- У вас на счету нет доступных средств. - Тетенька говорит: - Вы не можете ничего снять.
Ой.
- А у Ствола на счету сколько средств?
- Я не понимаю, о чем вы толкуете, мисс... э... Мозгви. - Тетенька, которая работает в банке, говорит: - Прошу прощения.
Я говорю:
- А у меня есть этот... как его... счет?
- Откуда я знаю? - Тетенька говорит: - У вас есть банковская книжка?
- Нет, - говорю.
- Тогда я ничем не могу вам помочь.
Звездочка говорит:
- А можно взять денег взаймы? Ну, по кредиту, или по ипотеке, или что там еще бывает?
- Попробуйте обратиться в какой-нибудь другой банк. - Тетенька говорит: - Мне действительно очень жаль. Всего хорошего.
- А можно нам...
Тетенька, которая за окошком, дергает за веревочку, и на окошко опускается жалюзи. Такое бежевое и как будто резиновое. И еще - с дырочками, как на пластыре. Ну, который наклеивают на коленку, когда порежешься.
- Прошу прощения. У меня перерыв.
Я сижу в туалете. Мне надо сходить по-большому. Подождите минуточку.
Что меня напрягает в Звездочке: ей вечно хочется всяких глупостей, и когда я, к примеру, выхожу из туалета, ей сразу хочется поиграться с моим безобразником, а мне вовсе не хочется, чтобы она с ним игралась, потому что мне хочется спать. Мы уже легли спать, в этой комнате, которая длинная, узкая и синяя, и уже вроде как засыпали, а потом мне вдруг захотелось сходить в туалет, и пришлось встать и идти в туалет, и я точно знаю, что, как только я выйду из туалета, Звездочке сразу захочется всяких глупостей. А мне вот не хочется никаких глупостей, и я поэтому не выхожу. Так и сижу в туалете. Очень даже неплохо сижу. Бумажка оранжевая и приятная на ощупь. А главное - мягкая, так что и попе приятно тоже. Со мной вечно так. Ну, такая беда. Мне хочется глупостей только тогда, когда я ем таблетки, а так мне не хочется никаких глупостей, совершенно не хочется. Но зато когда я на таблетках, мне сразу хочется глупостей. Еще как хочется. Вот так взять и сделать чего-нибудь по-настоящему нехорошее. Прямо ужас как хочется. Но только когда на таблетках. Со Звездочкой все по-другому. Ей всегда хочется глупостей, и когда на таблетках, и когда без таблеток, и когда она сердится и когда, наоборот, не сердится. Вот это меня как раз и напрягает, ей вечно хочется всяких глупостей, когда тебе никаких глупостей вовсе не хочется. А хочется просто лежать на кровати, и чтобы она была рядом, ну, чтобы прижаться к ней крепко-крепко и просто спать.
- Звездочка, - говорю. - Прости, пожалуйста. Но я не буду ничего делать. Так что ты лучше и не пытайся затевать всякие глупости. И даже не думай про моего безобразника. Ты его все равно не получишь.
Звездочка молчит, ничего не говорит.
- Звездочка.
Звездочка не говорит ничего. Лежит на кровати, свернулась калачиком под одеялом. Лежит и сердится.
- Звездочка.
Когда я вышел из туалета, я заранее знал, что сейчас ей , захочется всяких глупостей, и поэтому сразу сказал, что мне ничего такого не хочется и чтобы она даже и не вострилась на моего безобразника. Но ей не хочется глупостей. Комната - синяя-синяя, и шторы задернуты, потому что на улице ночь. Звездочка лежит на кровати. И ей, кажется, нехорошо.
- Звездочка. - Я сажусь на кровать рядом с ней. - Звездочка.
Она молчит, ничего не говорит.
- Звездочка, - говорю. - Звездочка, просыпайся. - Я легонько пихаю ее, даже не знаю куда, потому что она лежит под одеялом, свернувшись калачиком, и мне поэтому не видно, как она там лежит и куда я ее пихаю. - Звездочка, ты чего? Не обижайся. Я просто сказал, что сейчас мне не хочется никаких глупостей. Я совсем не хотел тебя обижать.
Звездочка шевелится под одеялом, но молчит. Ей явно нехорошо.
- Звездочка, - говорю. - Что ты там делаешь? Собираешь свой паззл? - Хотя нет. Кусочки паззла лежат на полу, синие кусочки разбросаны по всей комнате, где темно. Потому что на улице ночь. - Звездочка, у тебя очень хороший паззл. Самый лучший. С паровым катком. Почему ты его больше не собираешь? Он же очень хороший.
- Мне надоело.
- Это же твой любимый. Ты всегда его собираешь. Он тебе нравится.
- Раньше нравился, а теперь нет. Мне надоело.
- Ага.
Звездочка шевелится под одеялом и больше не говорит ничего.
- Слушай, Звездочка, - говорю. - Не засыпай. Давай просыпайся. Будем собирать паззл.
Звездочка говорит:
- Я больше не буду его собирать - никогда.
- Да нет. Звездочка. Это же твой самый любимый паззл. Но не хочешь - не надо. Только ты все равно просыпайся. Давай чего-нибудь сделаем, - говорю. - Что-то, что нам еще не надоело и нравится делать.
- Съедим таблетки.
- У нас нет таблеток. Но можно сделать что-то другое.
