- Ну, уж хуй! - со смехом покачал головой Сергей, - вот это видала? - он быстро расстегнул брюки, обнажая толстый как кегля шлямбур, - у меня яйца вскипают, ясно? Хожу враскорячку, словно обосрался - так что позже уж некуда! - с этими словами дембель принялся яро мастурбировать и вскоре, с нецензурным возгласом навалившись на стол, сбрызнул густой молофьёй Наталье на ноги.
Официант принёс счёт.
- Ишь ты, какой горячий… прям жеребец необъезженный… - Наталья взяла салфетку, и, не сводя с Сергея глаз, тщательно и неспешно вытерлась, - ладно, будешь на очереди. Я сейчас гуляю с полковником Ермоленко. И ещё с Витькой Щорсом иногда встречаюсь. А в сентябре полкан уедет на 2 недели в Португалию: на пляже с женой пожариться. А Витька последнее время редко в городе появляется. Вот и погуляем. Но только в том случае, если ты не будешь таким жестоким. Если обещаешь держать себя в руках. Ты ведь обещаешь? Скажи честно.
- Обещаю, - потупившись, кивнул жестокий дембель.
Растанцовка в ритме "турбо"
Отец как раз выходил из агентства, разглядывая купленные авиабилеты, когда рядом притормозил помятый "ягуар", из которого вышли Антон Затяжной и Степан Щорс.
Антон вынул из полиэтиленового пакета голову Кузьмы и, держа её за волосы, показал отцу, Степан же при этом крикнул:
- Признал кореша? Ты будешь следующим, если не отдашь нам деревянного человека!
Некоторое время Отец стоял молча. Билеты слегка дрожали в руке его. Восстановив дыхание, он ответил:
- Так что ж вы раньше не объяснили, что вам нужен деревянный человек… зачем чужую жизнь губили? Проедемте со мной, я отдам вам его.
При таком повороте событий шахтёры слегка опешили: они приготовились к кровавой схватке, но вопрос разруливался сам, без лишней крови.
- Куда, к тебе что ли? - спросил Степан, представляя, как они с ребятами вечером отметят это событие. Буратино вернётся к хозяину, а они (после забоя) - к блядям в сауну.
Отец сел в бричку и резко стронулся.
Быстро пронеслись вдоль улиц, объезжая замешкавшихся и подрезая аккуратных. Степан Щорс, сидевший за рулём "ягуара" при этом бешено сигналил и мигал фарами. Антон, высунув голову Кузьмы из окна, свистел, рычал, улюлюкал.
Отец затормозил в тихом переулке рядом с площадью Реаниматоров. Они вышли, прошли к заурядному подъезду с кодовым замком.
Отец набрал цифры, замок щёлкнул. Антон Затяжной пощупал ТТ за поясом.
Поднялись на 7-ой этаж.
Вошли в 1-окмнатную квартиру без мебели.
- Вот, прошу вас, - Отец указал на сидевшую в углу фигуру.
Из кухни с сигаретой в руке вышла Наталья:
- Карло? что происходит?
- О, глядите-ка, и дамочка при нём! - подмигнул Щорс, - как ты мыслишь, Антоха: может мы вместе с деревянным мудаком и дамочку прихватим?
- Не сметь называть его так! - притопнула каблуком Наталья, пепел упал с её сигареты на кафель пола.
Антон взял деревянную куклу за шею и встряхнул перед люстрой:
- Гляди, сука какая! И чего в нём такого особенного, скажи мне?
- Хозяину виднее, - махнул рукой Щорс, - ну, уважаемые, бывайте, как говорится, здоровы! Долгих вам и счастливых лет! - они вышли в прихожую. Антон показал другу поднятый палец.
- И вы не кашляйте, - улыбнулся Отец вдогонку.
Молча стояли у закрытой двери.
Спустя примерно минуту Наталья молвила:
- Ты что, в самом деле отдал им его?
- Не его, разумеется, а двойника, - шепотом отозвался Отец, - у меня много таких двойников, и каждого я держу на съёмных квартирах.
- Ни хуя ж себе, у тебя на аренду, должно быть, бабла уходит! - присвистнула Наталья, - и ведь не рассказывал мне про это ни слова, партизан.
- Это средства с отката, - пояснил Отец, - в прошлом году я помог конторе Сипатого уйти от налогов на серьёзную сумму.
В этот момент на улице оглушительно хлопнуло, сразу у нескольких машин сработала сигнализация, раздался звон и крики.
