В свете костра он увидел, что к ним бегут люди в фуфайках, шинелях, с автоматами и карабинами в руках. На шапках - красные звезды и ленты. Мукагову показалось: всех их он давно встретил на пятой заставе, в армейских частях или в партизанах где-то под Миргородом или на Сталинградском фронте.
Гутыря и Мукагов искали глазами командира соединения.
- Он там! - двинулся Шмель к самому большому костру.
На колоде сидел человек в длинном кожухе с большим воротником, в шапке-чапаевке, дымил табаком. К этому костру партизаны сносили парашюты и мешки с грузом.
Увидев десантников, командир поднялся и пошел навстречу.
- Мы вас уже несколько дней ждем, - сказал он, пожимая руки Мукагову, Гутыре, другим парашютистам, и назвался: - Артемович.
- Погода была нелетная, Артемович! - ответил за всех Гутыря.
- Вот так-то. Соколы, а ждут у моря погоды! - заметил командир соединения.
- Да еще вот один товарищ выступал на всеславянском митинге, - пояснил кинооператор, кивнув на Гутырю.
- Вот как! Видать, выдающиеся люди опустились с небес! - добродушно пробурчал командир. - А это что за музыка у вас за плечами? Не новая ли рация? - обратил он внимание на кинокамеры в футлярах. - Может, это и есть ценный груз, о котором передавал генерал Шаблий?
- Это кинокамера, фильм будут снимать! И о вас, Артемович, тоже, - объяснил Гутыря. - И еще прибудет к вам ценный груз с другим десантом: прилетит депутат Верховного Совета и вручит вашим людям ордена и медали.
- И это дело. Да я думал, ценный груз - это патрончики к автоматам и мины, - сказал, прищурив лукавые глаза, командир соединения. - Так выходит, что ценный груз - это вы все, хлопцы?
- Выходит! - засмеялись десантники.
Санный обоз двинулся в сопровождении конников. Скрипели полозья, поскрипывал чистый снег под конскими копытами. Лес пышно кудрявился инеем.
На окраине села обоз стал. Кинооператоров забрал к себе комиссар отряда. Мукагов и Гутыря пошли за Артемовичем.
На столе парила картошка, стояли миски, наполненные квашеной капустой, огурцами. Достали консервы из своих припасов и парашютисты, а Устим и Шмель поставили на стол две бутылки "Московской".
- О, с сургучом! Настоящая "Московская"! - не верилось хозяину хаты. - Угощайтесь, товарищи!
- Об орденах и медалях не забыл передать генерал Шаблий. Это хорошо. А он ничего не говорил об объединении всех отрядов накануне весны? - вдруг поинтересовался командир.
- Какое объединение? Помню, под Миргородом мы объединялись, чтобы вместе обороняться против карателей. Но партизаны существуют для того, чтобы нападать, а не сидеть в обороне. Раз выдержишь такую оборону, второй, а на третий бой некому уже и обороняться будет, - ответил Гутыря.
- Все это так, но… - развел руками Артемович.
- Наоборот! Крупным соединениям, особенно перед весной, надо выделять отдельные отряды и посылать их в рейды на железнодорожные узлы. Так же говорил генерал Шаблий? - вмешался Мукагов.
- Оно-то так… - согласился Артемович. - А познакомьтесь-ка с этим обращением. Тут, как говорят, программа наших действий… - Он достал из полевой сумки бумагу и подал Гутыре, сказав: - Такие листовки разбросаны в партизанских лесах.
Гутыря и Мукагов придвинули керосиновую лампу и склонились над листовкой.
"Смерть немецким оккупантам!
Товарищи партизаны и партизанки!
Враг усилил свои полицейские силы в лесах Западной Украины, Украины и Белоруссии. В ряде городов и сел, временно захваченных оккупантами, гитлеровские молодцы в своем разгуле уничтожают десятки, сотни героев-одиночек - партизан и партизанок, отдающих свою жизнь за освобождение нашей социалистической Родины. Мелкие героические отряды наших славных партизан, к сожалению, не могут противостоять крупным отрядам гитлеровских бандитов. Настал момент, когда все силы должны быть направлены на организованное контрнаступление по тылу гитлеровских отрядов, одновременное нанесение удара с фронта и тыла. Помня и не забывая об этой задаче, прилагайте все усилия для накопления огромной могучей народно-партизанской силы к решающей битве с врагом. Мелкие героические усилия истощают и обескровливают наше народное движение…"
Гутыря и Мукагов переглянулись, потом посмотрели на Артемовича. Тот мастерил новую самокрутку и словно не замечал этих взглядов.
