Мастер затряс бородой. Казалось, еще мгновение - и он заблеет, как настоящий козел.
- Вас понял, - торопливо сказал Сашка.
Это было его любимое присловье. Он запомнил эти слова, посмотрев какой-то фильм о летчиках.
... Мы с Сашкой любим говорить по душам. Ведь мы названые братья. Мне, например, не нравится напускное Сашкино нахальство, его бесцеремонность в обращении с Раей Любимовой. Я откровенно сказал ему об этом.
- Много ты понимаешь, - обрывает меня Воронок, - просто я люблю разыгрывать людей. Особенно взрослых. Они, взрослые, воображают, что им одним все на свете известно и понятно. Чепуха! По-моему, человек в четырнадцать лет уже вполне созревает, как самостоятельная личность. И разбирается в жизни ничуть не хуже иных взрослых.
С этим спорить, конечно, не приходится. Я, например, под всеми сегодняшними мыслями готов подписаться хоть через сто лет. И мое отношение к Рае Любимовой не изменится никогда в жизни.
- А все же тебе не мешало бы держать себя поскромнее. Хотя бы с Раей Любимовой. Скромность украшает человека, - по-братски говорю я Воронку.
- Ну и украшайся на здоровье, - говорит Сашка. Сегодня он почему-то не в настроении. Разговор по душам не получается. Может, Сашка раздосадован, что его прикрепили к Андрейке, а не ко мне? Но ведь Бороде виднее. И зачем Сашка держался с ним так надменно?
Воронок не знает, что наш Борода еще двадцать второго июня просился в военкомате на фронт. Его забраковали по всем статьям: и по зрению, и по сердцу, и по возрасту. Он скрывал это от нас и любил говорить: "Когда я буду на фронте…"
- Когда я буду на фронте, пусть каждый из вас пошлет мне хотя бы одно письмо. Солдаты любят получать письма. А мне, кроме вас, никто ведь не напишет...
Сын его погиб на финской. Сам Борода - инвалид еще с гражданской войны. Воспитатель, по нашему мнению, он был неважный, но, когда вставал к станку, преображался. Детали из-под его рук выходили - засмотришься. Блестящие, тепленькие, словно живые. Он был токарем-универсалом. Он бы и нас сделал универсалами, но что поделаешь - началась война. Общее понятие о своей специальности мы имели. Могли выполнять одну-две операции. А большего с нас в то время и не спрашивали. Я торцую донышко снаряда, Рая протачивает его начерно, Андрейка делает чистовую обработку. Другие нарезают резьбу. Нельзя сказать, что дела у нас идут, как в слаженном оркестре. Иной раз подбегает ко мне Рая и кричит:
- Разве так торцуют? Тебе бы, Сазонов, землю пахать.
- Резцы плохие, - виновато говорю я, - крошатся, как мел.
А порой Андрейка возвращает Рае заготовки. Тогда она, в свою очередь, ссылается на резцы, на наждак, на все, что придет в голову. Андрейка терпеливо выслушивает ее и хмуро говорит:
- Ты же запорола деталь. Какой смысл обрабатывать ее дальше? Военпред все равно не пропустит брака.
Тогда Рая начинает плакать. Она боится Бороды.
Андрейка машет рукой и уносит злополучную деталь. Он берет Райкин брак на свою совесть. Он снимет тонюсенькую стружку и скажет Бороде, что сам запорол заготовку. И мастер долго будет удивляться этому, потому что Андрейку он считает прирожденным токарем. А остальные, считает он, попали в его группу по недоразумению. Вроде этого музыканта, который своим нахальным поведением чуть не довел его сегодня до белого каления.
А музыкант стоит рядом с Андрейкой, ожидая, что тот начнет учить его уму-разуму. Но Андрейка не из породы говорунов. Он знай себе работает как ни в чем не бывало.
- Так и будем? - осторожно спрашивает Сашка. - Или меня поставили к тебе в качестве тени?
- Смотри, - скупо говорит Андрейка, - теорию по учебнику вызубришь.
И Сашка смотрит. Сашка видит, как ржавая неказистая заготовка прямо на глазах превращается в сверкающее снарядное донышко. И Сашке кажется, что никогда в жизни не стать ему таким умельцем. Воронку становится грустно. Андрейка замечает это.
- Ты любишь ходить в гости? - вдруг спрашивает его Андрейка. - Есть у тебя к кому ходить?
Сашка смотрит на него с интересом:
- У тебя все дома? Или ты малость свихнулся от непосильного труда? Зачем эти дурацкие вопросы?
Андрейка молчит. Воронок подает ему новую заготовку и вздыхает. Да, тут не почешешь языком. Сашка тоскливо смотрит в мою сторону. Станок мой - неподалеку. При желании можно переговариваться, но как на это посмотрит Калугин? Андрейка ободряюще хлопает Воронка по плечу:
- В общем, голуба моя, в выходной пойдешь со мной в гости. Подкрепишь силенки.
