- Почему не бывает? Она должна быть, - со страстной убежденностью вскрикнула Таня. - Разве в наше время люди недостойны такой любви?
- Вполне достойны, - нерешительно согласился Юрий.
Слова Тани смутили его своей силой, и на лице его отражалось тщетное желание понять всю глубину ее требований к нему. Он попрежнему недоуменно смотрел на девушку. Сплетя руки, они медленно побрели к дому председателя.
- Значит, я могу надеяться? - так же спокойно и деловито спросил Юрий. - Я, конечно, не настаиваю, чтобы мы сейчас же поженились. Тебе нужно закончить институт, хотя это не помешает. Но если ты не захочешь, я буду ждать до конца курса. Итак, я завтра же скажу твоим родным. Хорошо?
Таня отстранилась, сказала строго:
- Я хочу подумать. Ведь все это произошло так неожиданно. Я хочу, чтобы все это было после окончания курса…
Юрий молча дул на ее пальцы, изредка целуя их.
Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, как вдруг в десяти шагах от них возникла фигура Петра Ефимовича. Они не успели нырнуть в калитку, стояли растерянные, онемевшие от неожиданности.
Петр Ефимович, сутулясь, подошел к Тане, долго, пристально всматривался в ее лицо.
- Вот ты какая егоза, - сказал он с изумлением, но спокойно. - Ну, хорошо! Лыж у тебя завтра не отберу, но в следующий раз постараюсь включить тебя в лыжный пробег по пересеченной местности на пятьдесят километров. Тогда, надеюсь, ты устанешь. А сейчас - спать. Живо!
10
На другой день после возвращения с лыжного пробега Таня вернулась домой из института поздно вечером. До угла улицы ее провожал Юрий.
Сняв в прихожей обсыпанную снежной пылью шубку, она, бодро стуча каблуками, вошла в горницу.
Прохор Матвеевич и Александра Михайловна сидели за полом и пили чай. Таня бросила на диван набитый книгами портфель, подошла к небольшому зеркалу, поправила задорно поднявшиеся надо лбом волосы. Она увидела свои блестящие глаза, яркий румянец и испугалась.
Ей казалось, что уже все знают о ее объяснении с Юрием. Она боялась взглянуть на отца и мать и, стараясь дышать ровнее, делала вид, что занята своими волосами.
"Неужели я так и скажу маме: "Юрий - мой жених"?"- в величайшем смятении думала Таня.
- Ты где так задержалась нынче? - спросила Александра Михайловна, наливая чай.
- Сегодня у нас была добавочная лекция, - солгала Таня и зарделась до самых ушей.
Чтобы не вызвать подозрений, она села к столу, придвинула к себе стакан.
Мать пристально посмотрела на нее.
- Ты что так раскраснелась? У тебя не жар?
- Жар? Откуда? Там такой жуткий мороз, мама, что я еле добежала, думала, окоченею, - поспешила ответить Таня.
Прохор Матвеевич усмехнулся.
- Что-то я никогда не видел таких окоченелых, как ты. Цветешь, дочка, что маков цвет.
- И выдумают же, - фыркнула Таня и, не допив чая, убежала в свою комнату. Там она снова увидела себя в зеркале; прижав к горячим щекам ладони, долго всматривалась в свое лицо. Оно казалось ей незнакомым. На нее глядела из зеркальной дверцы шкафа другая, неизвестная девушка, с жадно раскрытыми губами и тревожно-смущенным взглядом.
- Юра… Юра… - раздельно и внятно прошептала она, с новым для себя волнением вслушиваясь в звучание до этого чужого ей имени.
Она представила себе, как Юрий стоял на коленях у ее ног и застегивал ремешки на лыжах, как смотрел на нее и снежинки оседали на его растрепанных волосах; вспомнила лунную морозную ночь в станице и как они шли, затаив дыхание…
"Да что же это такое в самом деле? Как я скажу об этом матери? - спрашивала она себя и всматривалась в свое отражение, а губы шептали сами собой: - Юра… Юра… Если все это правда… Если все это правда, что ты любишь меня… А как же мечты? Институт?.. То особенное, чего мне хочется достигнуть?.. Ведь это замуж… Он предлагает мне выйти за него замуж. Ну, какой же он смешной! Вот рассказать бы Тамаре. И будем же мы хохотать с ней завтра. Нет, нет… И совсем об этом не нужно рассказывать. И ничего тут нет смешного. Юра… Юрий… Только зачем же замуж? Мы будем и так настоящими друзьями до конца жизни. Как это хорошо быть друзьями. Учиться, работать… Но как же все-таки я скажу маме?".
