- Потому что он меня любит. Я скушала кучу таблеток, и он хочет, чтобы мне было хорошо. - Она уже развязывает шнурки на своих ботинках. Мыльные пузырьки так приятно щекочутся. И они очень красивые. В них отражается свет, синий с оранжевым. И мне так хорошо, так приятно - а ведь я съел всего пару таблеток. Значит, Звездочке, съевшей целую кучу таблеток, должно быть совсем хорошо. Она снимает ботинки, потом - носки. У нее на коже, на ногах, остался рисунок. Такие вмятинки от носков. Она улыбается и опускает ноги в воду. Ну, как будто мы с ней в воде занимаемся всякими глупостями. Мы с ней любим друг друга. У нас любовь. Мы любим друг друга в воде. Мы в воде, и у нас любовь. Мы...
Прим говорит:
- Я всегда относилась с большим пониманием к маленьким человеческим слабостям и все же позволю себе заметить, что здесь есть люди, которые в отличие от некоторых не упиваются кайфом.
Звездочка говорит:
- Мы не пьем ничего с кофеином. Кофеин - это наркотик. А наркотики - это плохо.
- Тогда, может быть, пива. Или вина.
Звездочка говорит:
- Апельсиновый сок с газировкой.
- Ага, - говорю. - И мне тоже.
Прим говорит:
- Гари, милый, принеси апельсиновый сок с газировкой. И лед.
Гари говорит:
Сейчас, только скручу косячок.
- Тогда я сама принесу. - Прим говорит: - И заодно поищу ботинки. Они, наверное, где-то в коробке. В кладовке, на втором этаже. Или знаете что? А пойдемте все вместе поищем.
Звездочка говорит:
- И устроим пикник.
- Наверху. Среди старого хлама. - Прим говорит: - Классная мысль.
- Прим, будь любезна, окажи мне любезность и передай мне любезное масло.
Прим говорит:
- И что это значит?
- Это я разговариваю как положено разговаривать на пикнике.
- А по-моему, ты надо мной издеваешься.
- Нет, я все правильно делаю. Я разговариваю как положено разговаривать на пикнике.
Прим обнимает себя за плечи. У нее тонкие руки и роскошная грудь, и когда она обнимает себя за плечи, грудь поднимается под блузкой, и ожерелье у нее на шее переливается золотом в золотом солнечном свете.
Звездочка говорит:
- Он не издевается, Прим. Просто пытается разговаривать так, как ты. Потому что он хочет быть чем-то похожим на тебя. Да, Ствол?
- Да, - говорю. - Ты вся такая богемная женщина.
Прим корчит рожу, скосив глаза к носу.
- Ах, Ствол, какой ты, оказывается, проказник. Ты меня прямо смущаешь.
- Я совсем не хотел никого смущать, - объясняю я. - Я просто хотел, чтобы мне передали масло, потому что если я буду за ним тянуться, ну, сам, я измажу футболку джемом.
Прим вздыхает. Наверное, я все же ее обидел. Но она берет масло и передает его мне. Оно немного подтаяло, масло. Потому что на улице жарко, а мы сидим на лужайке у дома, потому что у нас тут пикник. Мы сидим на одеяле, расстеленном на траве, и я мажу хлеб маслом, а потом буду мазать хлеб джемом. Но сначала намажу маслом. Прим вообще ничего не ест. Только пьет. Она уже совсем пьяная. И поэтому обидчивая.
Звездочка говорит:
- Какой сегодня хороший день, правда, Ствол?
- Да, - говорю. - Замечательный день.
Звездочка говорит:
- Замечательный день, правда, Прим?
Прим снова вздыхает и говорит:
- Знаешь, Стейси, по-моему, твоему другу все-таки следует извиниться за богемную женщину.
Я затихаю.
Звездочка смотрит на меня. Ее нижняя губа слегка оттопырена и дрожит, как у ребенка, который выронил изо рта конфету.
Я смотрю на Прим.
- Прости меня, Прим, - говорю. - Я сказал глупость. Ты не богемная женщина.
Она алкоголичка. Алкоголь - нехороший наркотик, от него люди тупеют.
- Все нормально, Ствол. - Прим говорит: - Наверное, мне тоже следует извиниться. Сегодня я выпила лишнего. Вот мне и ударило в голову. Знаете, как говорится, вино, выпитое в больших количествах, вызывает раздражение, гнев и множество бед. А я за обедом сегодня уговорила бутылку красного. Надо как-то себя ограничивать. Прости меня, Ствол. Пожалуйста.
Я смотрю на нее. Мне ее жалко. Она такая хорошая, Прим.
- Все нормально, Прим, - говорю. - И ты меня тоже прости. Ну, за то, что я сказал.
- И я тоже хочу попросить прощения, - говорит Звездочка. - Что я пришла в гости, вся на таблетках, и затеяла этот пикник, и совсем ничего не ем, потому что я вся на таблетках, и мне совершенно не хочется есть.
- Тогда я тоже должна извиниться, - говорит Прим. - Что сорвалась на вас обоих. Потому что мне было обидно, что я столько всего наготовила, а вы сидите, носы воротите.