- Это пизданул "ягуар" с шахтёрами, - пояснил Отец, - двойник был заряженный. Они собрались понюхать Буратино жопу - и разорвались на куски.
Отказом судьбу не изменишь
Как-то раз Кузьма напомнил сыну:
- Корнеплод, когда-нибудь, все мы умрём. Это случится неизбежно, понимаешь? И тот факт, что мне суждено умереть раньше, а тебе - позже, в сущности, ничего не меняет.
- Но почему ты думаешь, что раньше меня умрёшь, бать? - поднял рог Корнеплод (в руке его трепетал ужик).
- Ну как… ты же мой сын. Я старше, стало быть. Следовательно…
- Но это в случае естественной смерти, - возразил Корнеплод, - а если что-то случится? Я вполне могу погибнуть раньше тебя. Знаешь, этот рог… иногда мне кажется, что он сосёт из меня силы. Ты не мог бы покурить его и рассказать о своих ощущениях?
- Покурить твой рог?
- Ну да… поскобли его напильником - и стружку эту забей в сигарету и выкури.
- Ты уже делал так?
- Всего несколько раз…
- И как оно?
- Я пропутешествовал во времени и подсмотрел нашу смерть.
- Да что ты…
- Без тени иронии. Меня убьёт в интернате ребёнок-мутант: когда я буду спать, он введёт рог себе в прямую кишку, где растворит особыми анальными выделениями до состояния кашицы. Но смерть настигнет меня во сне, так что я ничего не успею понять. А тебя, бать, подстрелят шахтёры в баре: пробьют трубу в бедре - ты двинешь кони, а при этом обосрёшься и кончишь.
- Тогда я лучше не буду курить, - качал головой Кузьма, - такие прогоны мне не по вкусу.
Заметка из дневника Буратино
Есть люди, в которых заложена программа: они живут себе по ней, и не парятся.
Но у некоторых эта программа даёт сбой, а поскольку человек без программы неуправляем, его необходимо уничтожить.
Иди на хуй сам
Когда Наталья вошла, Отец сидел на диване. Лоснящееся от пота лицо его выражало смесь восторга и ужаса. На столе стояла пепельница, прокопченная пипетка лежала рядом.
- Что здесь происходит? - спросила Наталья.
- Я вернулся, - медленно отозвался Отец, - вернулся с того света.
- Ты опять дунул шалфея, что ли? - она разглядывала испачканную пеплом столешницу.
- Как мало надо, чтобы осознать радость жизни, - отозвался Отец, - как мало люди ценят жизнь. И правильно делают отчасти, но так же и шелкопряд ткёт полотно своё, не задумываясь о сохранности нити. Червь на верёвке: поднеси к нему зажигалку - он вспыхнет, - и будь здоров. А если при этом…
- Хорош хуйнёй страдать, - Наталья села на диван рядом с отцом, взяла телевизионный пульт.
- Это я хуйнёй страдаю? Это ты хуйнёй страдаешь. А я теперь только начинаю осознавать, что есть настоящая сила. Сгусток энергии, который нам не принадлежит. Представь себе это: океан энергии. Волны, волны кругом… и ты, и я - все мы лишь волны: Захер-Мазох писал об этом… Как глупо было бы волне жаловаться на океан. Как глупо было бы волне отделять себя от другой волны: словно все они не принадлежат одному. Как нелепо выглядели бы сожаления волны о том, что соседняя волна выше, мощней, полновесней. Помысли только: волна, вообразившая, что она может управлять своим движением. Наш разум напоминает мне разудалого серфера, который, поймав 9-ый вал и мчась по его гребню на доске, воображает, что в состоянии обуздать стихию.
Теперь-то я понимаю, что обязательно должен осуществить свою мечту и открыть интернат, где опробую в действии свою педагогическую теорию. Деньги - хуйня. Деньги у нас есть: я заставлю деревянного человека продать акции. И дело завертится, вот увидишь. И тогда я, наконец, покину Страну Дураков.
Я хотел назначить Пантелеймона управляющим, а Кузьму - финансовым директором. Теперь придётся искать им замену. Какие всё-таки пидорасы эти шахтёры… Да и я - мудло и хуесос. Остался теперь один. Даже Баттерфляй убежал!
- Дэк он тебя испугался, между прочим! - Наталья почесала пятку.
- Это ничего… у меня его мобильный остался. Позвоню, извинюсь. Скажу: проект остаётся в силе, так и так, если не передумал - приезжай, ты нужен, мы тебе доверяем.
- А если он тебя на хуй пошлёт?
- Туда мне, значит, и дорога. Да я его самого туда пошлю.