Раньше все было совсем не так. Раньше Звездочке вечно хотелось глупостей - и когда она на меня сердилась, и когда, наоборот, не сердилась. И даже когда мы с ней ссорились, она все равно говорила: давай мы лучше займемся глупостями, ну, чтобы совсем не поссориться. Хотя я-то знаю, что ей не столько хотелось не ссориться, сколько хотелось побольше глупостей. Но так было раньше. А теперь... теперь ей не хочется никаких глупостей.
- Звездочка, - говорю. - А можно я просто... ну, потрусь о тебя. О твою попку. Я даже не буду его засовывать. Я просто потрусь, а потом кончу. С фонтанчиком, как ты любишь. - Ей всегда очень не нравилось, когда я просто терся, но не засовывал. Она говорила, что надо засовывать. Потому что ей нравится, когда он у нее внутри. Ну, в смысле, мой безобразник. Но сейчас ей не хочется, чтобы он был у нее внутри, и я подумал, что, может быть, ей понравится, если я буду просто тереться. А потом кончу. С фонтанчиком. - Ну пожалуйста, Звездочка. Можно? Тебе даже не нужно ничего делать. Я все сделаю сам. А ты просто лежи. Можешь даже сердиться, если тебе вдруг захочется.
- Ничего мне не хочется. - Звездочка говорит: - Ничего.
- Ну... - говорю. - Если не хочется, то и не надо. Ты просто лежи. Я все сделаю сам. И все уберу, и все вытру. Ну, когда я закончу. А ты просто лежи. Даже не шевелись.
- Я не могу шевелиться. - Звездочка говорит: - Я вообще ничего не могу.
Ну что же. Я в этом не виноват.
Если она теперь стала такая, ну, какая она теперь, и если так будет всегда, тут уже ничего не поделаешь, и я в этом не виноват. Раз она ничего не хочет, я могу делать, как хочется мне. И потереться, и кончить с фонтанчиком. В конце концов, почему бы и нет? Она говорит, что не может пошевелиться. Значит, она не станет отодвигаться. Я снимаю с нее одеяло. Смотрю на ее попку. Она большая, ну, попка. Как раз как мне нравится.
- Звездочка, - говорю. - А если я...
- Нет.
- А если я все-таки...
Я лежу на кровати рядом со Звездочкой. Звездочка спит. Я лежу рядом с ней и не сплю. Мертвый мальчик лежит между нами и жутко храпит. И поэтому я не могу заснуть, он мне мешает своим жутким храпом. Все, с меня хватит. Я пихаю его локтем, и он просыпается.
Мертвый мальчик просыпается и говорит:
- Какого черта...
- Заткнись.
Мертвый мальчик говорит:
- Ну и зачем ты меня разбудил? Мне снился такой замечательный сон.
- Слушай, заткнись, - говорю. - Я пытаюсь заснуть, а ты мне мешаешь.
- Так я ни слова вообще ни сказал.
- Ты храпел.
- Я не храплю. - Мертвый мальчик говорит: - Я же мертвый. А мертвые не храпят.
- Перевернись на бок. - Я пихаю его, заставляя перевернуться на бок.
Мертвый мальчик переворачивается на бок. Он уже не храпит. Но лишь потому, что не спит. Он говорит:
- Мне надо сказать тебе кое-что, Ствол.
Мертвый мальчик лежит на боку, спиной ко мне. Такой весь неприветливый.
- Что сказать?
- Скоро что-то случится, что-то очень плохое.
- Ничего не случится.
- Уже случилось. - Мертвый мальчик говорит: - Ты очень нехорошо поступил с этой девочкой, очень нехорошо. Ты ее трахал без презерватива. И подсадил на наркотики. Она бы давно забеременела, если бы ты не был таким придурком.
Я говорю ему:
- Я не придурок. И вообще убирайся из моей кровати. Я буду спать.
- Нет, не будешь. - Мертвый мальчик говорит: - Теперь ты вообще никогда не заснешь. Таблетки - они убивают сон.
Я закрываю глаза и говорю:
- Я буду спать. Я очень устал, и мне жутко хочется спать.
- Нет, сначала я расскажу тебе, что ты сделал. - Мертвый мальчик переворачивается на спину и говорит: - И что ты делаешь. И что будет потом. А будет все очень плохо.
- Что? - Я открываю глаза и смотрю на мертвого мальчика, который лежит на спине, как живой, и смотрит в потолок. - Что будет потом? Что будет плохо?
Мертвый мальчик поворачивается ко мне, смотрит прямо в глаза и говорит:
- Все будет плохо. С тобой что-то случится, Ствол. Что-то очень плохое. Уже совсем скоро. И когда это случится, мне не хотелось бы оказаться на твоем месте.
* * *
-...убери его...
Звездочка трясет меня за плечо. Сидит на мне и трясет за плечо. Пытается разбудить. Уже утро.
-...Ствол, убери его...
Звездочка сидит на мне и трясет за плечо. Я притворяюсь, что сплю.
-...вынь его. Вынь немедленно...
Я сплю.
-...Ствол...
Я сплю.
-...Ствол. Ствол. Ствол...
Я притворяюсь, что вот только проснулся, и говорю:
- Что?
- Ствол. - Звездочка трясет меня за плечо. - Убери его, убери, убери...
- Что убрать?
