В одну из темных ночей загремел бы большой бой. Немцы не успели б прийти в себя, как из "мешка", уже, казалось, туго завязанного, высыпалась и исчезла бы такая желанная для фашистов добыча.
* * *
Тревожно зашуршал камыш, и тотчас выскочил из зарослей запыхавшийся, перепачканный Алесь.
- Вадим Николаевич! Там, понимаете… там. - Он показал рукой назад, в камыши.
- Да говори же! - встревожился учитель. - На гадюку, что ли, напоролся?
- Да нет, какая гадюка! - с досадой перебил Алесь. - Там… Там слышится какой-то непонятный голос.
- Не птица ли?
- Я тоже так думал, но не птица это. Я плывун промерял, шуршал осокой, а там и загукал кто-то. Пойдем посмотрим!
- Ох, испугал же ты меня, парень. Может, тебе почудилось?
- Почудилось! Как бы не так, "почудилось"… Говорю: что-то у коряги зашевелилось и вроде как застонало.
- Даже зашевелилось? Тогда, брат, идем!
Алесь побежал вперед, осторожно раздвигая камыш руками и оглядываясь по сторонам. Вадим Николаевич шел позади. Внезапно до его слуха долетели необычные звуки. То ли плач, то ли еще что…
- Слышите? - прошептал Алесь. - Кто-то стонет.
Учитель наклонился к самому уху мальчика:
- Тише!.. Подожди, я сам посмотрю.
Вадим Николаевич выбрался из камыша и направился прямо на голос. Следом за ним крался Алесь: приказ учителя не смог удержать парнишку на месте. Неужели на их маленьком плывуне люди? Кто они? Много ли?.. Так они миновали мшистую полянку. Вот и берег. Сквозь редкие заросли лозняка просматривается синева озера. И тут совсем близко раздался слабый, жалобный плач ребенка. Еще несколько шагов… Стоп. Что это? У трухлявой коряги лежала неподвижно, широко раскинув руки, молодая женщина в темной одежде, в пестром платочке на голове. Около нее копошилась совсем маленькая девочка, она дергала мать за рукав и жалобно тянула:
- Ма-а-а!.. Ма-а-а!..
Увидев незнакомых людей, девочка испуганно замерла.
Вадим Николаевич наклонился над женщиной, приложил ухо к груди - дыханья не было. Он с трудом оторвал девочку от матери. Она забилась в его руках, заплакала.
- Не бойся, маленькая, не бойся! - говорил учитель. - Лучше бы меня шарахнуло бомбой, чтобы не видеть такое…
Алесь возмущенно перебил:
- Зачем вы так, Вадим Николаевич? Мы должны выжить! Кто же тогда будет воевать с фашистом?
- Да, да, ты прав, Алесь. Прости. Видишь, нервы сдали. Никак не привыкну к горю людскому. Посмотри на нее - совсем кроха… Ведь пропала бы без нас!
Девочка между тем никак не хотела сидеть на руках учителя: всхлипывала, вырывалась изо всех сил. Ей было на вид не больше полутора лет. Одета по-деревенски - в длинную, до пят, полотняную рубашку, с непокрытой головкой, босая. На щеках грязные разводы от слез.
- Не плачь, маленькая, - утешал ее Вадим Николаевич. И все гладил, гладил ее мягкие русые волосы. Но та плакала и тянулась к матери.
Вадим Николаевич передал девочку Алесю, а сам склонился над женщиной, потрогал холодный лоб. Большие рыжие муравьи ползали по лицу и шее женщины. Остекленевшие глаза, казалось, недоумевали, пристально вглядываясь в высокое голубое небо. Кто она? Откуда?.. Теперь не узнать. Ага, вот какая-то тряпица, желтый платок и бутылочка. Видно, для маленькой. Это пригодится. Он осмотрел голову женщины. Она была убита осколком бомбы - молодая совсем еще…
Алесь шмыгнул носом, отвернулся, отошел в сторонку.
Вадим Николаевич позвал его:
- Ты иди отсюда, Алесь, на прогалинку, на солнышко, возьми девочку. А я мать похороню… Пусть земля ей будет пухом.
Алесь, как сумел, обмотал девочку тряпицей и понес ее на поляну. Девочка уже не плакала, а только всхлипывала. Шмыгал носом и Алесь.
День разгорался. Ветер шевелил чубатый камыш, раскачивал тонкие верхушки лозняка. Озеро мельтешило мелкой рябью.
Вдали, на северной стороне, гремели, не умолкали пушки… А скольких же и там хоронили, оплакивали, опуская в сырую землю, и там сейчас вовсю хозяйничала смерть…
У невысокого холмика Алесь остановился. Он поставил девочку на землю, а сам сел рядом.
- Вот и пришли! Ну, успокойся, не плачь. - Алесь заглянул в бледное личико девочки. - Мы с тобой сейчас погуляем. Ну-ка вставай на ножки. Умеешь сама ходить?
Девочка покачнулась и села. Алесь сорвал травинку.
- Видишь, какая хорошая? Хочешь, сорву еще? А может, тебе птичку поймать?
Из чащи камыша вышел Вадим Николаевич.
Алесь похвастался:
- Смотрите, привыкает. Я уже поговорил с ней.
- Думаешь, она может ходить? Ну ставь ее на ножки.
- Ставил. Как же! Да она сразу села. А ну-ка встань, - Алесь подхватил девочку под руки. - Топай ножками, топай, - и отодвинулся в сторону. Девочка молча смотрела на Алеся синими глазами и не двигалась.
