- Шилов - нет. Кроме вас представлены Селезнев, Черняев и Лаптевич.
- Спасибо.
Я сказал Константинову, что его ожидают, и попросил разрешения уйти.
Мачульский предложил генералу расформировать его карликовый отряд и передать личный состав, особенно офицеров, другим отрядам для укрепления штабов, а самому возглавить оперативный отдел колонны, пока его, генерала Константинова, не отозвали в Москву.
Приняв предложение командующего, он рьяно взялся за дело. Разработанные им операции по разгрому вражеских гарнизонов Барановичской области, когда колонна повернула на север, прошли успешно…
В то утро Шилов оставил свой вездеход в тылах и находился с нами на высоте. Колонне предстояло штурмом овладеть городом Несвиж и взять станцию Городея. По насыщенности огневыми средствами эту операцию можно было бы сравнить с битвой на Ствиге.
На рассвете, когда растаял туман и мартовское солнце скользнуло вдоль Копыльской гряды, многочисленные штурмовые подразделения, оседлав высоты, выдвинулись на исходные для атаки рубежи.
Наш отряд располагался на левом фланге. Он должен был обогнуть овраг - исток реки Уша - и устроить засаду, чтобы лишить противника путей отхода на запад. Тут же развертывалась батарея сорокопяток.
Противник нанес упреждающий удар. Послышались глухие выстрелы из нескольких орудий, и снаряды ударили по высоте.
- Ложись! - крикнул Селезнев соседнему отряду, бойцы которого, пораскрыв рты, глазели на город, стоя во весь рост.
Я поднял бинокль. В окулярах вырисовывался средневековый город с двумя католическими монастырями.
Поодаль возвышался иезуитский костел с маленькими куполами, несущими на себе шпили с черными крестами.
Из-за оврага вынырнули четыре легких танка и начали вести обстрел левого фланга, быстро продвигаясь вперед. За ними одна за другой показались цепи противника. Немцы начали наступление на высоту.
Батарея открыла беспорядочную стрельбу по танкам. Трассирующий снаряд пролетел метрах в десяти от цели.
- Прекратить огонь, мазилы! - приказал Селезнев, подбежав к орудию. Оторопевший расчет, увидев незнакомого офицера, отошел от щита, не зная, слушать старшего лейтенанта или ждать комбата.
- Кто прекратил огонь? - спросил подоспевший комбат. Судя по всему, это был рядовой артиллерист из числа окруженцев.
- Я прекратил! - бесцеремонно сказал старший лейтенант.
- Почему?
- Стрелять не умеете.
Селезнев подозвал меня с Шиловым. Комбат окончательно растерялся.
- По головному, - скомандовал Селезнев, - одним снарядом, - и пока произносил слово "огонь!", я загнал в казенник снаряд, захлопнул затвор, а Шилов прирос бровями к наглазнику прицела и, вращая механизм наводки, сказал - Готово!
Я произвел выстрел. Головная машина остановилась, и сизый дымок показался над присмиревшей башней.
- Вот как надо стрелять! - сказал Селезнев. - Понятно?
- Понятно, - опустив голову, ответил комбат, сгорая от стыда.
Селезнев приказал нам ударить по второй машине, а сам подошел к соседнему орудию, отстранил прислугу, произвел наводку и выстрелил. Три танка пылали на склоне высоты. Четвертый повернул назад.
- Дай, сержант, по четвертому, - попросил Селезнев. - Уйдет.
Я закрыл казенник с третьим снарядом, и Шилов дольше обыкновенного двигал винтами наводки, останавливался, вглядывался в цель. Рука его то замирала на холодном металле, то снова вращала маховики. Он ожидал, когда корпус удаляющегося танка выйдет из дыма. Наконец Шилов встал.
Снаряд разворотил неуклюжий зад машины и воспламенил мотор. В красных языках огня оказался весь корпус. Раздался взрыв, и черные клубы дыма завихрились над склоном высоты.
Как рассказывал наш связист, находившийся тогда с телефоном у Мачульского, горящие танки увидели с наблюдательного пункта.
- Смотрите, Михаил Петрович, - протягивая бинокль Константинову, сказал командующий. - Какой молодец комбат! Четыре выстрела - четыре танка.
- А вы уверены, что их подбил комбат? - спросил генерал, вглядываясь в наступавшие цепи противника.
- Разумеется.
- А я сомневаюсь. До этого шесть снарядов пущено на ветер. Значит, подбил не комбат, а кто-то другой.
- Михаил Петрович! Кто же еще может подбить?
- В колонне есть мастера своего дела… Сигнализируйте…
В небо поднялась и прошипела ракета.
- Вста-ать! В ата-аку! - Десятки голосов командиров больших и малых подразделений, штурмующих групп продублировали приказ командующего, и извивающаяся огромной змеей цепь с криками ура понеслась вниз.
Высоты опустели. На огневых остались одни артиллеристы.
Немцы залегли и открыли прицельный огонь по наступающим.
