И тут их резко понесло вверх. На миг Леонардо вообразил, что это дома и люди сами по себе чудесным образом уменьшились, потому что движение почти не ощущалось, лишь чуть покачивалась корзина, словно гамак, растянутый в трюме корабля. Шар словно бы оставался на месте, а мир уносился от него, Каир неудержимо проваливался вниз, и на один головокружительный миг Леонардо показалось, что он падает вверх, в небо. Но страх мгновенно рассеялся, сменившись восторгом, ибо Леонардо мог видеть - и слышать - каждого внизу, словно звуки сами по себе сделались громче. Он слышал лай собак, пронзительные голоса детей, споры и ссоры; и каждое слово, каждый шлепок и удар были отчётливы и ясны, словно Леонардо стал вездесущ, оказался во множестве мест разом - рядом с купцами, стражниками, женщинами, закутанными в чёрное, детьми, нищими, дервишами, сановниками, рабами, заклинателями змей и морем разного сброда - глазами, ушами, душой и разумом Каира; когда шар поднялся выше, они пали на колени и начали молиться.
Удовлетворённый тем, что всё идёт хорошо, Куан перегнулся через край корзины и крикнул вниз, толпе клич войны: "Mun shan ayoon Asheh!" Хотя лицо его было скрыто, одежды сказали всем, кто это там, вверху; и люди смотрели в ужасе и смятении на плывущего по воздуху калифа в алых одеяниях, Красного Джинна, обретшего плоть, чей взгляд сам убивал, который разрушал, что хотел, но всё же защищал истинную веру, защищал верных. Он был воплощённым духом воина.
Пав на колени, все эти тысячи рабов и горожан вопили, сливая голоса в рёв, захваченные чудом, плывущим над их головами. Здесь, сейчас, собственными глазами видели они обетование рая - ибо разве не возносится повелитель, калиф, Полководец Верных и Защитник Веры, силой своей магии на небеса? Кто ещё во плоти может совершить такое - и возвратиться?
- Опять мы притворяемся не теми, кто есть на самом деле, - заметил Леонардо.
- Я же обещал тебе маскарад. - Куан едва успел произнести эти слова, как корзина стала угрожающе крениться, и Куан крикнул: - Леонардо, отойди на другую сторону! Быстро!
Толпа внизу завопила от отчаяния, но корзина выправилась; и скоро Цитадель была уже далеко внизу. Она превратилась в детский песчаный замок с миниатюрными куполами, башнями, рвами, казематами, стенами и минаретами; и весь мир тоже уменьшился: улицы стали ниточками на карте, базары и дома - муравейниками размером в ноготь. Каир - величайший из городов мира, самый обширный, населённый и древний - стал полоской извести и кирпича, которую можно очертить пальцем, серой геометрической фигурой, мелкой выпуклостью на теле земель, уходящих в бесконечность, умаляя все творения человека, даже серо-голубые пирамиды Гизы на западе. Нил, великая голубая артерия Египта, был испещрён точками фелук, и бурые полоски плодородных полей протянулись вдоль его берегов. Леонардо видел рощи пальм, острогранные скалы, острова, раскрашенные храмы, деревни и стены гор. А шар всё поднимался, пока горизонт не стал правильным кругом.
На востоке были холмы, горы и пустыня - геометрия песка.
Именно туда ветер и нёс шар.
Куан подбросил топлива в жаровню, и так уже раскалившуюся до зловещего багрянца. Сгорая, топливо источало мерзкую вонь.
Леонардо был подавлен; он на самом деле парил, плыл в белом хлопке облаков - но воздух оказался очень холодным, совсем не той областью огня, куда он опасался - и надеялся - попасть.
- Как быстро, - восхищённо сказал он.
- Что - быстро? - Куан прилаживал к краям корзины и верёвочной сетке, оплетавшей шар, крылья, больше похожие на огромные вёсла.
- Мы словно вдруг покинули землю и вознеслись в облака, даже не пошевелясь. Просто... - Придя в себя, Леонардо спросил: - Так эта машина управляется парусом и вёслами - как корабль?
- Нет, - сказал Куан, - на самом деле пользы от паруса и вёсел немного, но это всё же лучше, чем ничего. Машина движется по милости ветра, потому-то мы так и торопились вылететь в назначенное время.
Леонардо вопросительно взглянул на него.
- Нам надо лететь на восток, - ровным голосом пояснил Куан.
- Зачем?
- На встречу с калифом, как я тебе и говорил.
- Нет, - возразил Леонардо, - ты сказал, что мы отправляемся на встречу с Деватдаром.
- Я сказал правду, маэстро. Ты конечно же встретишься с ними обоими.
- А почему в этой машине?
- Чтобы вдохновить чернь на битву. Поверь, рассказ о полёте калифа обгонит нас. - Он тихонько засмеялся.
- Но на самом деле калиф остался в Цитадели.
- Нет, Леонардо, я не солгал тебе. Он ждёт нас.
- Где?
- Там, внизу. В пустыне.
- Как же мы отыщем его, если, по твоим словам, можем полагаться лишь на волю ветра?