- А что другое? - Звездочка говорит: - Нет ничего другого.
- Есть, - говорю. - Мы можем... ну...
- Что?
- Ну, помнишь, мы ездили в Вульвергемптон. Там было весело. И мы там делали много чего. Не только ели таблетки.
- Мы поехали туда, чтобы нам дали таблетки. - Звездочка говорит: - А это тоже входит в понятие "есть таблетки".
- Ну а когда мы ходили к Прим? - говорю. - Мы к ней ходили не для того, чтобы нам дали таблетки. У нее вообще не бывает таблеток. Только спиртное.
- Мы пошли к ней, потому что наелись таблеток до этого. До того, как идти. - Звездочка говорит: - Иначе мы бы туда не пошли. Вместо этого мы бы пошли к Коробку. Чтобы он дал нам таблеток.
- Да нет же, Звездочка. Слушай. Должно же быть что-то еще, ну, кроме таблеток, что можно сделать. Что-нибудь интересное. Что можно сделать. Ну, такое... прикольное. Например, можно порисовать. Или раскрасить раскраску. Ну, давай что-нибудь сделаем.
- Не хочу ничего делать. Хочу только таблетки.
Я сижу на кровати.
Звездочка говорит:
- Все остальное, что кроме таблеток, это так, ерунда. И оно мне не нравится.
Я сижу - думаю, что ей сказать. А потом говорю очень медленно, с расстановкой, так, чтобы то, что я ей говорю, пробралось бы под одеяло, ну, под которым она лежит, пробралось бы прямо к ней, даже под трусики.
- Э... Звездочка. - Это я так говорю. - Мне. Хочется. Глупостей. Давай займемся. Ну, чем-нибудь нехорошим.
Звездочка говорит:
- Нет.
Звездочка, - говорю. - Ну давай. Мне правда хочется.
Звездочка молчит, не говорит ничего.
- Можно заняться чем-нибудь нехорошим. Звездочка, слышишь? Давай поиграем в игру. Ну, которая с номерами. Номер раз: приготовиться к номеру два. Номер два...
Звездочка говорит:
- Не хочу.
- Можно придумать еще какие-нибудь номера, ну, чтобы их было больше. Номер девять: облизать друг друга одновременно. Номер десять. Сделать глупости в поезде. В туалете. Не в нашем, который здесь, дома. А в туалете, который в поезде. Ну, чтобы было как безопасный секс. Мы так уже делали, и нам понравилось, правда?
Звездочка молчит.
- Звездочка, - говорю. - Ну давай. Давай сделаем что-нибудь нехорошее. - Мне действительно хочется, правда. Звездочке совершенно не хочется глупостей, а мне поэтому хочется. - Или, может быть...
- Не хочу.
- Может быть, поиграем в волшебную ногу. Мы сто лет в нее не играли.
- Не хочу.
- Почему? - Я ложусь на кровать и снимаю джинсы. Достаю своего безобразника. - Ну давай, - говорю. - Посмотри, как мне хочется. Посмотри.
- Не хочу.
- Ну, давай быстренько. Долго не будем.
- Нет.
- Ну, давай я все сделаю сам, а ты пока порисуешь. Или пораскрашиваешь раскраску. Я сзади пристроюсь, чтобы тебе не мешать.
- Нет.
- Я только быстро засуну и сразу достану.
- Нет.
- Ну, тогда просто потрусь об тебя.
- Нет. - Звездочка говорит: - Убери своего безобразника. Или иди в туалет и делай там с ним что хочешь.
Это неправильно. Так не должно быть. Она - моя девушка, а я - ее парень, и мой безобразник уже весь горит, так ему хочется побезобразить. Он уже приготовился. Хочет забраться в нее, прямо внутрь, туда, где мокро и горячо. Ему там очень нравится, очень-очень. Но ей почему-то не хочется. С ней явно что-то не так. Она просто лежит и не хочет вообще никаких безобразий. Лежит в кровати под одеялом. Вся такая сердитая, со своей волосатой дырочкой. В кровати. А для чего, интересно, нужна кровать, если не для всяких глупостей?! И зачем, интересно, ложиться в кровать, если тебе ничего не хочется? И для чего нужна волосатая дырочка, если не для того, чтобы засовывать туда всякие штуки? Например, моего безобразника.
- Звездочка, - говорю. - Ну давай.
Мертвый мальчик говорит:
- Ну, дай ты ему. Чтобы быстрее отвязался.
Звездочка качает головой.
Мне очень хочется, очень-очень. А если ей вдруг не хочется, так ей и не надо ничего хотеть. Просто пусть разрешит, чтобы я сделал все сам, и не говорит мне, что ей не хочется. Я лежу на кровати рядом со Звездочкой и играюсь со своим безобразником. Звездочка шевелится, но молчит. Не говорит ничего. Но я чувствую, что ей хочется, чтобы я отодвинулся, чтобы я даже к ней не прикасался. Как будто ей неприятно, что я к ней прикасаюсь. И что лежу рядом с ней и играюсь со своим безобразником. Как будто ей даже противно. А это совсем не противно. И мой безобразник - совсем не противный. В нем нет вообще ничего плохого. Есть только белая липкая штука, ну, которая бьет из него фонтанчиком, когда кончаешь. А мне так хочется кончить. Прямо в нее.
Мертвый мальчик говорит:
- Да, плохо дело.