Василий подкатил к конторе. Они прошли по коридору в неширокий зал, где по субботам показывали кинофильмы.
Собрание было в самом разгаре. Мурашев стоял на сцене с поднятой рукой.
- ...Учат нас. - Слышал Никита. - И мы должны ответить на это своим самоотверженным трудом. Я призываю всех водителей нашей автобазы включиться в аварийную работу по сохранению нормальной жизни города. Оплата будет сверхурочная. Кто из водителей желает взять слово?
- Разрешите мне, - Василий растолкал шоферов в проходе, вскочил на сцену и закричал хриплым голосом: - Снег идет, а мы стоим! Беру на себя обязательство: работать по очищению до полной чистоты... Не надо нам учетчиц - сами будем работать на полном доверии. По коням!
Водители громко хлопали Силаеву. Вокруг Никиты раздавались голоса:
- Правильно, в Москву-реку будем бросать, чего тут учитывать.
- А они пусть чаек нам развозят, да погорячее.
- Калым пошел, ребята.
- Спокойно, товарищи. Начальники колонн получат маршруты. Резолюций принимать не будем. А протокол мы потом подработаем. Общее собрание объявляю закрытым.
Двор автобазы наполнился ревом машин, и этот рев был сильнее воя метели.
Никита залез в кабину.
- Гони всю технику! - кричал кто-то в рупор. - Чтоб ни одной машины здесь не осталось. Гони!
Никита вырулил за ворота вслед за Силаевым. Самосвалы набрали ход и понеслись сквозь снежную пелену, обгоняя медленные снегопогрузчики, грейдеры, грузовики со щитами и метелками, - все это грохотало и двигалось на центральные магистрали.
Начиналась снежная битва. Над городом спустился вечер - снежные вихри кружились вокруг фонарей, метались перед витринами магазинов. Вечер перешел в ночь: опустели улицы, погасли окна в домах, рекламы. Город угомонился, утих, набираясь сил для нового дня. Лишь неистовая метель продолжалась, и люди, которые боролись с ней, не покидали улиц.
Люди боролись со снегом, но усилия их оставались тщетными. Чем больше снега увозил Никита с просторной пустынной площади, тем выше росли сугробы. Никита до предела выжимал газ, самосвал заносило на поворотах; высыпав снег, он мчался обратно, а сугробы росли и росли, и все у́же становилась площадь.
Никита мчался по набережной, когда его обошел самосвал. Мелькнуло ожесточенное лицо Василия, снежная гора в кузове часто вздрагивала и осыпалась. Никита замешкался под мостом, бросил газ. Подъехав к свалке, он увидел, что Василий уже стоит у парапета с задранным кузовом.
Оглушительный треск раздался над рекой. Снежная гора взвихрилась, закрыла машину Василия. Никита в страхе прыгнул на землю и побежал навстречу треску. А река разламывалась и грохотала. Снег оседал, погружаясь в черноту реки, и волны заходили ходуном.
- Наша взяла. Сыпь, ребята! - Василий жадно хватал пригоршни снега и засовывал их за ворот. - Гони, Никита, не поддавайся!
Самосвал Василия взревел и растворился в метели.
Одеревенели руки, отяжелели веки, но Никита упрямо продолжал кружиться в нескончаемой карусели машин. Сизый рассвет занялся над городом. Словно не выдержав упорства людей, метель отступила. И тогда раскрылось все, что натворил снегопад.
Город лежал, погруженный в снег. Белая пелена укутала площади, скверы, бульвары. Вдоль улиц тянулись снежные хребты. Машины тяжко буксовали в сыпучем снегу. Никита стоял в застывшем хвосте на Неглинной, не в силах пробиться к погрузчику. Тревожно гудели автобусы за спиной, пассажиры беспомощно сидели в креслах. Никита двигался вперед толчками и подремывал за рулем.
На Трубной было свободнее. Бензовозы тут же заправляли горючим погрузчики, учетчицы раздавали водителям чай и колбасу. Подкатил Василий, за ним Буровой.
- Вот это работа, мать честная! - ошалело кричал Василий.
- По радио передали, - сказал Буровой, - шесть миллионов кубов снега за одну ночь вывалилось. Месячная норма!
- Все возьмем! - выкрикивал Василий. - Шесть миллионов, ни копейки меньше. - Он сунул колбасу в карман и побежал к машине.
- Зачем спешит? Куда? - заметил Буровой.
Вторые сутки не вылезал Никита из кабины, а снегу, казалось, не убавлялось. Лишь к вечеру удалось расчистить от снежных хребтов центральные улицы.
Никита увидел, что сидит почти на нуле, и поехал в автобазу на заправку. У колонки стояла длинная очередь самосвалов. Никита отрулил в сторонку, и голова его тут же опустилась на руль.
- Прошу пана! - Василий проворно забрался в кабину, протягивая Никите начатую бутылку.
Никите казалось, что он еще спит. Он выпил прямо из горлышка, закусил протянутой колбасой. Самосвал сам собой заправился, и они поехали по заснеженным улицам. Вот и знакомая изба за высоким забором.
- Домой, кажись, приехали, - бормотал Никита сквозь сон.
- В темпе! - шипел Василий. - Время - деньги.
