- Здесь нет времени, Румбо… - 3оя колупнула ногтем ограду, - мы с тобой на Помойке Истории. Время здесь - не работает. Случилось ли это еще завтра - или только будет вчера, кто знает? Кто, когда и с какой стати - всё это станет тебе известно - но не ранее, чем придёт срок. У нас сейчас другая задача: вытравить тараканов из твоей головы. Желательно, всех до единого. Пойдем, покажу тебе могилу моего мужа.
- Ты, стало быть, вдова? Мои соболе…
- Не хами.
- А можно поинтересоваться, что с ним стало? - спросил после паузы Румбо, разглядывая плаксивое лицо молодого брюнета в очках… - Постой, это твой муж?!
- Да, а что?
- Я его знаю! Он наш клуб перекупил… под бизнес свой приспособил тихой сапой. И к тому же - инфицированный…
- Сам-то ты часом не инфицированный?
- Я? Я вообще уже мёртвый.
- Мёртвые не разгуливают по кладбищам. Не гадят, и не кормят мозгом насекомых.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты слышал. Мёртвые не разгуливают по кладбищам: они лежат в могилах. А если кто-то гуляет по кладбищу, его могила еще пуста. Наши с тобой могилы пусты, Румбо, и, если ты не против, я постараюсь максимально оттянуть срок возвращения.
- Я-то не против, я - за… но что надо делать?
- Что делать… я же тебе сказала: тараканов морить. Они питаются тобой, понимаешь? Отнимают твою силу, разрушают мозг, иссушают жизнь. День ото дня - потому это почти не заметно. Но когда заметишь, уже будет поздно.
- Да я согласен, но как это сделать? - кусал губы Румбо.
- Как сделать… ладно, не суетись… давай присядем на лавочку: здесь вроде чисто… На вот, пожуй, - она протянула ему газетный кулек.
- Семечки?! Надо же… благодарю, - опустил глаза Румбо. - Слушай, 3ой… мне бы одежду раздобыть какую: надоело голым шляться… к тому же холодно…
3оя пропустила эту жалобу мимо ушей.
Повисла длинная пауза.
- Странный вкус у этих семечек, - вымолвил, наконец, без особого энтузиазма Румбо, словно обязан был поддерживать беседу.
На самом деле, вкус у семечек был самый обычный. Но при раздавливании их зубами вспоминался почему-то Адлер еще советских времен. Портвейн в спорт-общаге. Драка с абхазами. Горячие початки с кислым пивом. Аэропорт под горой, весь в огнях - такой красивый вечерами.
И еще вспомнился разговор о гермафродитах. Мокрое шоссе на въезде в город. Автомобили на обочине. И они с Митей идут вдоль леса. В магазин, возможно? И Митя рассказывает ему об этом: что есть такие люди, которые рождаются с хуем и пиздой одновременно. А Румбо не верит ему, потому что слыхал о трансвеститах. О людях, которые операционным путем пришивают себе чужие гениталии.
Нет, трансвеститы - это другое, пояснил Митя, и вдруг стал паясничать, точно больной: рыча, сложил на груди руки; запрыгал тушканчиком. Совершенно белое лицо его при этом лоснилось от пота; глаза остекленели, и вздулась вена на лбу.
Подурив так, он застыл на какое-то время, вытянувшись по стойке смирно и бормоча невнятное, а затем вдруг с воплем: - Бортупле-е-ес!!! - бросился бежать с места, ударился головой о фонарный столб - и упал без сознания.
Митя потом сам не любил вспоминать об этом случае. Иначе Румбо давно бы расспросил его подробнее, насчет того, что он принял до этого.
Сам Митя, утверждал, что был трезв, и даже пива не пил. Но лузгал семечки… да, семечки. А потом крыша встала дыбом. Вставило незаметно, зато безвозвратно. И он уже был не Митя. Он уже был Харитоном. Харитоном С Сорванным Скафандром - ХССС, сокращенно.
Был еще ХБРИЖ - Харитон Без Рук И Жопы - и ХБГ: Харитон Без Глаза.
Эти три персонажа, будучи вместе, образовывали новую, на ступень выше стоящую фигуру - ХДВР, т. е. Харитона, Дающего В Рот. ХДВР при желании мог раздваиваться на Зинку-пелепёлку и Махмуда-молочника. Эти двое образовывали Тайный Плотский Союз (ТПС), который предполагал беззаветное служение трём божествам: Сабле, Кидабле, и Похоти. В пантеоне подземных богов им соответствовала так называемая Бешеная Троица: Водка, Молодка и Фистула. Считалось, что искренне поклоняющийся всем шестерым божествам послушник приобретает волевой импульс, который заставляет его преображать всё вокруг.
Но пришел Мессия и рек, что трем подземным и трем надземным божествам противостоит в смертельной схватке Кижма, Хозяин Равнин, и Бесстуломагнит - неподвижное зловонное существо с намагниченным анусом, страшное в своем неистовстве. Для борьбы с этими демонами Фистула соорудила мельницу, на которой Похоть смолола в муку Зинку-пелепёлку и Махмуда-молочника, а из муки этой испечено было тесто, а из теста - спечен пирог с человеческим мозгом. И верили люди, что сперма мужчины, съевшего такой пирог, обладает силой исцелять даже недавно умерших: надо только кончить им в рот…
…- Кончишь мне в рот? - подняла голову 3оя.