Таня села в кресло, взяла куклу и, оправляя на ней платье и смятые ленты, сказала тихо и жалобно:
- Вот какие дела, Муся. Ну, что ты на это скажешь?
Стеклянные глаза куклы неподвижно, без всякого выражения смотрели на Таню, отражая электрический свет.
- Глупая, ничего ты не понимаешь, - вздохнула Таня и бросила куклу в кресло.
Она наконец решилась и пошла к матери. Выражение ее лица было столь необычным, что Александра Михайловна встретила ее тревожным вопросом:
- Что случилось? Ты захворала?
- Нет, мама, я здорова, но мне надо с тобой поговорить. И так, чтобы никто не слышал. Потом можешь сказать папе.
Таня плотно прикрыла дверь спальни, повернула ключ. Теперь у нее был таинственный вид, губы подергивались в усмешке.
- Теперь слушай, мама… - сказала она, садясь на постель.
- Говори же, - вся холодея, вздохнула мать.
Таня обняла ее за шею, стараясь придать голосу наиболее спокойное и беспечное звучание, сообщила:
- Мама, я выхожу замуж.
- Что? Что такое?
- Я выхожу замуж. Вы-хо-жу за-муж, - по складам повторила Таня.
- Погоди, погоди… Что ты мелешь? За кого замуж? Отчего? Ты не бредишь? - оторопело забормотала мать.
- Ах, мама! Какой же это бред? Я тебе все толково-расскажу, по порядку. И ты все поймешь. Ведь я не маленькая.
- Говори, говори, пожалуйста… - болезненно слабым голосом торопила Александра Михайловна. - Доконай уж мать до конца.
Заговорщицки понизив голос, Таня рассказала матери то, о чем, как ей казалось недавно, она никому не могла рассказать.
- Нет, милая, ты определенно нездорова, - нахмурив брови, проговорила Александра Михайловна, когда Таня закончила свой торопливый, не совсем связный рассказ.
Ни одна мать на свете не может равнодушно выслушать подобное известие, и самая добрая и любящая из матерей не в состоянии подавить хотя бы мимолетной неприязни к человеку, готовящемуся стать мужем любимой дочери.
- Уж больно скоро это у вас получилось. На Новый год познакомились, а через три недели уже и свадьба.
- Не через три недели, - нетерпеливо перебила Таня. - Мы же не сейчас будем жениться. Я только буду его невестой. А поженимся мы потом, когда я закончу институт.
- Где уж там… - махнула рукой Александра Михайловна. - Раз это уже началось, какой уж тут институт!
Ластясь к матери, Таня виновато заглядывала ей в глаза.
- Не сердись, мама. Вот, ей-богу, я буду учиться. А Юрий и вправду меня любит.
- Откуда ты это знаешь? Ты-то разве понимаешь, что такое любовь? Разлил он перед тобой патоку, а ты и раскисла. Эх, дитя мое несмышленое. Ты хоть скажи: положительный он или из тех, что по разу в год женятся?
- Мама, как это пошло! - обиженно воскликнула Таня и на глазах ее выступили слезы. - Никогда не говори об этом…
Александра Михайловна вздохнула:
- Ну и преподнесла ты мне сюрприз.
Первое волнение улеглось, и мать с дочерью погрузились: в раздумье. Ничем не нарушаемая тишина держала их точно в оцепенении.
- И отцу надо сказать, - грустно промолвила Александра Михайловна.
- Юрий завтра придет к нам, мама, - сказала Таня. - Он должен поговорить с тобой и папой.
- Эх, если бы он оказался хорошим человеком.
- Он хороший, мама. Очень хороший, умный…
- А как же институт? - вздыхала Александра Михайловна. - Подумай, доченька. Ведь от этого будет зависеть вся твоя жизнь. Не торопись. Приглядись. Пусть он походит к нам. И мы хорошенько узнаем его. Твой отец три года за мной ухаживал. Я заглаза знала, о чем он думает.
- Раньше, мама, и так бывало: приезжали, сватали, а через три дня свадьба, - возразила Таня. - Невеста до этого своего жениха и в глаза не видывала.
- Ладно уж. Ты все знаешь, - отмахнулась Александра Михайловна.
…На другой день вечером пришел Юрий, и Александра Михайловна и Прохор Матвеевич дали согласие выдать за него Таню. Было решено сыграть свадьбу после окончания третьего курса, в конце июня.