Звездочка сидит на мне верхом и держит меня крепко-крепко. Двумя руками. И кричит прямо мне в ухо:
- Ствол. Ты слышишь, что я говорю?
- Что, малыш? Зачем ты меня разбудила?
- Ствол. Послушай меня. Оно все-таки было. Ночью.
- А что было ночью? - Я сажусь и отталкиваю ее, ну? чтобы она с меня слезла. Только не грубо, а ласково. Потому что я ее люблю. Я обнимаю ее, чтобы она не подумала, что мне неприятно, ну, что она сидела на мне верхом. Это было приятно, но неудобно. И я не хочу, чтобы она на меня обижалась.
Звездочка говорит:
- Он во мне.
- Кто? - говорю.
- Он во мне, Ствол.
- Кто? - Я действительно не понимаю.
- Ну, твой этот...
- Какой мой этот?
- Твой пенис.
- Кто?
- Твой безобразник. - Звездочка говорит: - Он во мне.
- А, - говорю. - Кажется, я понимаю. Тебе дать салфетку?
- Нет. - Звездочка говорит: - Твой безобразник. Он во мне. Он застрял.
Я улыбаюсь ей и говорю.
- И вовсе он не застрял. Вот он, смотри. У меня в трусах.
- Нет, не надо...
- Почему?
Звездочка качает головой:
- Там кровь.
- Где?
- У тебя на трусах. Они все в крови.
- Это не кровь, - говорю. - Это апельсиновый сок с газировкой. Я его пролил. И он потом высох. Я уже даже не помню, когда это было. Сто лет назад.
- Нет, не снимай...
Она не дает мне снять трусы.
- Да я только разок посмотрю.
- Нет, не надо. Там кровь.
- Это не кровь, - говорю.
- Она везде. Кровь.
- Не везде и не кровь. Это просто такие трусы. Правда прикольные?
- Не надо. - Звездочка говорит: - Не шевелись...
- Поздно. Уже шевелюсь.
- Ты все испачкаешь...
- Да нету там никакой...
- Нет, не снимай...
- Я просто проверю. Ты говоришь, что в тебе застрял мой безобразник. А я тебе говорю, что он здесь, у меня в трусах. И хочу, чтобы ты посмотрела и убедилась. Если он там, в трусах, значит, в тебе его нет. Потому что он там, у меня в трусах. У меня он один. Их не два и не три. У меня только один безобразник. - Я оттягиваю резинку и заглядываю себе в трусы. Да, он там, мой безобразник. Я его вижу. Он там. Сидит спокойно у меня в трусах и даже не знает, что происходит. Звездочка тоже не знает, что происходит. Она крепко зажмурилась и не смотрит. - Звездочка.
- Он во мне. - Звездочка слезает с кровати и говорит: - Я его чувствую.
- В тебе его нету и быть не может.
- Он там, в моей норке.
- Нет, не там. - Это она так называет свою волосатую дырочку. - Потому что он здесь, у меня. Посмотри.
Звездочка стоит на ковре, как-то странно стоит, чуть прогнувшись. Как будто ей неудобно стоять.
- Нет, не трогай меня. Не трогай. - Она отходит на пару шагов. Она странно ходит, не так, как обычно. Как будто хочет меня рассмешить. Только она вовсе не хочет меня рассмешить. Это видно по ее лицу. - Не трогай меня. - Она не может ходить, потому что ей больно. - Ствол. - Она морщится. - Он во мне. Такой твердый. Сделай, чтобы он стал мягким.
- Что? - Я просто сижу на кровати и вообще ничего уже не понимаю. - Он мягкий. Он тут, у меня. У меня в трусах. И он вовсе не твердый.
- Он твердый. Твердый. Сделай, чтобы он стал мягким. - Она не открывает глаза. Она говорит с закрытыми глазами: - Он там, во мне...
- А если я сделаю, чтобы он стал мягким, тебе уже больше не будет больно?
- Не будет. Ой...
Я качаю головой.
- Ну хорошо, - говорю. - А как сделать, чтобы он стал мягким?
- Я не знаю. Это же твой безобразник, вот ты и придумай. - Ей больно, и поэтому не хочется разговаривать. Ну, от боли. Она стоит посредине комнаты. Как-то странно стоит, чуть прогнувшись. Ну, как тогда. Когда она только что встала с кровати. Звездочка говорит: - Подумай о чем-нибудь, от чего тебе сразу не хочется глупостей.
- Да мне и так их не хочется, никаких глупостей. - Я говорю очень быстро. Мне хочется, чтобы ей не было больно. Ну, чтобы боль поскорее прошла. Я хочу сделать что-нибудь, чтобы ей не было больно. Но у меня ничего не выходит. - Звездочка. Послушай меня. Мне не хочется никаких глупостей.
- Да. Еще раз.
- Что?
- Скажи это еще раз.
- Что? Что мне не хочется глупостей?
- Да. Скажи это еще раз. И продолжай повторять, пока тебе не расхочется глупостей.
Я пожимаю плечами. Делаю, как она просит. Повторяю:
- Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей...
- Подумай о чем-нибудь грустном. Ой. Ой...
- О чем?
- Ну, о чем хочешь. О чем-нибудь грустном, от чего у тебя все опадает и тебе больше не хочется глупостей...
Ага. Я знаю, о чем надо подумать, чтобы мне не хотелось вообще никаких глупостей.