- Да… да… - судорожно кивнул Румбо (он смекнул теперь, что семечки были непростые, но поздно: уже подступало).
Хитрая сука высасывает из меня жизнь, подумалось ему.
Да… Да… ДА!!!
И глотает.
…
- Ну вот, - 3оя улыбнулась, вытерла рот и села на скамейку, - одним паразитом меньше!
- То есть? - шевельнулся Румбо.
- Одного таракана я из тебя высосала. Высосала - и съела.
- Съела?
- Ага. Я ими питаюсь, сечешь? Питаюсь тараканами из голов воздыхателей: выедаю их вместе с мозгами, помогая избавляться от паразитов… - она захихикала.
- Ээ… слушай… зачем так говоришь? - подражая грузину, сощурился Румбо, - Боюсь тебя, женщина… ты как змея крадешься к моему сердцу. Сладкою отравой подпаиваешь, жидкою дрёмой заговариваешь, сытым орехом закармливаешь. И доишь, как доят коз.
- А ты козу когда-нибудь ебал? - прервала его 3оя, сплевывая шелуху через плечо.
- При чем тут это? - осекся тот.
- Ни при чем. Просто скажи: да или нет.
- Нет… Объясни теперь, в чем дело?!
- Всё нормально. Успокойся. Всё будет гут…
- Но… 3оя, я прошу тебя… Давай… слушай - давай поговорим… нам просто надо понять друг друга, и всё стразу встанет на место!
- Всё и так на месте…
- Я имею ввиду наши отношения!
- А какие у нас с тобой отношения? У нас с тобой нет отношений… ну, подумаешь, минет, да пара палок… и разошлись как в море корабли. Думаю, лучше тебе побыть одному: пораскинешь мозгами, покуришь придорожной травы: корни её цедят из могил мудрость мёртвых… глядишь - всех тараканов и выкуришь…
Она резко встала, отряхнула халат и исчезла в зарослях болиголова.
Румбо обалдело посмотрел ей вслед.
Сначала он испугался: какое-то мгновение захотелось даже броситься следом, просить прощения, умолять… но за что? Он-то в чем виноват? В том, что он - такой, какой есть? Или в том, что она такая? Пусть идет. Пусть ранит каблуками твердь земную в вечном поиске бабьего счастья.
Всё живое невинно, да и что есть вина, как не химера? Ибо ни у кого нет сил сойти с пути. Ибо не отменишь Закон Неизбежности, иначе именуемый Смертью.
Но Румбо отменил - ненадолго: на ничтожные 9 секунд. Он жил - эти 9 секунд, а Смерть - отступила. Он сокрушал её все 9 секунд, полные боли. Шмяк! - правой по черепу - и ноги её подкосились.
Правая на этот раз не подкачала. А то она последнее время словно забыла свой прямой и выстреливала куда-то не в те места и не вовремя.
Румбо тряхнул кистью, повёл плечом. Выгнул грудь, вздохнул, потянулся. В этих движениях было что-то кошачье. Или змеиное.
- Я - котозмей! - улыбнулся Румбо, представляя себе, как могло бы выглядеть такое животное.
Как кот, покрытый чешуёй и с раздвоенным языком.
Или как поросшая шерстью змея, которая перед тем, как ужалить, мяукает?
- У кошек и змей есть общая черта: они шипят! - произнес стоящий перед Румбо приземистый старичок в замшевой шляпе.
- А? - Румбо словно очнулся.
Некоторое время назад, отогнав мысли о 3ое, он встал со скамьи, выбросил остатки семечек и пошел вдоль могил, выдергивая перезревшие травяные стебли - и тут едва не сшиб с ног неизвестно откуда появившегося деда.
Тот мог бы упасть, удариться затылком о кусок гранита. Черепок бы старый лопнул: ведь он неэластичен. Мозг бы вытек (возможно, частично).
- Вы, молодой человек, отчего так задумчивы? Переживаете недавнюю утрату? - поспешил осведомиться дед, поправляя пенсне.
- Надо же, настоящее пенсне… - улыбнулся Румбо, вглядываясь в сморщенное лицо, - я думал, таких уже не бывает.
- Знаю, что ты думал… то есть, я думал! - хлопнул его по плечу старик, и вдруг закаркал визгливым смехом астматика.
- Отец, тебе, вообще чего надо? Если конкретно… - Румбо свернул травяной букет комом и примотал стеблем к мошонке.
Он начал ощущать раздражение: глаза уже дважды смерили расстояние до сморщенного подбородка.
- Что, уже достал я тебя? Так быстро? - дед отошел, склонив голову.
- Если ты меня решил достать, то рискуешь своего добиться… - сдержанно пообещал Румбо, вставая чуть боком.
- Рискую… а чего, сунь мне, Румбон, по чану. Да только гляди, не промахнись!
- Ой, а вы, наверное, мастер ушу, раз говорите с азиатскими намеками? - осведомился Румбо, едва сдерживаясь.
Стараясь расслабиться, он выравнивал дыхание.
- Это ты о себе такого мнения? - ощерился старик, тряся челюстью.
Румбо резко качнул вес и бросил кулак.
В то же мгновенье жестокий встречный живо напомнил его голове недавние переживания, связанные с Лёхой и Нерестом.
На автопилоте Румбо вскочил. Перед глазами поплыло, предательски не подчинялись ноги.
Старик поднял с земли пенсне и снова закудахтал: