Разъясняя суть этого приказа, генерал Руссиянов иногда посматривал исподлобья на командира 355-го, пытаясь найти в нем следы того, что пришлось перенести полку и пережить его командиру, и не находил ничего. Похудел да загорел - вот и все. Нервы - в порядке, побрит, начищен, подворотничок выгоревшей на палящем солнце гимнастерки чист до голубизны.
- Полк будет пополнен за счет других частей - наши кадровики уже этим занимаются. В качестве усиления могу выделить вам только гаубичный дивизион. Исходное положение полк должен занять не позже одиннадцати ноль-ноль. Если нет вопросов…
Полковник Шварев поднялся:
- Вопросов нет, товарищ генерал. Задача ясна.
Провожая командира полка, генерал вышел из-за стола, взял Шварева за локоть:
- Николай Александрович, вы поступаете в оперативное подчинение командира сто третьей мотострелковой временно. Не забывайте, что вы - наш, сотовец.
- Я это помню всегда.
…За Ушаковом, едва различимые с наблюдательного пункта командира 355-го стрелкового полка, темнели в знойном дрожащем тумане укрепленные противником высоты, а дальше, южнее, за линией вражеских позиций, не видимая отсюда, была Ельня. Чуть правее дороги на нее виднелись среди деревьев домики деревни Картино, а слева, петляя в дымящихся кое-где посевах, тянулся проселок на Семешино - в этой деревне что-то сильно горело.
- Докладывайте, я слушаю, - продолжая смотреть в бинокль, сказал полковник Шварев.
Командир роты, которая только что провела разведку боем, доложил: Ушаково укреплено очень сильно. Противник успел оборудовать противотанковые препятствия, поставить проволочные заграждения, местами - в три кола, заминировать подходы к своим первым траншеям. Стык по ложбине, у подножия высоты 238,8, перекрыт фланкирующим огнем пулеметов, огневые позиции которых находятся на этой высоте.
- Хорошо, - кивнул Шварев. - Нанесите все на мою карту и отдыхайте. Вам и всей роте два часа отдыха. - Командир полка повернулся к командиру гаубичного дивизиона капитану Помельникову. - Вы уточнили цели?
- Все, какие можно было уточнить к этому времени, товарищ полковник.
- Говорят, вы… точнее: говорят, вас называют гаубичным снайпером? - В голосе полковника прозвучали и некоторая ирония и некоторое недоверие.
Несколько обиженный этим тоном, Помельников вскинул голову:
- Все расчеты в нашем дивизионе умеют хорошо стрелять.
Но сам вдруг подумал: "А те мальчики из Ленинграда, бывшие ученики артиллерийской спецшколы, прибывшие с коммунистическим батальоном? Справятся ли они? Ведь первый бой… Первый!"
Шварев улыбнулся:
- Я не сомневаюсь. И совсем не хотел обидеть вас, капитан. Итак, не позже четырнадцати ноль-ноль дивизион должен быть готов к открытию огня.
В час дня стрелковые батальоны 355-го начали выходить на исходные позиции. Из-за сильного артиллерийско-минометного обстрела двигаться пришлось не по дорогам, а некошеными полями, оврагами и сожженными рощицами, используя каждое укрытие, часто - в расчлененном строю, чтобы избежать преждевременных потерь. Стояла палящая июльская жара, солнце кроваво отсвечивало в дымном небе прямо на юге, в той стороне, куда шли роты, кругом грохотали разрывы, кое-где загорелись посевы и высушенная зноем трава.
Следом за стрелковыми батальонами выдвигался на свои огневые артиллерийский дивизион капитана А. И. Помельникова. Сам командир дивизиона ушел вперед - на свой НП, находившийся чуть позади исходных позиций стрелковых рот.
Ровно в четырнадцать здесь требовательно зазуммерил телефон. Помельников поднял раскаленную солнцем трубку, услышал переданный с КП полка условный сигнал и секунду спустя скомандовал батареям:
- Огонь!
Почти тотчас же далеко за его спиной ухнул первый выстрел гаубицы - и сразу же беглым ударил весь дивизион. В сторону Ушакова, на занятые противником высоты полетели тяжелые снаряды. В бинокль было хорошо видно, как, взметая вверх столбы земли, полыхая дымным пламенем, рвались они среди вражеских траншей, возле дзотов и пулеметных гнезд, с корнем выворачивали колья проволочного заграждения.
На огневых позициях расчеты работали под жгучим июльским солнцем, в мокрых от пота гимнастерках, без касок, сбросив ремни. Стволы гаубиц раскалились, звеня, отлетали в сторону стреляные гильзы. Заряжающие еле успевали загонять снаряды в казенники орудий. Поминутно слышались команды:
- Огонь!
- Огонь!
- Огонь!
При нехватке стволов надо было выдерживать высокий темп стрельбы - только таким образом мог дивизион подавить указанные командиром полка цели и расчистить путь стрелковым батальонам.
И он его выдержал.
