- …А коли собака ихняя в квартире, значит, и хозяйка должна там быть. Иначе как, по вашему? Собаку Варвара Семеновна завсегда с собой забирает, куды б ни шла.
- Это верно, - подтвердил Адамейко. - Но, может, действительно куда-нибудь вдруг ушла, а Рекса и оставила? Исключительный, может, случай… Негостеприимная, заметьте, дверь! - улыбался он уже, спускаясь вниз. - Дверь - не человек: не поймет и не расскажет, - продолжал Ардальон Порфирьевич шутить, - а то разве была б так глупа: я, заметьте, Варваре Семеновне долг сторублевый своей жены принес, денежки, а дерево глупое принять меня не хочет…
И он невзначай вынул тоненькую пачку червонцев и опять положил ее в карман.
- Да-с! - весело моргнул краснощекий Жичкин. - Пребывает в существовании женщина без неприятностей и без служебных обязанностей… Индивид! - направился он уже к своим входным дверям.
- Пойду в булочную… - как-то неожиданно и вяло сказал Адамейко. - Когда возвращаться буду, занесу уж ей деньги…
И он медленно начал спускаться по лестнице.
Обе двери на площадке захлопнулись. В квартире Варвары Семеновны нудно и отрывисто повизгивала собачонка.
Камень ступенек был прохладен и освежающ, - Ардальон Порфирьевич вытер платком мелкие капельки легкого пота, набежавшего на лоб.
Внизу, на подоконнике, поджав под себя лапы, вперив полузакрытые глаза в одну точку, лежал чей-то серый большой кот. Адамейко остановился подле, несколько раз погладил его, почесал его за ухом… и вдруг, отняв руку, больно ударил его по спине. Кот спрыгнул и, взбежав на несколько ступенек вверх, оглянулся и посмотрел боязливо и недоумевающе на человека.
- Вот тебе! - сказал вслух Ардальон Порфирьевич и неожиданно для самого себя… показал коту фигу!…
Выйдя за ворота, он увидел трехлетнего карапуза, сынишку дворника, без присмотра возившегося на панели. Адамейко остановился и, словно вспомнив о чем-то, быстро подошел к нему и, вытащив поспешно из левого кармана брюк липкий и полураздавленный яблочный пирожок, протянул его мальчугану; запачканные сладким густым соком пальцы Ардальон Порфирьевич тут же облизал языком.
- Бери, бери - кушай… - совал он пирожок к пухлогубому мяконькому рту карапуза. - Не бойсь…
Мальчуган молчаливо взял пирожок и, как за минуту до того серый кот, непонятливо посмотрел на незнакомого ему взрослого. Но тот уже отдалялся от него.
Пройдя несколько шагов, Адамейко вдруг остановился и поспешно повернул обратно.
Мальчуган, стоя у канавки, с удовольствием уже жевал пирожок.
- Отдай… ты! - тихо и коротко сказал Ардальон Порфирьевич и быстро выхватил остаток пирожка из маленьких рук. Затем он так же быстро вытер их тут же, на панели, поднятым клочком газетной бумаги и продолжал свой путь, не оглядываясь.
- Кхе-кхы… - теперь только заплакал ребенок, но взрослый человек был уже далеко.
Почти ровно через час Ардальон Порфирьевич подходил опять к воротам своего дома, неся в бумажном мешочке вкусно пахнущие кондитерские рогальки. Он вошел во двор.
- А что, господин Адамейко, впустила вас Варвара Семеновна, или не стучались еще раз?
Он оглянулся - рядом с ним стояла старуха-прислуга из второго этажа. От неожиданности он вздрогнул.
- Нет… нет. Иду вот только. А что - вернулась она, что ли? - спросил Ардальон Порфирьевич и равнодушно откусил больший, чем следовало, кусок рогальки: почувствовав, что от этого дыханию стало тесно.
- Какой - вернулась! Мы вот втрех и разговариваем… - Старуха кивнула на двоих женщин, стоявших поодаль. Чего ей возвращаться-то, коли, по-нашему, она и не уходила. А собака ейная за дверью все плачет, да и только. Собака чувствие имеет…
- Это верно, верно она говорит! - в один голос поспешили теперь поддержать старуху обе женщины. - Я уже мужу моему - Сергею, дворнику, значит, - говорила про подозрение наше… - продолжала одна из них. - Так он говорит: "Как она, - Пострункова вдова, значит, - до вечера не откроет и собака визгу своего не прекратит, так я, - говорит, - управдому доложу - и все тут, потому что не иначе, как происшествие и в мое, - говорит, - дежурство даже…" Так и сказал!
- Ерунда! - прервал ее Ардальон Порфирьевич, с трудом проглотив рогальку. - Никаких не может быть таких случаев… Никаких подозрений. Ваших подозрений, бабьих, простите!… - уже весело и спокойно добавил он. - Вот я иду домой и опять постучусь к ней…
Он направился к флигелю; женщины в сопровождении нескольких ребятишек, прислушивавшихся к разговору, пошли вслед за Адамейко.
С той же беспечностью, даже напевая что-то, он быстро вбежал по лестнице, шагая сразу через две и три ступеньки, и согнувшееся и сильно наклонившееся вперед тело его, словно отталкиваемое при каждом движении пружиной, - было остро и упрямо, как у велосипедного гонщика.
