ПАВЛОВСК
Дворец. Личные покои Павла Петровича
Великий князь, Е. И. Нелидова, гофкурьер
- Государь! Мой государь! Это правда?
- На этот раз правда, Катенька, все правда!
- Но можно ли доверять гонцу?
- Его прислал Платон Зубов.
- Да, да, если Платон Зубов… Но государыня?
- Она еще дышит. Всего лишь дышит, Катенька!
- Без сознания? А если очнется?
- Не может очнуться. Теперь уже не может. Удар. Она без языка, движения и сознания.
- Боже, невозможно поверить. Столько лет! Столько лет!
- Мне сорок два года, Катя. Это уже порог старости.
- Вовсе нет, государь! Вы в полном расцвете сил… и наконец-то свободны!
- Ты всегда умеешь сказать главное: да, свободен! Совершенно свободен! И я сумею показать, в каком монархе нуждается Россия.
- В этом никто не сомневается, мой государь. Вы спешите в Царское Село? Вы разрешите мне…
- Ехать со мной? Я приказываю. Вы были и остаетесь моим самым близким и верным другом. Так что поторопитесь.
- Я только найду траурное платье.
- Мелочи! Вы поедете так, как есть. Мы должны как можно скорее взять все в свои руки. Где же кареты?
- Они ждут, ваше императорское высочество.
- Высочество?! Вы с ума сошли! Впрочем, все впереди. Едем же, по дороге расскажете подробности.
- Их совсем немного, государь, и все они со слов Василия Чулкова.
- Это не имеет значения. К тому же у Чулкова, несмотря на старость, глаз куда какой острый.
- Ваша матушка утром встала как обычно, умылась, обтерла лицо свое льдом.
- Тщетные попытки навечно заморозить молодость. Дальше!
- Выпила кофею и даже шутить изволила, что отменно себя чувствует и полна сил.
- В ее годы ничего удивительного радоваться хорошему самочувствию: 63 года - не шутка. Но дальше, дальше!
- Ваша державная родительница села по обычаю за рабочий стол, поговорила с секретарями, а потом заметить изволила, что приляжет несколько отдохнуть.
- Вот как! Сразу и отдыхать.
- И тут императрица, простите за нескромность, государь, изволила зайти в туалетную и очень там задержалась, так что Чулков тем ее отсутствием крайне обеспокоился.
- И позвал для начала Перекусихину.
- Вы совершенно правы, государь.
- Знаю я их порядки. Но будет ли конец вашему рассказу?
- Это уж конец, государь. Марфа Саввишна несколько раз государыню окликнула. Никакого ответа. Прислушиваться с Чулковым вдвоем стали, а за дверцей кабинета вроде стона им послышалось или хрипа. Чулков дверь попробовал отворить - не дается. Государыня в беспамятстве на дверь завалилась. Еле-еле вытащить смогли, на постелю положить сумели, доктор прибежал, да только руками развел. Мол, поздно. Ничем уж помочь нельзя. Кровь пробовал пустить - не идет. Кончается наша государыня.
- Как ты сказал? Наша государыня? Что ж, ты сам решил свою судьбу. Приедем в Царское - ты свободен. Отставлен от службы. Пожизненно.
- Но, ваше императорское величество, я всегда верно служил…
- Не мне. Императору Павлу слуги вашей императрицы не нужны. Сам запомни и другим скажи. Кончилось екатерининское времячко. Начинается время императора Павла Первого. Сына мученически убиенного императора Всероссийского Петра Федоровича. У него слуги будут свои и только свои. Не видишь, что приехали? Отворяй дверцы и долой с глаз моих.
- Ваше императорское величество, государь император…
- А это ты, Платон Зубов! За известие спасибо. Надеюсь, врать не станешь, будто радуешься происходящей перемене, что служишь Екатерина II через силу, а в душе ждал правления Павла? Что? Чего молчишь?
- Ваше императорское величество, я понимаю, сколь скорбен сей час для сыновнего сердца, но как верноподданный российского престола приму с благоговением все происходящие перемены, тем более, что по закону покойная государыня имела право быть всего лишь регентшей при единственном законном наследователе престола Павле Петровиче Первом.
- Вот как! А ты не глуп, Зубов. Совсем не глуп. Хотя и подл, как все ваше зубовское семейство. Куда идти?
- Вы пройдете в опочивальню покойницы, ваше императорское величество?
- С какой стати? Она кончилась?
- Ее императорское величество предала дух свой в руки Господа нашего уже час назад.
