- Я желаю в экипаж Громадина, - сказал твердо, будто гвоздь забил. - Мне не раз доводилось летать с ним, и, скажу честно, испытывал большое удовлетворение. Да и вы, товарищ майор, знаете, как он летает, иначе не назначили бы инструктором. Только непонятно, почему вы сделали его летчиком на подхвате? Что у нас, других нет, с кем можно чередовать второстепенные задания?
Это был ответный удар, которого Сташенков никак не ожидал, и, хотя до нокаута было далеко, торжество майора спало, он призадумался, обвел класс взглядом;
- Кто еще?
- Запишите и меня, - встал старший лейтенант Светиков, штурман-оператор. - Я тоже летал с капитаном Громадиным, и мне понравилось, как он работает. Только чтоб по справедливости: чего греха таить, все мы прибыли сюда, чтобы опыта поднабраться и подзаработать.
Усмешка окончательно покинула лицо Сташенкова. Он полез за папиросой, достал и долго мял ее в своих могучих пальцах, пока не посыпался табак на стол.
- Ах, вон оно в чем дело, - сказал он так, словно впервые слышал о дополнительной плате за испытательные полеты. - Коль заработок вам важнее доверия - с большим удовольствием. - Помолчал, подумал. - Что ж, быть посему. С завтрашнего дня мы приступаем к эксперименту с ракетами класса "земля - воздух". Будем отрабатывать различные системы в различных тактических и погодных условиях. Пригодились наши "старушки", которых скопилось здесь немало. Начнем с винтомоторных самолетов. В эксперименте участвуют только летчики. Члены экипажа будут заниматься решением других задач. Учитывая, что машины старые и все ценное оборудование с них снято, нужен особенно тщательный контроль на земле. В полете летчик будет один, и там некогда разбираться, что к чему: взлетаем, набираем заданную высоту, отстраиваем автопилот, выводим самолет на "боевой", сообщаем на полигон, что к работе готовы, и по их команде покидаем самолет. Вот и вся недолга. Остальное - дело ракетчиков. Первым иду я, вторым, - Сташенков неторопливым взглядом прошелся по летчикам и остановился на Николае, - вторым - капитан Громадин.
У Николая от неожиданности холодок пробежал по коже. Что за этим - признание его как летчика, первый шаг к примирению или новая хитрость, коварство?
Сташенков смотрел на него с любопытством - какое впечатление произвело решение, - ухмыльнулся довольно; значит, Николай не сумел скрыть смятения. Плохо. Надо в любых ситуациях сдерживать эмоции.
Наконец майор отвел взгляд (многое отдал бы Николай, чтобы понять, чего больше было в глазах майора - упоения властью, удовлетворенного самолюбия или торжества от предстоящей победы?) и пошел вдоль класса.
- Подготовку начинаем с сегодняшнего дня. Как только самолеты будут готовы, получим конкретную задачу. Экипажу Румянцева задание прежнее - эксперимент с истребителями; Алехину - отработка системы дозаправки в воздухе.
Нет, ничего не понял Николай, ни по глазам командира отряда, ни по лицу, ни по голосу…
2
Это был его третий полет с покиданием машины. Первый бомбардировщик истребитель расстрелял из пушек, он сгорел, пока Николай опускался на парашюте. Второй - ракетой. Николай тоже видел, как полыхнула она в самом чреве громадной крылатой машины и разнесла ее в клочья. Теперь по бомбардировщику будут бить с земли, тоже ракетой.
Сташенков взял на себя более трудные задачи: выводил на полигон реактивные самолеты и покидал их с помощью катапульты. Первый полет обошелся благополучно, а во втором при приземлении майор вывихнул ногу. Ходит теперь с палочкой, прихрамывая, и все полеты на имитацию летящих целей, по которым ракетчики отрабатывали стрельбы, легли на плечи Николая.
Третий бомбардировщик был самым старым и самым запущенным - стоял года три без действия и без присмотра; технику самолета и Николаю пришлось немало повозиться на земле, чтобы заставить работать тронутые коррозией агрегаты.
- Если ракета не попадет, он сам развалится в воздухе, - шутил техник.
Но вот наконец бомбардировщик к полету готов. Осмотрены все узлы и детали, проверены приборы, опробованы двигатели. Николай запросил разрешение на запуск.
- Все сделали, ничего не упустили? - еще раз спросил по радио командир отряда.
- Все в порядке. "Лайба" (так летчики окрестили самолеты, подлежащие уничтожению) дрожит от нетерпения, рвется в Пятый океан, - пошутил Николай.
- Запуск разрешаю.
Несмотря на то что с бомбардировщика были сняты турельные пушечные установки, бомбодержатели, радиостанции, кроме командной, штурманское оборудование, радиолокационный прицел и многое другое, самолет бежал непривычно долго и никак не хотел отрываться от бетонки. Николай начал уже подумывать, а не потеряли ли былую мощь двигатели (ресурс их заканчивался), когда почувствовал, что колеса перестали стучать по стыкам бетонных плит и машина медленно начала уходить от земли.