Глава третья
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СУЩЕСТВА
У Андрейки есть тетка. Она работает хлеборезкой в столовой. По воскресеньям тетка приглашает племянника обедать. Для компании Андрейка прихватывает меня. У Воронка сегодня назначено свидание у "Колизея" с одной очень симпатичной девушкой, и ради встречи с ней он готов пожертвовать даже обедом.
- А пирожные ты любишь? - коварно спрашиваю я.
- Шутишь, - говорит Сашка, - какие сейчас пирожные?
- Песочные тебя устроят?
Сашка глотает слюнки. Он не может понять, разыгрывают его или говорят всерьез. В конце концов он решает на свидание не идти.
- К тетке так к тетке. Музыку брать?
И вот мы шагаем по переулку, неся по очереди аккордеон.
Тетка встречает нас без особого энтузиазма. У нее в комнате сидит какой-то лысый субъект с отвислыми, как у моржа, усами. Он отправляет под свои усищи кусок пирожного и с любопытством смотрит на нас.
- Зря топали, - шепчет мне Воронок, - смотри, какая у него пасть.
- Трудовой резерв? - рыгнув, благодушно спрашивает усатый.
- Племяш мой, - объясняет тетка, - а это, значит, его дружки. Сиротки.
- И я был сироткой, - внезапно объявляет усатый.
- Что-то не похоже, - говорит Сашка.
- Был! - стучит кулаком по столу теткин гость. На столе подпрыгивает бутылка водки.
- В другой бы раз, Андрюшенька, - испуганно говорит тетка.
Она сует ему в карман какие-то сверточки. Но усатый не хочет расставаться с нами. Он разливает водку по стаканчикам и жестом приглашает нас к столу.
- Выпьем за победу! - провозглашает он.
- Это можно, - степенно произносит Сашка и мигом опрокидывает стопку в рот.
- Вот это по-нашему! - смеется усатый.
Он пододвигает Сашке селедку, тарелочку с хлебом. Воронок уплетает за обе щеки, а мы с Андрейкой все еще топчемся у порога.
- Да уж садитесь, коль приглашают, - недовольно бормочет тетка.
От водки мы отказываемся наотрез. Есть же люди, которые пьют такую гадость! Даже Сашка. Вон как у него заблестели глаза! Сейчас он что-нибудь отмочит.
- Рванем, дядя, "Шумел камыш"? - предлагает Воронок.
- Валяй! - милостиво говорит усатый.
Он поет хриплым, прокуренным голосом. Под конец он даже пускает слезу и снова уверяет нас:
- Был я сироткой! Пейте, братцы.
Сашка играет "Позабыт, позаброшен" и делает такое "позабыт-позаброшенное" лицо, что теперь не выдержизает тетка и тоже вытирает глаза платочком. Потом она достает из шкафа вазочку с пирожными. Аккордеон мгновенно умолкает.
Теткин гость трогает клавиши и с уважением говорит:
- Стоящая вещь. Тыщ на десять потянет.
- А вы, извините, кто будете? - с набитым ртом спрашивает Сашка усатого.
- Я - вольный сын эфира, - напыщенно произносит тот.
- На Тишинском работаете? - понимающе говорит Сашка.
- Вот пострел! - восхищается усатый.- Как в воду глядит.
- Уж больно бойкий ваш товарищ, - с опаской говорит тетка, - как бы не обидел он Луку Демьяныча.
- Не обидит, - отвечает Андрейка и подкладывает мне еще одно пирожное.
- Саньку Косого знаете? - любопытствует Воронок.
- Шаромыжник! - отвечает Лука Демьяныч. - На днях обманул меня на пятьсот колов. Больше я с ним делов не имею. Хошь, тебя возьму в напарники?
Он склонился к Сашке и что-то шепчет ему, касаясь Сашкиного лица своими усищами.
Воронок смеется и хлопает Луку Демьяныча по плечу:
- Натворим мы с тобой делов, дядя! А ну, выпьем еще по маленькой!
- Хватит! - сердито говорит Андрейка. Он нахлобучивает фуражку и укладывает аккордеон в футляр.
- Пущай у тетушки на сохранении останется, - кивая на футляр, произносит Лука Демьяныч, - вещь дорогая, в общежитии держать не годится.
- Нет уж, - насупливает брови Андрейка, - нечего нам теткину комнату захламлять. Здесь и так негде повернуться.
- Это ты зря. Жилплощадь хорошая, - дергая себя за ус, говорит Лука Демьяныч и поводит по углам захмелевшими глазами.
А в углах - сундуки. На большом - средний, на среднем - поменьше. А сверху совсем маленький сундучок.
- Богатая невеста твоя тетка, - определяет Лука Демьяныч, - да и человек душевный...