- Нам помогут, уверяю тебя. Ты предпочёл бы путешествовать с караваном? - Внизу под ними длинный караван бедуинов торил свой путь среди гальки и скалистых гребней к океану песка.
- Нет, - прошептал Леонардо. - Но зачем тебе было изображать калифа?
- Куан засмеялся.
- Затем, маэстро, что калиф боится. Ему не по себе даже на башнях дворца. - Немного погодя Куан продолжал: - Ты, кажется, удивлён, маэстро? Не стоит удивляться. Мы в небе. К чему здесь правила и законы земли? Это область правды. Здесь нет этикета. Здесь мы воистину братья; возможно, даже больше, чем братья. Здесь мы - одно. Одно и то же. - Интонация его изменилась. - Но, когда мы вернёмся в мир, маэстро, всё станет, как прежде, и я убью тебя так же просто, как питаю вот этот огонь.
Леонардо не ответил. Он просто смотрел вверх, в кобальтово-синюю высь; и Куан сказал:
- Я думал - может быть, ты захочешь что-то подправить в моём изобретении.
- Твоём изобретении?
- Ну, вообще-то подобные вещи известны в моих краях. Но там они - не более чем детские игрушки. Как видишь, я их улучшил.
- Ненамного, - сказал Леонардо.
Куан поднял брови.
- Ты же сам сказал, что твой шар летит по милости ветра, - пояснил Леонардо.
- И тем не менее, представляешь, каким он может быть грозным оружием?
Представить это Леонардо мог. Однако это была совсем не та летающая машина, что грезилась ему. Над его руками не было крыльев. Этот шар во власти не столько человека, сколько стихии. Но, возможно, если его, Леонардо, машину обручить с этой - машущие крылья и направляющий руль перехватят власть у стихии.
Шар начал опускаться, и Куан подбросил в жаровню топлива. В бумажно-тряпичную оболочку повалил горячий дым. Потом, когда они оказались достаточно высоко, китаец сказал Леонардо:
- Брось вниз канаты.
- Зачем?
- Для балласта. Я велел их втянуть, когда мы взлетали, иначе кто-нибудь мог бы ухватиться за них и выдернуть нас из корзины. На небольшой высоте канаты заменяют балласт и спасают нас от падения. А ночью, когда ничего не видно, по канату можно определить, когда начнётся возвышенность.
- Изобретательно, - признал Леонардо; и вдвоём они перебросили канаты через край корзины. Интересно, подумал Леонардо, сколько же времени длится их полёт. Ему казалось - несколько минут, но он знал, что на деле гораздо дольше, потому что Каир уже исчез из виду, поглощённый пустыней, и он, как ни силился, не мог разглядеть голубой полосы Нила. Дымка затрудняла обзор - землю окутал туман.
- Как работает этот шар? - спросил Леонардо.
- Полагаю, - сказал Куан, - что подъём ему обеспечивает чёрный дым. Поэтому мы используем рубленое дерево и солому для той большой печи, из которой наполняется оболочка.
- А не может подъём вызываться жаром?
Куан пожал плечами.
- Логичней предпочесть дым жару.
Леонардо сделал запись в своей книжке. Он был уверен, что всё дело именно в жаре - но это он ещё успеет выяснить... если благополучно приземлится. Вокруг было сыро, словно их вместе с шаром поглотил густой влажный туман.
Куан вытянул руки и сжал кулаки, точно пытаясь ухватиться за край тумана.
- Какое разочарование - узнать, что облака сотворены... - он пожал плечами, - из ничего. Я, как ребёнок, верил, что, если смогу подняться к ним, смогу и прогуляться по ним. Мне казалось, что это небесные страны, и я ни о чём так не мечтал, как исследовать их.
Леонардо не знал, что на это сказать. Он всегда терялся, когда люди открывались ему. Он и подумать не мог, что Куан такая романтичная натура... но ведь они покинули мир законов и правил. Ветра не было, и Леонардо подумалось, что происходящее больше похоже на сон, чем на настоящий опыт. Внизу, казалось, проходили часы, словно время принадлежало лишь геологии и археологии, а для самого Леонардо превратилось в грёзу; он не ощущал бега времени - лишь бесконечность пустыни, такой слепящей белизны, что резало глаза... и небо, которое было миром само по себе - в один миг ясное, в другой мглистое и облачное. И вдруг из тумана появился призрак - отчётливый, словно отражение в зеркале.
Поодаль летел ещё один шар.
- Смотри, - сказал Леонардо Куану. - Вон там, видишь?
Куан посмотрел и кивнул.
- Кажется, ещё кто-то повторил твоё изобретение. Лучше нам держаться от них подальше. - Леонардо уже готов был взяться за вёсла, когда Куан сказал:
- Нет, маэстро, не бойся. Это только мираж.
- Мираж?
- Оптическая иллюзия. Такое можно увидеть и в пустыне. Будь я суеверен - счёл бы его дурным предзнаменованием.
Леонардо во все глаза смотрел на далёкий шар.
- Помаши фигуре, которую видишь в корзине, - предложил Куан. - Она тебе тоже помашет, потому что это ты и есть!
Леонардо так и сделал. Фигура передразнила каждое его движение.
- Вот видишь, - сказал Куан.