- Прикажите батарее поднять противника, - потребовал Константинов.
Роман Наумович нажал зуммер и загудел в трубку телефона:
- Литвиненко! Подними немцев.
Батарея ударила осколочными. Гитлеровцы повскакивали с мест, заметались по склону, не зная, куда податься, чтоб выйти из-под обстрела. А генерал, увидев, что наш отряд форсировал овраг и скрылся за строениями, опустил бинокль. Довольный ходом протекающей операции, так не похожей по размаху и характеру на партизанскую, он встал и, потирая руки, сказал:
- А теперь, дорогой Роман Наумович, потрудитесь пустить ваших кавалеристов, наступил их черед.
Мачульский дал вторую ракету - и с правого фланга, рассыпавшись лавой показались конники, с гиком и свистом устремившиеся на врага.
Немцы не выдержали фланговой атаки и под перекрестным огнем наступавших начали бегство к городу. Небольшая группа достигла окраины и укрылась в замке Радзивиллов. Втащив пулемет на четвертый полуэтаж с тремя окнами, каратели задержали партизан, пока блокирующая группа не проникла в замок с тыла и не забросала их гранатами.
Вечером колонна овладела станцией Городея и повернула на восток. Проходя мимо батареи сорокапяток, которая двигалась в составе нашего отряда, Роман Наумович подъехал к комбату:
- Поздравляю, товарищ Иванов, с первым боевым успехом!
- С каким, товарищ командующий?
- С четырьмя подбитыми танками. Комбат покраснел и начал заикаться:
- Благодарите Селезнева. А я тут ни при чем. Он подбил танк…
Командующий нахмурился и с презрением взглянул на комбата:
- А остальные?
- Остальные - сержант Ершов и его наводчик.
- Фамилия наводчика?
- Не запомнил, товарищ командующий. Кажется… Шилов.
- Надо знать, кто тебя спасает. Сдашь батарею Литвиненко.
Я слышал этот разговор и оставил его при себе…
- Ясно, - сказал Невзоров. - Сегодня еще один вопрос, Саша. Как вы с Шиловым оказались на Большой земле?
- Прошло несколько дней. Западнее Слуцка маршруты обеих колонн сошлись в одной точке. Головной дозор, следовавший из Дзержинского и Уздненского районов на юг, столкнулся с левым боковым дозором Мачульского, продвигающимся на восток, началась перекличка на расстоянии.
- Вы чьи будете? - спрашивали конники головного дозора.
- Мы из второй колонны - отвечал левый боковой. - А вы кто такие?
- Мы из первой, Василия Ивановича Козлова. Нам приказано вас задержать как подозрительных личностей.
- Нам тоже приказано.
- Кто же из нас в плену? - смеялись в головном дозоре.
- Командующие разберутся? - шутили в левом боковом.
Колонны остановились на привал. Поприветствовав друг друга, командующие ограничились рукопожатием. Обменявшись несколькими фразами с Романом Наумовичем о делах рейда, Василий Иванович посетовал, что быстро сходит снег, что надо спешить на базы, пока не разлились реки, и посоветовал двигаться ночами по насту. Перед тем как проститься, Василий Иванович сообщил Мачульскому, что его, Козлова, с генералом Константиновым с первым самолетом с Зысловского аэродрома отзывают в Москву и что секретарем Минского подпольного обкома остается он, Мачульский. Козлов стал прощаться.
- Минуточку, - задержал его Роман Наумович. - У меня к вам просьба. Передайте это товарищу Пономаренко. - Он достал десятка два наградных листов и вручил их Козлову. Козлов обещал передать, когда будет в Москве.
Отряды расходились по своим базам, расставаясь с Яном Францевичем, Мачульский на прощание пожал ему руку и сказал:
- Доволен вашим отрядом. Берегите своих героев.
В начале апреля мы прибыли к Червоному озеру. Начхоз снял замки, повешенные в декабре. Люди не успели освоиться в нетопленых землянках, как в расположении, у поста дневального, спешился всадник:
- Где командир?
- В штабе… Кто такой?
- От товарища Комарова.
Корж сообщал Яну Францевичу, что разведка доставила директиву Гитлера от 5-го апреля номер 41 о подготовке весеннего наступления на советско-германском фронте, и потребовал усиления диверсий на железной дороге. В тот же день мы получили задание взорвать мост у станции Житковичи.
Селезнев вызвал меня для уточнения боевой задачи.
- Знаю, товариш старший лейтенант. Этот мост мы уже взрывали.
До наступления темноты мы добрались до окрестностей Житкович на лошадях. Остановились в лесу, привязали коней, уточнили план действий на месте. Ночью проделали лазы в проволочном заграждении и, согнувшись, на ощупь шли вдоль насыпи, Шилов не отставал от меня, держался рядом, потом взял шаг влево и наступил на мину. Послышалось шипение… - Ложись! - крикнул Бек. Голос его утонул в грохоте разрывающейся мины.