"Товарищи партизаны! Вы должны стать сильнейшим и передовым отрядом нашего победоносного похода на Берлин. Будьте бдительны и выдержанны. О времени и месте сбора нашей армейской ударной группы вам будет своевременно объявлено. Время вашего отдыха используйте для сбора оружия. Залегайте на базах и выжидайте. Вам нужно оружие для решительных боев за социалистическую Отчизну.
Объединяйтесь вокруг командиров, которых мы вам послали. Не распыляйте действия. Ожидайте приказа на выступление уверенно и спокойно. Сейчас всякие мелкие действия равнозначны самоубийству. Только враги Советского Союза и провокаторы болтают сейчас о немедленной победе. Объединяйтесь в лагерях и ожидайте там приказа к решительным действиям. Приказ будет дан, как только урожай, который мы в этом году хотим использовать сами для себя, будет уже в засеках, а реки и озера снова покроются льдом.
Ждите спокойно. Красная Армия и наши славные партизаны и партизанки очистят советскую землю от гитлеровской нечисти.
Победа будет за нами!
Командующий армией прорыва.
Прочитай и передай другому".
- Вот так почитаешь, можешь подумать, что листовку составил кто-то из наших комиссаров, - проговорил Артемович. - Тут и "смерть немецким оккупантам", и "гитлеровские бандиты", и "наша социалистическая Отчизна". - Он стал загибать пальцы.
- Но тут есть и "гитлеровские молодцы", а не "молодчики", - заметил Гутыря.
- Тут есть и "залегайте на базах"! - выкрикнул Шмель.
- Гм… Собираться в поход на Берлин… - ироническим голосом добавил Артемович. - Некоторые партизанские командиры уже гадают, кто ими командовать будет. - Он невесело усмехнулся. - Вот тебе и "немец разумный картошечку садит", как писал Тарас Григорьевич.
- Вы передавали в штаб содержание листовки? - поинтересовался Гутыря.
- Пока что хлопцы до ветру с ней ходят: мягкая бумажка. Да и радиобатарей жаль. Это же радисту придется клевать не меньше часа.
- У нас есть свежие батареи, - сказал Гутыря. - Мы завтра передадим генералу Шаблию… И завтра же выходим.
- Тогда ясно, - многозначительно проговорил Артемович.
В хате еще долго шли разговоры о Москве, о Кремле, о встрече партизанских командиров с членами правительства в начале сентября 1942 года.
- Дать вам проводников до Киева? - спросил командир объединения у гостей.
- Спасибо. Но нам нужны бойцы, чтобы помогли нам поставить мины замедленного действия, - ответил Гутыря.
- Я тоже слыхал об этих минах, но что это за штуковина, еще не видел на практике, - заметил Артемович.
- Осенью сорок первого перед отходом из Харькова наших войск саперы полковника Веденского поставили несколько радиомин и свыше двух тысяч мин замедленного действия на аэродромах, на железных и шоссейных дорогах вокруг Харькова. Гром был что надо!.. - сказал Гутыря.
- Я так и понял, что эти мины действительно вещь! Мы дадим вам взвод или больше бойцов. Они и помогут. А вы их научите своему ремеслу. Договорились?
- Для того сюда и прилетели! - ответил Мукагов.
Поход на юг парашютистов и сопровождавших их партизан продолжался несколько дней. Наконец они добрались до железнодорожной магистрали, которую Устим Гутыря собирался заминировать. Как и было договорено, партизаны развернули активные действия на участке железной дороги в двадцати километрах от того места, где парашютисты должны были ставить свои мины. За два-три дня немцы перебросили в район, где появились партизаны, основные силы охраны, подняли по тревоге небольшие гарнизоны. И потому значительно уменьшилось количество патрулей на участке, где собирались работать минеры Гутыри и Мукагова.
Земля промерзла глубоко. Песок на насыпи был словно спрессован, и лопата скрежетала. Балласт минеры ссыпали на разостланные плащ-палатки и относили подальше от железнодорожной колеи. Мерзли пальцы, а потому трудно было вставлять детонаторы в тротиловые шашки. Эту работу Гутыря поручал самым опытным минерам, часть ее выполнял сам.
Гутыря и Мукагов разработали также тактику этой диверсионной операции. Парашютисты разделились на две группы и минировали участки по обе стороны от железнодорожной станции. Сначала ставили на полметра вглубь крайние мины, которые должны взрываться через восемь-десять дней. Постепенно минеры сближались, и срок взрыва мин в середине составлял уже два дня. Эти мины закапывались всего на глубину лопаты. По флангам заминированного участка поставили по нескольку противощупных мин, имевших заряд всего в двести граммов. На них должны нарваться немецкие саперы, если будут искать мины.
Гутыря установил мины так, чтобы после взрыва обломками эшелона и выкинутой землей заваливало сразу обе линии. Одни мины ставились под шпалы, другие - между шпалами, ближе к стыкам рельсов. Закапывались попеременно то под правыми, то под левыми рельсами.