- Тише тут, понимаешь! - прикрикнул Пужай.
- Ведите к командиру, - стоял на своем хлопец.
- Мы за вас тут кровь проливаем, а он живет в селе, на печи выгревается, еще и в теплом дорогом жилете расхаживает! Снимай и не рассуждать!
Услышав это, бойцы, окружившие связного, потупили глаза, кое-кто отвернулся, отошел. Как раз в это время в группу старшего лейтенанта пришли Рубен, Стоколос и Колотуха - хотели узнать, нет ли у них сухих батареек, хотя бы от приемника "Родина", которым пользовались бойцы, когда стояли самостоятельным лагерем, слушая передачи из Москвы. А Рубен еще и выполнял поручение командира объединенного отряда Опенкина: договориться о связи с соседями во время обороны.
- Чего там договариваться? - удивился Пужай. - Будем стоять насмерть, как герои!
Однако внимательного взгляда ясных глаз Опенкина темные глазки Пужая не выдержали. Он отвернулся куда-то в сторону, вытер вспотевший лоб. Эти чекисты Шаблия с границы словно преследуют его, как привидения, с первых недель войны. А тут еще связной из Малой Обуховки снял ветхое пальто, а потом и жилет на "обезьяньем" меху.
- Берите, если вам холодно в кожухе, только пусть ваши проведут меня к командиру или к комиссару! - выкрикнул он. - А может, я не туда попал? Может, вы банда, а не партизаны. Тогда ставьте под дерево и стреляйте. Может, вам и бабусины валенки снять?..
- Хватит! Разболтался тут! Молод еще! - угрожающе выкрикнул Пужай.
У Андрея, Максима и Артура похолодело внутри. Это была уже четвертая встреча Стоколоса и Колотухи с Пужаем. Рубен же виделся с ним впервые. Но было достаточно одной этой сцены с жилетом, чтобы пограничник поразился. До чего дойти: снять у парня жилет, да еще величать себя партизанским командиром и комиссаром!
Андрей Стоколос стиснул зубы и клацнул затвором автомата, но в ту же минуту сильная рука Рубена легла на оружие.
- Не горячись! - кинул Артур и сказал связному: - Идем с нами! Мы проведем тебя к командиру.
- Жилет же не мой, - сказал связной.
Пужай в душе проклинал Стоколоса и Колотуху, которые так некстати появляются на его пути вот уже полгода. "И еще один выявился, белобрысый, который, оказывается, тоже из пограничников. Однако нужно немедленно что-то ответить, иначе авторитет его, Пужая, перед бойцами лопнет как мыльный пузырь".
- Приказываю вам, пограничники, спровадить этого типа к товарищу Ивану Осиповичу… А вы все, - повернулся он к своим, - р-р-ра-зойдись!
- Вы правда отведете? - все еще не верил хлопец, обращаясь к Андрею, очевидно, потому, что увидел в нем ровесника.
- Да, - ответил Стоколос и обратился к бойцам: - Я радист. Пришел к вам, хлопцы, не займете ли батареек? У вас же была "Родина".
- Не хватало еще, помилуй бог, чтобы мы носились с такой бандурой! - сказал Пужай, обрадованный тем, что пограничники вроде бы не придали значения инциденту с жилетом.
- Бандурой?! - с возмущением переспросил Стоколос. - Да известно ли вам, что такое бандура? Вы… - Андрей задохнулся, не находя слов.
Рубен предостерегающе поднял руку, сдерживая Стоколоса.
- Нету у нас батарей. Это правда, - тихо сказал кто-то из партизан. - Очень нужны?
- До зарезу. Чтобы передать радиограмму, нужно напряжение хотя бы сто шестьдесят вольт. А наши батареи уже сработались. Самолет не можем принять, мы ведь сегодня здесь, завтра там, - объяснил Стоколос.
- Может, сходить туда с кем-нибудь? - обратился партизан к Пужаю. - Можно было бы и взять.
- Никаких хождений! И не рассуждать! - прикрикнул на него Пужай.
- Я поищу по селу, может, и найду, - неуверенно пообещал связной. - Немцы все приемники забрали. А у попа, может, и остались батареи.
- Хо-хо-хо! - деланно захохотал Пужай. - Я нутром понял, что прилетела к нам непростая птица. Помилуй бог, какой поп тебе союзник? Ведите, ведите его к командиру, пусть этот бродяга подсыплет ему в кашу мышьяку. Верите всяким! Где ваша бдительность, - вдруг повел наступление Пужай. - Так и передайте командиру объединенного. Я вас, понимаешь, предупреждал!
Андрей очень сожалел, что тут были люди из отряда Пужая. При них он просто не имел права сказать старшему лейтенанту всего, что думал о нем.
- Ты извини, - обратился Андрей к связному, когда они оставили лагерь Пужая.
- Ты о чем? - не понял хлопец.
- Да о том, что сняли с тебя кептарь.
- А-а… Так можно подумать, что все партизаны такие, - вздохнул юноша.
- Да никакие они еще не партизаны, - вмешался Колотуха. - Пока ты там стискивал кулаки, Андрей, я переговорил с его людьми. Пужай с двумя бойцами, сопровождавшими его, набрел на полсотни окруженцев и присоединил их к себе. Пока его не было, хлопцы потихоньку воевали, а как он появился, то занимаются лишь подготовкой к зиме.
- Зачем же они Пужая командиром избрали? - удивился Андрей.