Со своего наблюдательного пункта полковник Шварев видел, как выдвигался на рубеж атаки стрелковый батальон старшего лейтенанта Федора Безуглова и его соседи с флангов - батальоны капитана Владимира Пустовита и старшего лейтенанта Евгения Вокарука. Сквозь разрывы мин, исчезая в дыму, роты короткими перебежками шли в общем направлении на Ушакове. Под ногами бойцов дымилась земля, навстречу им, сверкая, веером хлестали трассы пулеметных очередей…
На рубеже атаки - несколько минут передышки (чтобы успели подтянуться отставшие), потом - красная ракета и мощное, протяжное "ур-ра!".
Около двух часов продолжался в Ушакове уличный бой. Опомнившись от сокрушительного артиллерийского обстрела, противник бросил в контратаку танки, автоматчиков на бронетранспортерах и пехоту. Каждую избу, погреб, чердак нашим бойцам приходилось брать штурмом. На улицах дрались врукопашную, били врага штыками, прикладами, малыми саперными лопатами. Немецкие танки и бронетранспортеры подрывали связками гранат, жгли бутылками с бензином…
В шестнадцать часов старший лейтенант Безуглов доложил по телефону командиру полка:
- Противник из Ушакова выбит!
- Закрепляйтесь. Идем к вам.
Полковник Шварев надел каску, сунул в карман запасную обойму к пистолету и вместе с комиссаром полка Гутником пошел в батальон старшего лейтенанта Федора Безуглова.
"Взять-то мы Ушакове взяли, - думал он, шагая глубокой лощиной, изрытой воронками от разрывов вражеских мин, - но немцы так легко нам эту деревушку не отдадут - это же ключ к Ельне с севера! Надо ждать контратаки. И пожалуй, очень скоро, пока мы не закрепились".
На узких улочках Ушакова - исковерканные гаубичным огнем немецкие орудия, пулеметы, повозки, трупы лошадей и фашистских солдат. Несколько изб горело, на окраинах полыхали длинные сараи, в садах пламя ползло вверх по стволам и веткам деревьев, вокруг, как черный туман, - едкий сладковатый дым.
Старший лейтенант Безуглов встретил командира полка возле своего КП (обыкновенный крестьянский погреб рядом со сгоревшей избой), доложил, что батальон и его соседи закрепляются на отбитом у немцев рубеже.
- Идемте в роты, - сказал полковник Шварев. - Посмотрим на месте. Закрепляться надо основательно. Противник наверняка будет контратаковать.
- Понимаю, товарищ полковник. Будем держаться. Только пусть артиллерия помогает.
- Артиллерия поможет, - пообещал комиссар полка Гутник. - Потери большие?
- Есть, товарищ старший батальонный комиссар. Как же без этого? Многих потеряли. Но и немцам хорошо досталось. Только одних танков они вон тринадцать штук оставили.
Роты окапывались на южной окраине Ушакова. Красноармейцы долбили неподатливую, накаленную июльским солнцем землю, в каменных домах оборудовали огневые точки. Взвод саперов выдвинулся за околицу - ставить противопехотные и противотанковые мины.
Командир полка остался доволен тем, что увидел. "Велик, велик наш рядовой боец, стоек, вынослив, терпелив… Эх если бы ему сейчас побольше танков да хорошую поддержку с воздуха! Разве устоял бы перед ним враг!"
- Хорошо, - сказал он. - Молодцы! Как только будет посвободней со временем - представляйте людей к правительственным наградам.
Вечером, около восьми, еще не зашло солнце, над Ушаковом появились вражеские самолеты, начали пикировать на позиции стрелковых батальонов, засыпая их осколочными и фугасными бомбами. А когда бомбардировщики ушли, ударили немецкие орудия и минометы. Под прикрытием их огня на Ушакове двинулись танки и пехота на бронетранспортерах.
Преимущество противника в живой силе и огневых средствах было подавляющим. Одна группа вражеских танков прорвалась к огневым позициям артиллерийского дивизиона, другая в сопровождении пехоты пошла на высоту 238,8, господствующую над полем боя. Рота, оборонявшая эту высоту, держалась до последнего бойца. Немецкие автоматчики стали просачиваться в тылы полка, нарушая связь, блокируя пути подвоза боеприпасов и эвакуации раненых…
На НП артдивизиона резко и длинно зазуммерил телефон. Капитан Помельников, следивший за огневым боем двух батарей на фланге полка, сорвал трубку:
- Слушаю.
- Слышу шум танковых моторов! - нервным срывающимся голосом доложил командир батареи, стоявшей на фланге полка и развернутой в направлении контратакующего противника. - Немцы обходят мою батарею…
- Одно орудие развернуть влево, остальным - прикрывать пехоту! - распорядился командир дивизиона. - Танки!.. Выбивайте танки!..
Немецкие танки все-таки прорвались в район огневой позиции этой батареи. Фашистские автоматчики, укрываясь за их броней, стали окружать артиллеристов.