- Дода, - прошептала она.
- Что такое Дода? - засмеялся Алесь.
- Это она тебя так называет.
- Вот придумала! Я не Дода, а Алесь.
- Дода! - стояла на своем девочка.
- Перекрестила, ну что ты будешь делать - перекрестила… А как тебя зовут?
Девочка внимательно посмотрела на Алеся, смешно заморгала.
- Ты скажешь, как тебя зовут? - Алесь шутя ткнул пальцем ей в грудь. Девочка крепко ухватилась за палец, покачнулась и… пошла.
- Родная ты моя! - обрадовался учитель. Он взял ее за ручку. - Ты меня не боишься? А ну пойдем к озеру. Я тебя умою. Пойдешь?
Девочка подняла вверх головку и вдруг решительно сказала:
- Тата!
Вадим Николаевич улыбнулся.
- Ну вот, видишь, признала. Так я твой папа. А вот, - показал он на Алеся, - твой Дода.
- Дода! - убежденно повторила девочка.
- Ну, Алесь, теперь попробуй отделаться от этого имени, - засмеялся учитель.
- А как ее зовут, не говорит, вот хитрая.
- Ну, милая, - наклонился Вадим Николаевич к девочке, - пошли к озеру. Пошли!
- Па-ашли! - повторила та неуверенно. И они втроем направились к озеру. Шли медленно, не спеша. Справа от девочки Вадим Николаевич, слева - Алесь. Они внимательно следили за ней.
Оба понимали - и без того сложное положение, в какое они попали, теперь еще больше усложнилось.
Девочка, наступая на колючки, морщилась и всхлипывала.
- Что, больно? - сочувствовал Алесь. - Привыкай, привыкай. Это не большая беда.
Вблизи озеро испугало девочку, она боязливо прижалась к Вадиму Николаевичу.
- Это вода, детка, вода. Вот постой, мы тебя немного ополоснем. И ножки, и ручки, и лицо. И ты у нас будешь красивая-красивая.
- Ка-си-вая, - как эхо, повторила девчушка и улыбнулась. Алесь зачерпнул кепкой воду и подсел к ней поближе. Она испуганно захныкала, потянулась к Вадиму Николаевичу.
- Скажи, какая неженка! Холодной воды не терпишь! Давай скорей умоемся.
- Тата, Дода! - сказала девочка.
Вадим Николаевич и Алесь переглянулись: что она хочет? Но девочка сама ответила на этот вопрос:
- Тата, дай-дай, - и засунула в рот кулачок.
- Видишь, она хочет есть, - Вадим Николаевич вздохнул. - Чем же, детка, мы тебя накормим?
Но тут же вспомнил:
- А ну, Алесь, тащи сюда свой сухарь.
Увидела девочка хлеб, заплакала и потянулась к нему.
- Во какая голодная. - Алесь отдал сухарь Вадиму Николаевичу.
Учитель размочил сухарь, завернул его в тряпочку и завязал сверху узелком. Получилось подобие соски, он протянул ее малышке и сказал Алесю:
- Пусть сосет - ей надолго хватит, голод пока хоть не так будет донимать. А там что-нибудь придумаем.
Потом он достал из кармана желтый платок и старательно повязал его на голову девочке.
- А это мама тебе передала. Просила, чтобы росла ты большая-пребольшая!
Девочка сосала свою "соску", громко сопела и причмокивала.
Держа в руке остаток сухаря, приметно уменьшившегося за утро, Вадим Николаевич сказал:
- Мы, Алесь, теперь на сухарь никакого права не имеем!
- Ясно, - согласился мальчик. - Разве не понимаю?
- Держи его у себя в сумке. Будешь кормить девочку.
Алесь кивнул.
Глава пятая
- Теперь нас трое, - задумчиво сказал учитель, - видишь, хлопец, что делает война. Еще совсем недавно жива-здорова была мать этой девочки. Куда-то хотела убежать с дочкой, пряталась в лесу и очутилась вот так же, как мы, на плывуне… Потом шальной осколок - и вот у нас на руках сирота… Давай-ка подумаем вместе, с чего начать нашу новую жизнь.
Весь район болота Комар-Мох, в том числе и это озеро, в блокадном кольце. Значит, и сюда могут заглянуть враги. Поэтому прежде всего решаем: лишний раз на берегу не торчать, малышку от себя не отпускать ни на шаг. Любой солдат случайно наведет бинокль на плывун - и пожалуйста, - мы на мушке…
- Все правильно, - вздохнул Алесь. - Увидят и забросают нас минами. Тогда конец. А как быть с девочкой?
- Каким-то образом переправить на землю. Но пока еще об этом рано думать. Надо осмотреться. Не исключена возможность высадки врага на плывун…
- Я буду драться до конца! - твердо сказал Алесь.
Учитель покачал головой:
- Это уж оставь на самый крайний случай. А пока надо наблюдать не только за немцами, но и за девочкой. Не успеешь оглянуться, она уже на берегу - и бултых в воду! - Вадим Николаевич повернулся к девочке: - Что ты нам на это скажешь? А?
- До-да! - протянула девочка, будто поняла, что говорят о ней. Она жадно жевала соску и чмокала от удовольствия.
- Вот тебе и Дода! Будь умницей, мы тебе шалашик сделаем. Станешь спать в нем и от дождя прятаться.