На последней площадке, где помещались его и Варвары Семеновны квартиры, Адамейко мигом остановился, открыл французским ключом дверь к себе и, не закрывая ее, прошел быстро в столовую…
Через минуту, когда сопровождавшие его со двора женщины и несколько ребятишек были уже на площадке, они и застали Ардальона Порфирьевича стоящим у дверей соседки.
- Ну-ка-сь, с Божьей помощью, постучимся! - сказала прислуга-старуха и перекрестилась.
Адамейко нанес в дверь несколько громких и коротких ударов. В ответ - жалобный лай и - потом - скулящий визг собаки.
- Ах ты, Господи, Господи!… - для чего-то начали креститься все три женщины, а дети, облепив дверь, всячески колотили по ней кулаками.
- Вот вам и сон-то мой черный! Будто лежу это я в бане…
- Да, уж не знаю, что думать!… - как-то вяло вдруг и глухо сказал Адамейко. - Дворника, что ли, позвать? Ведь скоро семь часов… Пора ведь…
- Дворника, дворника… Сергея моего, да!… - всполошилась его жена. - Ванюшка, поди позови мужа моего… живо только! Может, нужно и Павла Родионыча - председателя, да управдома, да милицию?!
- Все… все будут!… - усмехнулся, глядя на нее, Ардальон Порфирьевич и отошел к перилам.
Облокотившись на них и свесив голову вниз, он заглянул в глубь пролета, точно высматривая, не идет ли уже дворник. Женщины шушукались возле дверей.
Пролет был широк, и образовавшие его лестницы казались теперь сверху изломанными наподобие многоугольной буквы зет, каменными зубчатыми полосами, которые вот-вот с грохотом обвалятся при первом, даже легком ударе по одной из них; а то уже и наоборот: упорные и крепкие, прочно прилаженные к каменным сцепкам площадок, лестницы эти, оставив между собой скосившийся вбок колодец пустоты, давили теперь сознание Ардальона Порфирьевича своей тяжестью и крепостью, а зигзагообразный пролет неожиданно притягивал теперь облокотившееся на перила его легкое тело.
Ардальон Порфирьевич мысленно увидел уже, как летит"но мелким куском вниз, как ударяются его плечи, руки, колени о холодные тупые ребра ступенек, а потом - плашмя падает он наземь, на твердые плиты вестибюля…
- Ух, черт!… - отпрянул он, вздрогнув, назад и невольно зашатался.
- Идем, дяденька!… - Дворник идет, и милиционер под воротами курит!… - раздалось несколько детских голосов снизу. - Вот сейчас… Мы с дворником… - И через несколько секунд, в сопровождении ребятишек, он появился на площадке.
Становилось уже тесно, и ребятишек согнали на несколько ступенек вниз.
- В чем тут дело, граждане?
- Я ж тебе, Сергей, рассказывала: про вдову-то, гражданку Пострункову… Уж сколько времени, как не отвечает никто, окромя собаки. И подозрительно, Сережа!…
Дворник окинул взглядом присутствующих, сказал "здрасьте" Ардальону Порфирьевичу и почему-то вытер при этом правую руку своим сшитым из мешка передником.
Потом он, не говоря ни слова, сделал шаг по направлению к двери и, - словно у него не было доверия к бабьим словам или считая, что нужно и полагается самому попробовать, - несколько раз подряд громко постучал в дверь.
И вновь тот же ответ: приближающийся визгливый лай собаки.
Он взглянул в замочную скважину - в ней торчал изнури ключ. Хотел потрясти верхнюю половинку дверей - она почти не поддавалась.
- Так и есть, - деловито произнес дворник. - Дверь на крюк взята и на ключ тоже. Все как полагается, честь честью!
- Слесаря, мастерового позвать надо, в третьем номере проживает! - торопливо подсказала ему жена.
- Как есть ты - без всякого хозяйского соображения, баба! - угрюмо посмотрел в ее сторону дворник. - Прикинула бы ты только в уме своем: замок тут портить надо? - Надо. Окромя - французский сломать, крюк выламывать да еще, может, цепочку спиливать, а!… Как уже входить насильственно и без лишней порчи, - так чрез черный только следует. Там что? - Один крюк да французский: всего два предмета у двери! Эх, бабы, а еще тоже в коммунальный профсоюзный, бывает, суются!… - иронически и презрительно сплюнул он и начал спускаться вниз.
Все, в том числе и Ардальон Порфирьевич, последовали за ним.
Через десять минут к квартире Варвары Семеновны Пострунковой по черному ходу направлялась почти вся домовая администрация во главе с председателем правления и управдомом, а также и Адамейко и приглашенный с улицы постовой милиционер.
- Сначала французский выключай!… - отдавал распоряжение слесарю посасывавший трубку председатель правления дома. - Может быть, дверь сразу же и откроется… А собачонка, собачонка-то как заливается!
Так оно и случилось; как только замок был снят, дверь легонько приоткрылась и жалобно визжащая собака выскочила на площадку.
- Ну… посмотрим, что ли?… - с волнением оглянулся на всех председатель. - Проходите, товарищ… - пригласил он учтивым жестом плечистого милиционера. - Дворник! Сергей! проходи!…