И тогда Никита проснулся и увидел, что стоит в сарае, а руки его толкают бочку по доскам.
- Куда это мы?
- За тобой рейс был? Признаешь. Вот и отработаешь. Приказ начальства.
Никита стянул рукавицы и молча принялся за работу. Громыхая и булькая внутри, бочки скрежетали по днищу кузова. В доме было тихо. Окна потушены.
Василий сел за руль и повел машину по безлюдным, слабо освещенным улицам. Потом самосвал выбрался на широкий прямой проспект и смешался с другими машинами. Никита тревожно озирался по сторонам.
- Отпустил бы ты меня, Василий Петрович, - попросил он.
- Я смену не отработал, - зло передразнил Василий. - Да мы с тобой за один рейс полсотни смен зашибем.
- Отпусти, Василий Петрович, честью прошу. Я уж лучше пятьдесят смен отработаю...
Василий резко повернул к тротуару и затормозил у грязного сугроба.
- Ну? - сказал он, приблизив лицо к Никите.
- Отпускаешь? - Никита заерзал на сиденье. - Могу идти, значит? Где-то тут рукавички мои, не забыть бы. Только вот в бензине их намочил. А как мне до дома добираться? Метро тут нет поблизости? - Никита приоткрыл дверцу и просунул в нее ногу. - Может, что Зое передать накажешь, Василий Петрович? А?
- Передай ей полторы сотни, - скривился Василий. - Я раньше тебя домой прибуду. Эх, ты, - Василий замысловато выругался.
- Какие полторы сотни? - нелепо бормотал Никита. - Значит, это недалеко?
- За углом налево. Ну, давай не задерживай.
- Так боязно, Василий Петрович.
- Иди, иди, - потешался Василий.
- А тебе не страшно? На такое дело отправляешься.
- Дурень ты, - зашептал Василий. - Никакого риска. Бью в яблочко. Снегопад прошел, теперь уж все замело. Пустяки остались. Ты только сиди, для наблюдения будешь. А если что скажешь: попутчик, попросился подвезти. И знать ничего не знаешь...
- Попутчик, говоришь? Верно? - Никита поднял ногу и осторожно прикрыл дверцу.
Посмеиваясь про себя, Василий тронул машину. Они проехали мимо высоких домов, мимо огромной скульптуры мужчины и женщины.
- Не выставка это? - догадался Никита: ему так и не пришлось побывать здесь.
- Она, - ответил Василий. - Наши достижения.
- Ты не сердись, Василий Петрович, - смущенно говорил Никита. - Сам же толком не рассказал, что за работа предстоит. Я малость и растерялся.
- Теперь успокоился?
- Как тебе вернее сказать...
- Ничего, по первому случаю и я робел, - покровительственно сказал Василий.
Машина вкатилась на высокий виадук. Внизу под ними прогрохотал ярко освещенный поезд. В глаза то и дело мигали огни встречных машин.
Василий сбавил ход и медленно съехал с шоссе. Самосвал стал переваливаться по узкой ухабистой дороге, расчищенной в снегу. Бочки глухо застучали в кузове. Огни машин больше не светили им навстречу.
"Теперь уже скоро", - подумал Никита.
Они проехали еще метров четыреста и остановились против неровных темных строений. Василий приоткрыл дверцу и помигал фарами. Из темноты вынырнул высокий, сутулый человек в брезентовом плаще.
- Куда вы провалились? - сердито спросил сутулый, и голос его показался Никите знакомым. - Замерзли буквально.
- У меня согревающее есть, - пообещал Василий. - Машина тут? Разъедемся?
- Я с той стороны приехал. А ты объезжай. - Сутулый увидел Никиту и поднял руку: - Привет соратнику.
Никита пригляделся и узнал Бориса, автомобилиста из Красной Пахры. Даже та самая нейлоновая куртка видна под брезентовым плащом.
- Вот где встретились, Никита, - возбужденно говорил Борис. - Вышел, значит, в рейс?
- Лирика потом, - перебил Василий. - Прошу. За вами еще старый должок существует.
Василий протянул в окошко руку. Борис положил в нее сверток из газетной бумаги и пошел к строениям. В узком проезде стоял радиатором к шоссе грузовик. Василий ловко объехал его и дал задний ход. Кузовы машин слегка стукнулись.
- Садись за руль. Смотри за дорогой. И за этим, - Василий сунул Никите тугой сверток и полез в кузов. Он и Борис взялись за бочки. Первая бочка с глухим стоном скатилась в кузов грузовика. Никита передвинулся за руль и затаенно наблюдал за дорогой. Позади, метрах в пятистах, ползли по шоссе огни машин, а здесь было тихо и темно. Впереди чернела опушка леса.
Вторая бочка скатилась в грузовик, зацепилась за что-то, глухо шлепнулась о первую. Василий негромко выругался и нагнулся над бочкой. И вдруг Никита увидел, как два огонька на шоссе замедлили движение, отстали от других, разгорелись ярче и запрыгали по дороге.
- Смотрите! - почему-то шепотом сказал Никита.
Василий и Борис распрямились и посмотрели в сторону шоссе, на огоньки, которые разгорались все ярче.
- Похоже, грузовик, - сказал Борис.
- Что-то прыгают шибко, - усомнился Василий.