- А он назвался уполномоченным "энкаведе по партизанской линии". Вот и стал "командиром и комиссаром в одном лице", - как он говорит.
- Вот хлюст! - в сердцах сказал Андрей. - Мещанин в партизанстве!
Андрей посмотрел на хлопца. Тот поправлял уже давно поднятый воротник, мороз пробирал его до костей, обжигал грудь.
- Надо было хоть платок взять. Да разве ж я знал! - сокрушался хлопец.
- Постой, друг! У меня свитер есть, а в рации еще и большой шарф, тетка подарила, - сказал Андрей. - Да еще теплое белье, фуфайка. Подержи, Артур, автомат, я скину свитер.
Рубен молча взял автомат и взглянул на парня. Тот дрожал от холода.
- А я все-таки думаю, товарищи, что Пужай не наш человек. Таких мой отец стрелял в революцию и в гражданскую, - проговорил задумчиво Рубен. - Чует мое сердце, будет с ним мороки…
- Мы так и доложим Григорию Авксентиевичу и Опенкину, - сказал Колотуха.
Стоколос подал хлопцу теплый свитер:
- Надень. Ну, чего стоишь, будто вкопанный? Хочешь, чтобы я замерз?
- Давай! - подтолкнул связного Колотуха. - Не бойся. Вшей, "союзников" Гитлера, нету. Мы одежду на огне окуриваем, сушим на морозе.
- Не боюсь я! Спа-си-бо, - наконец ответил хлопец, удивившись не меньше, чем тогда, когда у него отобрали одолженный у учителя жилет.
Комиссар объединенного отряда Григорий Авксентиевич напоил парня чаем с сахаром, который еще оставался в припасах партизан. Потом уселись на кучке дров, лежавших около костра, вокруг которого грелись партизаны.
- Спасибо за угощение, - поблагодарил парень и пододвинулся к Опенкину поближе. - Передали наши люди из Миргорода, что завтра в Малую Обуховку придет полк карателей, чтобы оттуда начать поход против вас. Из Полтавы или, может быть, из Харькова прибыл, говорят, злющий эсэсовец по фамилии Вассерман, а звание такое, что и не выговоришь. Какой-то там фюрер… Говорят, на Харьковщине этот Вассерман сжег несколько сел, жители которых помогали партизанам.
- Это точно известно, что они пойдут сначала на Малую Обуховку? - спросил Опенкин.
- Старосте заказали завтрак для офицеров, - ответил хлопец.
- Угу, - кивнул Опенкин и сказал Григорию Авксентиевичу. - У меня тут небольшая идейка…
- Подожди, командир! Хлопец назвал имя офицера… - насторожился Гутыря.
- Какой-то фюрер Вассерман, - повторил парень.
- Эту же фамилию называли пленные Гейден и Броер, - припомнил Гутыря. - Сейчас пойду к ним, пусть еще расскажут об этой собаке. Вассерман расстрелял даже взвод немецких саперов за то, что не сумели справиться с нашими радиоминами, - пояснил он Григорию Авксентиевичу.
- Иди, Устим, - кивнул головой Опенкин.
- Да, - согласился Григорий Авксентиевич и положил руку на плечо хлопца: - Иди погуляй. Спасибо тебе от всех партизан! Так что у тебя, Иван Осипович, за план?
- Вот подойдут наши, посоветуемся.
- Да, это тот Вассерман, который лютовал в Харькове, - доложил Гутыря, возвратившись. - Гейден и Броер говорят, что убили бы его собственноручно.
Тем временем подошли и остальные.
- Сначала давайте о Пужае, - насупившись, предложил Артур Рубен. - Он не наш человек… - и рассказал все, что видел в лагере у Пужая.
- Печальный факт, - согласился Григорий Авксентиевич. - А не сложится ли мнение, что пограничники слишком вмешиваются в дела отрядов, которые действовали тут и до вашего прихода?
- Дело ваше, товарищ секретарь райкома партии, - ответил Рубен. - Я сказал все, что думал.
- Хорошо, мы займемся Пужаем. Садитесь, товарищи, - пригласил Григорий Авксентиевич - Командир хочет изложить нам свой план обороны.
- Я считаю, что нам нужно перехватить их основные силы и нанести упредительный удар. Около села два ветряка на холмах. Под ними поставим станковые пулеметы и по одному ручному. Я стану в центре подковы и постараюсь подпустить их возможно ближе. Ты, Андрей, возьмешь левый фланг. У тебя тоже будет два пулемета и десять автоматчиков. Остальные бойцы с винтовками. Вы, Григорий Авксентиевич, пойдете на правый фланг. Там в садах возле крайних хат как-то можно замаскироваться.
- Мне кажется, это тот план, который нужен, - первым согласился Григорий Авксентиевич.
- На ветряках поставим снайперов, - добавил Артур Рубен, зная еще с заставы, как много может сделать снайпер, сняв командиров вражеской колонны.
- Годится, - сказал Опенкин. - Поставим снайперов на ветряки.
- Если бы несколько мин взорвать в хвосте колонны. Получилась бы хорошая пробка, когда колонна бросится назад, - предложил Гутыря.
- Годится, - одобрил командир.
На этом совещание в штабе окончилось. Парень, который принес ценные сведения из Миргорода, наконец дождался Андрея Стоколоса.
- А где же твой шерстяной шарф? - спросил он.