- Верно, что французы любят свой домашний очаг и свое добро, - продолжала учительница слегка торжественным тоном, - любят, быть может, сильнее, чем другие народы. Но знайте, что стоило лишиться крова, вещей, одежды, всего, что хранило память о минувших днях целой жизни, ради того, чтобы увидеть, как боши бегут.
- Браво! - сказала Карен.
Иетс молча прихлебывал вино. Он ведь только хотел рассуждать трезво, трезво докопаться до сути дела; а француженка, видимо, именно за это укоряла его.
- Поймите меня! - сказала она. - Немцы были так сильны, и они так долго распоряжались здесь, что мы счет годам потеряли. Мы уже почти примирились с мыслью, что это на веки вечные, что этих людей нельзя обратить в бегство. А потом они все-таки побежали.
- Это вы, американцы, заставили их уйти, - из вежливости сказал хозяин.
Рука учительницы описала в воздухе небольшой круг.
- Это восстановило те жизненные правила, которым нас учили когда-то и которым я сама учу детей.
Иетс понимал, чем было бегство немцев для жителей Изиньи. Будь он одним из них, он, может быть, испытывал бы то же, что и они. Но в том-то и дело, что он не житель Изиньи. Он, словно врач, который, притронувшись к пылающему лбу больного, чувствует чужой жар, но сам не страдает от него.
Он молча протянул маленькой дочке часовщика кусок шоколада. Ответа для мадемуазель Годфруа он так и не придумал.
В Шато Валер они приехали на закате. Машина остановилась у главных ворот: два каменных столба, сложенных несколько веков назад на опушке леса, где дорога выбегала из чащи. За лужайкой и рвом на оранжево-багровом небе чернели башни, трубы и островерхие крыши замка.
Когда замолкла трескотня мотора, явственно послышался грохот орудий. Становилось свежо. Карен зябко передернула плечами.
- Выйдемте здесь, Карен, - сказал Иетс. - Шофер отведет машину в парк. - Он помог ей выйти и добавил: - Я прежде всего провожу вас к Крерару, у него всегда есть виски.
- А вы сразу выпиваете свой паек? - улыбнулась она.
- У Крерара есть виски потому, что он штатский, которого нам навязало Бюро военной информации, и потому, что ему присвоили чин подполковника, и потому, что его обязанность - принимать "весьма важных особ". - Иетс повел Карен к палатке на холме, справа от дороги. Перед палаткой стоял Абрамеску, расставив короткие ноги, опершись на винтовку. Вокруг него прыгал котенок, ловя что-то лапками в воздухе. Потом ему это надоело и он стал тереться о ноги Абрамеску, выгнув спину и задрав хвост.
- Котенка зовут Плотц, - сказал Иетс. - Крерар привез его из Англии.
Абрамеску спустился с пригорка, осторожно переставляя большие ступни. Дойдя до Иетса, он удивленно уставился на Карен, потом весь покраснел и сказал, запинаясь:
- Майор дожидается вас, сэр…
- Вижу, - сказал Иетс. Он успел заметить плотную фигуру Уиллоуби, вышедшего из палатки в сопровождении высокого, узкоплечего Крерара.
Уиллоуби побежал вниз и уже издали закричал, протягивая короткие руки:
- Дама! Какая неожиданная радость!
Его пухлая физиономия расплылась в блаженной улыбке; маленькие колючие глазки сверкали из-под припухших век.
- Майор Уиллоуби, - сказал Иетс. - Наш начальник. Мисс Карен Уоллес. Она будет писать корреспонденцию об операции, назначенной на четвертое июля.
- О какой операции? - спросил Уиллоуби, недоумевающе глядя на лейтенанта. Но он тут же спохватился. - Об этом после, - сказал он и снова обратился к Карен. Сияя улыбкой, он подхватил ее под руку. Она почувствовала его толстые пальцы на своем запястье.
Заявку делает, подумал Иетс. Но он заметил, что у Карен чуть искривились губы. Эта сумеет за себя постоять. Может быть, и он ошибался: сделал слишком скорый вывод, когда она так легко приняла его предложение и бросила Каррузерса вместе с его картами, блиндажом и генералом. Он прошел вперед и, дойдя до палатки, сказал:
- Разрешите познакомить вас с мистером Крераром, мисс Уоллес. Он расскажет вам все, что вам захочется узнать.
Крерар протянул руку. Котенок уже взобрался к нему на плечо и мурлыча терся об его ухо.
- Непременно познакомьтесь с мистерам Крераром. Он все знает, - сказал Уиллоуби.
Длинный, мясистый нос Крерара почти доходил до его тонких губ. В глубоких морщинках вокруг глаз таилась насмешка.
- Уиллоуби всегда преувеличивает, - сказал он. - Скоро сами увидите. Не доверяйте ему, дорогая. Он слишком занят самим собой.
Уиллоуби засмеялся:
- Зависть! Мужчины всегда так ведут себя, когда женщин мало. - Он хлопнул Крерара по спине. Котенок, испугавшись, спрыгнул наземь, мяукнул, потянулся и побрел к палатке.
- Пошел молочко лакать, - объяснил Крерар.
- Мы устроим пир в честь мисс Уоллес, - сказал Уиллоуби. - Или, вернее, пирушку - только для своих. Иетс! Скажите девушкам на кухне, чтобы зажарили гуся к вечеру. Мисс Уоллес, вы знаете анекдот про человека, который без предупреждения пришел в гости к своей родне?
