калифа вздёрнули колыбель.
Раскачиваясь, она плыла вверх.
Зороастро даже не кричал от боли - только хрипел.
- Нет! - закричал Леонардо, пытаясь остановить палачей, но опоздал.
- Yalla, - сказал калиф, что означало "продолжайте", и клетка упала, насадив Зороастро на железные прутья.
Куан успел повиснуть на Леонардо, который бросился было на калифа.
Сандро молился. Многими годами позже он скажет Леонардо, что именно тогда решил стать монахом; этот миг отпечатался в его судьбе и обрёк его в будущем следовать за безумным отцом Савонаролой.
А Леонардо ушёл, погрузился в себя. Видения Джиневры, убитой в собственном доме, метались и полыхали во тьме памяти.
Он молился об уничтожении и крови, однако плакал по Зороастро. И нарисованные ангелы улыбались, глядя сверху, как работают машины судьбы.
В тот же день, позднее, двое темнокожих рабов опускали Зороастро в пахнущую глиной землю. Внезапный пушечный залп напугал их, заставив бросить грубо сколоченные носилки и завёрнутое в муслин тело прямо в могилу. Сандро, молившийся за бессмертную душу Зороастро, тоже вздрогнул. Он прикрикнул на рабов, но они, не обращая на него внимания, начали методично забрасывать могилу камнями и грязью.
- Пузырёк, они не понимают тебя, - тихо, почти шёпотом сказал Леонардо.
Раздался ещё один залп, за ним - почти без перерыва - последовали другие.
- Довольно молиться, - сказал Леонардо, хотя сам не проронил и слезинки по Зороастро; он был сух, как песок пустыни, по которому шла армия калифа в Замок Орла.
- Я закончил- Сандро смотрел на замок.
Ещё один залп.
- Нам лучше вернуться в замок, - заметил Сандро и, перекрестившись, бросил последний взгляд на могилу. - Держу пари, калиф будет искать тебя.
- С чего бы это ему меня искать? - спросил Леонардо.
- Чтобы представить своим евнухам.
Леонардо заметил, что младший из могильщиков торопливо отвёл глаза, тем самым выдавая себя.
- Сандро, кажется, эти... осведомители понимают, что ты говоришь.
Лицо Сандро залилось краской; но, когда они отошли подальше от рабов, Леонардо опять спросил, зачем он мог понадобиться калифу.
- Потому что пушки - твоё изобретение.
- И что?
- Думаешь, мамлюк с горячей кровью станет уважать подобное изобретение? Такие машины могут прийтись по нраву лишь кастрату, но никак не настоящему мужчине.
И Леонардо услышал в этих словах гнев, владеющий его другом.
- Пойду-ка я поищу Америго, - сказал Сандро. - Может быть, его горячка уже спала.
В комнате было темно; высокие, забранные решёткой окна прикрыты тяжёлыми занавесями; душный воздух пропитан едким дымом и густым, знакомым запахом ладана и кориандрова семени. Калиф восседал рядом с дюжиной евнухов-мамлюков высокого ранга, пышно разодетых в кафтаны из алого, зелёного и лилового шёлка, расшитого серебром и золотом. Они сидели на мягких подушках, откинувшись на прохладный камень стены, курили пятифутовые трубки и смотрели на Деватдара, который стоял в центре комнаты и держал раскрытую ладонь мальчика лет двенадцати, не более. Лицо мальчика было размалёвано, как у шлюхи, пальцы окрашены хной.
Хотя декорации были совсем другими, Леонардо узнал сцену: он уже видел её прежде. Красивый размалёванный мальчик будет смотреть в волшебную чернильную лужицу, налитую в его ладонь, видеть сверхъестественный мир и вопрошать ангелов, демонов, джиннов и святых - любого, кто подвернётся под руку. Леонардо, конечно, считал всё это глупым суеверием, хотя и помнил, что его юный ученик Тиста увидел в такой лужице огонь, который едва не поглотил Леонардо в спальне Джиневры.
Теперь Тиста мёртв - он погиб, подобно Икару, в летающей машине Леонардо.
И Леонардо помнил, что Тиста видел собственную смерть, что вырвал руку у Деватдара и, отпрянув от него, закричал: "Я падаю, помогите!"
Деватдар взывал к своим гениям, к своим фамильярам, и, хотя Леонардо не мог понять его арабских заклинаний, когда услышал их впервые - в palazzo Тосканелли во Флоренции, - сейчас он понимал всё.
Таршун и Тариошун, приди, о джинн,
Приди, и явись, и скажи, куда идут
Принц и его войска? Где Эль-Ахмар,
Принц и его войска? Да явятся
Слуги этих имён.Это откровение. И мы открыли завесу
С глаз твоих, и ныне твой взор остр и ясен.
Уголь и ароматические травы пылали в жаровне рядом с мальчиком, и Леонардо ощутил, как его лёгкие расширяются, как обжигает грудь странный холодок; голова у него на миг закружилась и тут же стала ясной-ясной, как единственный лучик света, серебрившийся в щели между занавесями на западной стене. Он взглянул на Куана, который привёл его сюда; но Куан отвёл взгляд, словно не желал иметь с ним ничего общего.
Мальчик внимательно смотрел в свою ладонь, словно привык к этим поискам богов и святых, обитающих во всех чернильных лужицах, и наконец сказал:
- Я вижу калифа и его войско.
- Кто этот калиф и что это за войско? - спросил Деватдар.
- Это войско Аллаха.