- Тем более. Я иду в кабинет. Ее кабинет. И пусть все во дворце ждут моих приказов. Все они узнают судьбу свою гораздо скорее, чем предполагают. И еще. Позаботьтесь о замене портретов во всех дворцах и присутственных местах. Старые должны быть заменены.
- На это потребуется некоторое время, государь.
- На то, чтобы вынести на свалку никому не нужные полотна?
- На то, чтобы написать нужное количество изображений вашего императорского величества.
- В России достаточно художников. Собрать их всех. Но главное - убрать старые. Немедленно! Сейчас же!
- Еще до погребения, ваше императорское величество?
- Сколько раз я должен повторять свою волю?! И о каком именно погребении вы говорите? Первым состоится погребение моего державного безвинно погибшего родителя. Все остальное подождет.
- Покойного государя императора Петра Федоровича?
- Вы что, сомневаетесь в наших родственных узах?!
- Бог свидетель, ваше императорское величество…
- Платон Зубов! Я даю вам возможность хоть несколько загладить вину вашу предо мной и перед Россией. Старайтесь же!
ПЕТЕРБУРГ
Зимний дворец
Павел I, А. Г. Орлов
- Ваше императорское величество, вы приказали мне явиться.
- Да, Орлов. Я никогда не собирался разговаривать с вами и не потерплю в дальнейшем вашего присутствия в моих резиденциях. Ваша презренная и отвратительная роль наемного брави навсегда лишает вас подобного права. Сегодня я говорю об этом в полный голос: вы - убийца императора Петра III, моего отца и родного внука императора Петра Великого. Вы осмелились поднять руку на царственную особу и еще получить за это множество материальных благ и комедиальный титул, который сочинила для вас ваша сообщница и, к сожалению, моя мать.
- Ваше величество, вы обвиняете меня в несчастном стечении обстоятельств, но не в злом умысле - такового у меня никогда не было. Свидетельством тому - мое письмо, написанное сразу после случившейся трагедии.
- Я так и знал, что вы начнете с этого злосчастного письма, которое моя мать перетерла до дыр, доказывая всем и каждому свою невиновность в происшедшем. Это письмо - лишнее и неопровержимое доказательство вашей расчетливости, а его стиль и язык говорят не о вашем душевном волнении, а о простой неграмотности, которую, насколько мне известно, вы так и не сумели преодолеть. Впрочем, род ваших занятий не требовал от вас этого. Убийства, похищения - самая грязная работа, для которой нанимают бродяг с улицы.
- Ваше величество, но моя служба в армии…
- Оставьте в покое армию. С вашими военными успехами я не премину разобраться. Меня никто не заставит поверить, что человек, впервые поднявшийся на корабль, способен одерживать победы в морских сражениях.
- Ваше величество, но мои намерения…
- Вот именно - намерения! Ваше место вместе с князем Барятинским в той самой клетке, в которой содержали Пугачева. И если вы оба избежите суда, то только потому, что первое место на скамье подсудимых принадлежит моей матери, чью волю вы так усердно выполняли. Тем не менее это не значит, что вам удастся уйти в этой жизни от наказания. Оно ждет вас и оно неотвратимо.
- Государь, я готов поклясться…
- Ваши клятвы - нет ничего смешнее! Так вот - в ближайшие дни останки моего отца, императора Всероссийского Петра III, будут извлечены из того позорного захоронения, из той скудельницы, на которую их обрекла неверная жена и царица-убийца. Оба гроба - императора Петра III и его супруги будут установлены в Гербовом зале дворца. И каждый день вы будете являться в этот зал и простаивать все время прощания и панихид в их ногах. Целые дни! Не вздумайте манкировать моим приказом. Я не приму никаких заявлений о недугах или иных обстоятельствах. Вы поняли меня, Орлов?
- Я выполню ваш приказ, ваше императорское величество.
- Не думайте, что это все. Главное - похоронная процессия, которая пройдет через весь город. Никаких церемоний по поводу вашей великой Екатерины. Повторяю - вместе с прахом императора будут погребены останки его жены. Только и всего. Помнится, когда-то, в связи с несчастной погибшей в Петропавловской крепости узницей, вы ссылались на свои недуги и даже искали исцеления у знахарей. На этот раз вы примете участие в процессии - на костылях, палках, ползком. Вы пройдете этот путь, Орлов, на глазах у всего народа!
- Государь, ваше императорское величество, но вы же знаете, как относилась ко мне покойная императрица. Мне был даже запрещен въезд в Петербург. В Москве я живу под постоянным полицейским досмотром. Разве это не свидетельство того, что я далеко не слишком хорошо выполнял поручения императрицы и, во всяком случае, не пользовался ее доверием.