Пока взлетал, взмок, как мышь под дождем, пот ручьями стекал из-под шлемофона на лоб, резал глаза, оставлял на губах соленый привкус. Солнце едва оторвалось от горизонта, а болтало, как в штормовом море.
Когда скорость возросла до крейсерской и бомбардировщик пошел устойчивее, Николай достал платок и стал вытирать лицо.
Стрелка высотомера энергичнее пошла по окружности, в кабине заметно посвежело, поутихла болтанка. Николай подождал еще немного, пока самолет набрал две тысячи метров, и стал настраивать автопилот. Вдруг ему показалось, что сзади за ним кто-то наблюдает. Он повернул голову и удивился: на него глаза в глаза смотрела ящерица. Как, когда она попала в самолет, было непонятно: то ли с чехлом ее затащили, то ли еще с чем. И ему стало жаль эту безобидную и безвредную тварь: и не подозревает она, в какую ситуацию попала, что через несколько минут все ее заботы - как выбраться отсюда, как добыть пищу - отпадут. А ящерица словно поняла грозящую ей опасность, переступила лапками, приближаясь к человеку. Но чего-то испугалась, метнулась влево, вправо - выхода нигде не было. И снова уставилась на Николая.
А неделю назад, зайдя в солдатскую казарму, Николай наблюдал такую сцену: солдат-узбек гонялся за ящерицей, прячущейся то под одной, то под другой тумбочкой.
- Пусть бегает; есть захочет, сама найдет, как выбраться на волю, - посоветовал Николай.
- Плохо, очень плохо, когда она в жилье человека идет, - возразил солдат.
- Чем же плохо? Ведь она не кусается.
- Беда, несчастье кличет…
"С Аленкой или с Натальей что?" - мелькнула мысль. И он усмехнулся над собой: с каких это пор он стал верить в бабушкины сказки? Ящерица сама ищет у него защиты, а он напугался. Но чтобы она больше не отвлекала его, замахнулся - и ящерица юркнула вдоль обшивки в хвост самолета.
Пошутил тогда солдат или в самом деле в народе существует такое поверье, но с появлением ящерицы с самолетом начало твориться что-то непонятное: и рулей управления он слушался плохо, и автопилот совсем не хотел признавать. Николай изменил высоту - не турбулентность ли и струйное течение виноваты? Не помогало. Увеличивал скорость - тот же результат.
Поразмышляв, Николай пришел к выводу - виноват автопилот: по какой-то причине гироскопы не набирают нужных оборотов и не удерживают машину в прямолинейном полете.
Пришлось заняться электротумблерами: Николай отключил почти все агрегаты, за исключением генераторов, пощелкал главным рычагом автопилота. Кажется, помогло. Теперь надо было заново настраивать коррекции курса, поперечной и продольной устойчивости. Пока он добился мало-мальски терпимой работы автопилота, бомбардировщик вошел в зону стрельбы. С земли уже вели цель и запросили у летчика, почему не докладывает о готовности.
- Минутку терпения, - успокоил ракетчиков Николай, - для вас стараюсь, чтобы самолет с курса не ушел.
- Вас поняли. Ждем.
Николай подкорректировал еще "высоту" - чтобы бомбардировщик не снижался и не лез вверх - и скомандовал:
- На боевом. Работу разрешаю.
Поправил плечевые лямки парашюта и нажал кнопку выпуска передней ноги - летчики и штурманы покидали самолет в аварийной ситуации через этот люк.
Зашумела электролебедка и вдруг замолчала.
"Только этого не хватало!" - чертыхнулся Николай. Выключил и снова включил тумблер. Электромотор молчал. "Перегорел предохранитель!"
С земли то ли что-то спросили, то ли предупредили, что произвели пуск - было не до разговоров, - и Николай, сбросив наушники, рванулся к гнезду, где находился предохранитель выпуска переднего колеса. Вытащил его. Так и есть - перегорел. Тут же, за щитком бортинженера, поблескивала пластмассовая коробочка для запасных предохранителей. Крышка просвечивала насквозь - коробка пуста. Николай не поверил своим глазам, открыл крышку - ни одного предохранителя. Технику была дана команда забрать из самолета все лишнее и ценное до винтика, вот он и постарался. А заглянуть в коробку у Николая и мысли не мелькнуло…
Что же делать?.. Хоть бы кусочек проволоки… Но где его здесь найдешь…
И тут же рука наткнулась на провод, свисающий с шеи, от ларингофонов. Вот она, проволока! А нож Николай всегда носил в куртке.
Он достал нож, открыл лезвие и отхватил небольшой кусок прямо с шеи. Зачистил концы, сунул в гнездо предохранителя выпуска передней ноги. Включил тумблер. Знакомого шума не появилось: видимо, плохо вставил концы в гнезда - руки были потными, а движения от нервного возбуждения неточными. Может, что и другое. А на повторную манипуляцию, по мысленным подсчетам, времени уже не оставалось - ракета на подходе к самолету. Завыла сирена.