- А я извиняюсь за нас обоих, что мы воротим носы, - говорю я. - Просто я не привык к такой изыскнутой пище. Нет, не изыскнутой, а изысканной - во. Ты прости, если тебе не понравилось, что я назвал твое угощение изыскнутым, то есть изысканным. И еще я хочу попросить прощения, что я пришел к тебе в дом без ботинок, с ногами, стертыми в кровь, и испачкал тебе весь ковер. И что назвал твоего бойфренда злым волшебником. И что собирался уйти, потому что твой Гари меня напугал. То есть он не пугал, просто я сам его испугался. И что я назвал тебя алкоголичкой. Ну, про себя.
Прим говорит:
- Я об этом не знала.
- И что меня унесло, когда я опустил ноги в воду, и что я хвалился, как мы со Звездочкой друг друга любим, и тебе стало завидно, потому что ты злишься и раздражаешься из-за вина, и еще ты не ешь таблетки и не знаешь, какой это кайф, а я все болтаю, болтаю и никак не могу замолчать, и...
Прим откашливается:
- Да, по-моему, надо заканчивать со взаимными извинениями. Единственный вывод, который напрашивается сам собой: нам всем следует существенно сократить потребление своих наркотиков, я бы даже сказала, свести их до минимума.
Гари говорит:
- Ничего, если я раскурюсь косячком?
Прим кивает.
- Конечно, милый.
Мы со Звездочкой тоже киваем.
Мы, собственно, тоже не прочь раскуриться.
Гари скручивает косяк. Он совсем молодой парень. А Прим - она уже взрослая тетенька и еще алкоголичка. И вот завела себе Гари, молодого любовника. Впрочем, это их дело. Главное, Гари скручивает косячок, ну, который с веселой травкой, и мы сейчас будем его курить.
- Я отойду в туалет.- Прим говорит: - Гари, милый, только не стряхивай пепел на мой ковер.
Под конец долгого трудного дня.
Мы хорошо потрудились - быть такими, какие мы есть, это действительно очень непросто, - и заслужили хороший отдых. После парочки косячков, ну, которые с веселой травкой, мы еще покурили какие-то сонные сигареты с чем-то коричневым, я не знаю, что это было, но нам жутко хочется спать. Да и вообще пора спать. Прим говорит, что мы со Звездочкой можем лечь вместе. В одной кровати. Кровать большая, с такими столбиками по углам. Обои в комнате из красного бархата, и на стене есть картина. Не плакат, а всамделишная картина. На ней нарисован горящий корабль. Мы со Звездочкой раздеваемся. Я снимаю ботинки, которые мне дала Прим, ну, дала поносить, потому что теперь я остался вообще без ботинок. Мои ботинки совсем испортились, пока мы шли сюда, к Прим. Я так думаю, они просто стерлись, пока мы шли, потому что идти было долго, и я стер все подошвы, а потом стер и ноги, потому что, когда мы сюда пришли, на ногах была кровь. И я испачкал в крови весь ковер, ну, в гостиной, где мы сидели сначала. Когда пришли.
Я проснулся, а где - я не знаю. Где-то, где я не знаю где. Интересно, а Звездочка тоже здесь? Хорошо бы, она была здесь, потому что, если ее здесь не будет, тогда я пропал. Один, без нее, я вообще ничего не могу. Мы со Звездочкой - как две части одного человека, только я - его худшая часть, потому что я более мутный, а Звездочка - лучшая часть, она более адекватная, но ее адекватности все равно не хватает на нас обоих, потому что тот человек, которого мы составляем вдвоем, он какой-то совсем уже неадекватный.
Я кричу:
- Звездочка.
Да, вот она, здесь. Лежит рядом. Под одеялом, которое белое. И свет в комнате тоже белый, потому что сейчас очень раннее утро, и в этом белом утреннем свете, под белым одеялом она похожа на мертвое тело, которое уронили с грузовика. Я трясу ее за плечо, ну, чтобы разбудить, и она садится на постели и начинает чесаться спросонья.
- Звездочка, - говорю. - Я не знаю, где мы.
Звездочка говорит:
- О господи.
- Что?
Звездочка говорит:
- Я не знаю, где мы.
- Ага, - говорю. - Я вот тоже не знаю. Поэтому я тебя и разбудил. Когда мы ложились спать вечером, мы были у тебя дома, и я лежал, и смотрел на стену, и стена была синей, потому что они у тебя все синие, ну, стены. А сейчас я проснулся, посмотрел на стену, и она была красной. Я сначала подумал, что это кровь, ну, типа сосуды в глазах полопались, вот я и вижу все красным. А потом я подумал... потом я подумал, что я в гробу, и гроб накрыт крышкой, которая отделана изнутри красным бархатом. Ну, то есть я умер, и меня положили в гроб.
- Это просто обои, Ствол. Обои из красного бархата. - Звездочка говорит: - Это не гроб. Это комната. Но я не знаю, где она, эта комната, и как мы здесь оказались.
- И что нам делать?
- Быстрее выбираться отсюда.