Хлопает людей по спине, рассказывает анекдоты, отметила про себя Карен.
Иетс не испытывал ни малейшего желания идти на кухню. Он передоверил это Бингу; и Бинг, видя, что господа офицеры состязаются в галантности, увиваясь вокруг Карен, решительно повернулся и пошел на кухню к Манон и Полине, краснощеким дочкам арендатора.
- Так вы знаете анекдот? - приставал Уиллоуби.
- Нет, - сказала Карен.
- Он слишком длинный, - сказал Уиллоуби, - я расскажу только самую соль.
- Не надо, - сказал Крерар. - Анекдот неприличный.
- Зависть! - повторил Уиллоуби. - Крерар умеет веселиться, только когда пьян. А я человек простой. Люблю и поработать и пожить в свое удовольствие. Мы с вами поладим, мисс Уоллес, вот увидите, отлично поладим.
- Я вообще умею ладить, - сказала Карен, высвобождая свою руку. Она взглянула на Иетса, но тот сосредоточенно изучал краски заката.
Подъехала машина. Кто-то из сидящих в ней крикнул: - А вот и мы! - и еще что-то, чего нельзя было разобрать.
- Я думал, что этот кабак уже прикрыли, - сказал Крерар.
- Прикрыли, - подтвердил Уиллоуби. - Надо поговорить с Люмисом. Он должен принять меры против пьянства среди солдат. Этот чертов кальвадос… - он засмеялся.
Крерар вгляделся в офицера, который, еле держась на ногах, вылезал из машины.
- Люмис! - сказал он. - Какое совпадение! Впереди Люмиса, переваливаясь, шел толстяк в штатском, вид у него был испуганный и приниженный. Люмис злобно ругался и грубо толкал штатского в спину.
Поднявшись на пригорок, они остановились. Люмис, пошатываясь, приложил руку к козырьку.
- Разрешите доложить, - сказал он. - Я произвел арест. - Он приставил пистолет к спине обливающегося потом толстяка. - Фамилия! - заорал он. - Как тебя зовут? Фамилия!
Штатский боялся шелохнуться и только глаза его сновали как ящерицы.
- Леон Пулэ, - прошептал он.
- Люмис, вы пьяны, - сказал Крерар.
- Он коллаборационист, - сказал Люмис. - Я арестовал его. Ишь, жирный какой! - он ткнул штатского в живот. - Коллаборационист.
Вдруг он заметил Карен.
- Женщина! - пробормотал он. - Ах ты черт, - женщина! - Люмис подошел к ней, все еще размахивая пистолетом. - Какая милашка! - сказал он, с трудом ворочая языком. - Не обращайте внимания на этого злодея. Я позабочусь о нем, он вас не тронет…
Он помолчал. Потом его осенила новая мысль:
- Мы его сейчас предадим казни! По всем правилам! - Он навел пистолет на Пулэ, тот в ужасе закрыл лицо дрожащими руками. - Бум! Бум! - сказал Люмис.
Уиллоуби взял у Люмиса из рук пистолет.
- Успокойтесь! - сказал он. - Отправляйтесь спать.
- Не хочу спать!
- Эта дама - военный корреспондент, - предостерегающе сказал Уиллоуби. - Я вовсе не желаю, чтобы вы показывались при ней в таком виде.
- Пишет? - спросил Люмис. - В газетах? - Он призадумался. Потом помотал головой. - Я джентльмен, Уиллоуби!
- Ну, разумеется. А теперь идите спать.
- Эй ты, - Люмис помахал рукой арестованному. - Иди сюда! Мы с тобой попадем в газеты - ты и я! Как тебя зовут, черт подери? Фамилия! - гаркнул он во все горло.
Несчастный Пулэ стоял перед Карен. Его клетчатый жилет задрался на круглом животе, брюки пузырились на дрожащих коленях, редкие черные кудряшки вокруг розовой лысины взмокли от пота.
Иетс следил за выражением лица Карен. Вся сцена была до омерзения нелепа. Люмис, даже и трезвый, не сумел бы отличить коллаборациониста от телеграфного столба.
- Как вы арестовали его? - спросил Уиллоуби.
Люмис небрежно помахал рукой.
- Ах, пустяки, уверяю вас. Я только исполнил свой долг.
- Молодец! - сказал Крерар. - Действовать решительно и смело, да еще нализавшись…
- Кальвадос! - Люмис ударил себя в грудь. - Я всегда говорю, ежели не умеешь пить, то и не пей. Кальвадос развязывает язык. Стоит, понимаете ли, у стойки, говорит, говорит и заговаривается. Выдал себя с головой.
- Какая стойка? Где? - спросил Уиллоуби.
- В кафе! В деревне Валер! - Люмис повернулся к Пулэ и, грозно нахмурив брови, крикнул: - Признавайся!
Пулэ со свистом втянул в себя воздух и упал перед Карен на колени. Он быстро заговорил на местном диалекте, робко и просительно поглаживая ее башмаки.
- Вставай, эй, ты! - в бешенстве закричал Люмис. Он начинал смутно понимать, что спьяну сделал какую-то большую глупость.
Но Пулэ горько плакал и не вставал. Карен тщетно пыталась отойти от него - он крепко ухватился за ее ноги.