Генерал Руссиянов, ночевавший в землянке командира полка, тоже проснулся, и, когда подполковник Якимович прибежал сюда, он уже ждал его, прислушиваясь к звукам, доносившимся с передовой, и поглядывая на часы.
- Товарищ генерал!..
- Догадываюсь, Михаил Викторович, - хмуро кивнул командир дивизии, - догадываюсь, что произошло. Понял сразу, как только начался артобстрел… - В синем свете рассветных сумерек лицо его казалось сильно осунувшимся, бледно-серым. - Идемте на ваш НП.
Если судить по докладам комбатов и по тому, что было видно с наблюдательного пункта командира полка, танки противника вышли в междулесье и кое-где к подножиям высот южнее и западнее Острошицкого Городка. Одновременно с их появлением по позициям стрелковых батальонов ударила немецкая артиллерия и батареи шестиствольных минометов. Надеясь на свое превосходство в танках и пехоте, на мощную поддержку авиации, немцы не утруждали себя новыми тактическими решениями вставшей перед ними задачи. Их замысел был предельно ясен в своей прямолинейности: ударить вдоль Логойского тракта в направлении совхоза "Первое мая" и далее - на Минск, отрезать полки дивизии от их тылов и замкнуть в кольцо. Реальная угроза именно такого течения дальнейших событий была почти стопроцентной: левый сосед 355-го стрелкового полка - 30-й полк 64-й стрелковой дивизии, командир Сотой уже знал это - еще вечером был смят многократно превосходящими силами противника. Полк, понесший огромные потери, не имел приказа оставить свои позиции, и немецкие танки прорвались по телам его павших, стоявших до конца бойцов, захватили деревню Зацень и теперь угрожали через Готище прорваться в направлении Уручья. Если это случится, дивизия окажется в "мешке", отрезанная от тылов и самое главное - от складов боепитания.
- Останьковича! - приказал генерал Руссиянов командиру полка. - Немедленно разыщите Останьковича!
Командира 34-го артиллерийского полка нашли на его наблюдательном пункте.
- Приказываю вам, майор, - не повышая голоса, как говорил он всегда, в любой обстановке, сказал в трубку командир дивизии, - вывести все исправные орудия на прямую наводку. Огонь сосредоточить по танкам, в первую очередь - по танкам! Нам важно не дать прорваться танкам! Вы поняли?
- Я вас понял. Мы сделаем все возможное.
Поочередно сменив огневые позиции и выйдя почти в боевые порядки стрелковых батальонов, батареи двух дивизионов 34-го артполка встретили немецкие танки точным огнем прямой наводкой. Многие расчеты понесли серьезные потери, у некоторых орудий оставалось по одному-два человека, но они продолжали вести огонь. Из полковых тылов были доставлены (из старых запасов) бутылки с бензином, и когда немецким танкам удавалось прорываться к окопам стрелков или обходить их, в них летели "стеклянные гранаты". "Бутылочники" дрались с врагом так же стойко и умело, как и в первый день боя - двадцать шестого июня. Передвигаясь по траншее вдоль позиции своей, пятой, роты, три вражеских танка поджег в этом бою коммунист лейтенант Иона Приходько. Два запылали от метких бросков командира пулеметной роты, тоже коммуниста Петра Насада. Еще один танк поджег находившийся в третьем батальоне замполит полка батальонный комиссар Зыков. Секретарь комсомольского бюро полка Шнейдерман, день назад поджегший "свой" первый танк, на этот раз, находясь тоже в батальоне капитана Коврижко, поджег еще одну немецкую бронированную машину… Фашистские автоматчики, атаковавшие на бронетранспортерах первый батальон полка на подступах к Яночкиной горе, были встречены залповым огнем стрелков. Несколько бронетранспортеров подбили артиллеристы, несколько подожгли "бутылочники". Но обстановка для левого фланга полка - именно здесь были позиции первого батальона - по-прежнему оставалась угрожающей, потому что здесь было ближе всего к шоссе на Минск. Атака врага накатывалась на атаку, и когда стало ясно, что немцы вот-вот ворвутся в окопы стрелковых рот, капитан Александр Максимов принял решение поднимать батальон в контратаку.
Бойцы привыкли видеть его в мирные дни на белом коне, по-чапаевски лихим, отчаянно бесшабашным, неунывающим весельчаком. Сейчас комбат был в каске, в выгоревшей пропотевшей гимнастерке, в испачканных глиной сапогах - в окопах кое-где еще стояла вода от прошедшего ночью дождя. Он первым выбрался из траншеи, взмахнув пистолетом, призывно обернулся к своим бойцам:
- За Родину! Вперед!..
Его слова повторили командиры рот, политруки, парторги - и уже минуту спустя весь батальон, все оставшиеся в живых его бойцы и командиры бросились в рукопашную схватку с подошедшими к их позициям фашистскими автоматчиками.
Пуля сразила капитана Максимова, когда он собирался загнать в рукоятку ТТ новую обойму. Комбат погиб почти мгновенно. Командование взял на себя батальонный комиссар Василий Баранчиков.
Кадровый политработник, коммунист ленинского призыва, бывший боец частей особого назначения и секретарь райкома партии, Василий Иванович Баранчиков, служивший в армии уже тринадцатый год, до конца выполнил в тот июньский день свой партийный и воинский долг. Расстреляв две обоймы пистолета, он подобрал немецкий "шмайссер" с полным магазином, и, когда выпрямился, по нему полоснула автоматная очередь.
* * *
Командир Сотой внешне ничем не выдавал тех чувств, которые владели им в эти критические минуты. И опыт, и интуиция, и просто логика "развития событий на переднем крае подсказывали ему, что еще немного - и враг будет сломлен, откажется от своих попыток прорваться к Минску именно здесь, по Логойскому тракту. "Продержитесь еще полчаса, еще четверть часа, - мысленно обращался он к своим солдатам, наблюдая за полем боя и вновь, как это было и вчера и позавчера, восхищаясь их отвагой, стойкостью, мужеством и мастерством. - Самое большее полчаса… Всего полчаса…"
И вдруг именно в эту минуту он почувствовал: что-то неладно, что-то стало не так, что-то внезапно и к худшему изменилось впереди, там, где батальоны 85-го в дыму, в гуще разрывов, среди горящих посевов и подлеска сдерживали натиск врага. И наконец понял: 34-й артиллерийский полк резко снизил интенсивность огня. А стрелковые роты, стоявшие на своих позициях из последних сил, ждали его огневой поддержки. В чем дело? Он скрыл свое раздражение, задавая этот вопрос майору Останьковичу. Тот доложил:
- Четвертая пушечная батарея молчит. Полагаю, что она подавлена огнем противника. Шестая гаубичная стреляет последними снарядами. Меры по доставке боеприпасов принимаются. Выясняется положение в четвертой батарее.
- Вы понимаете, что дорога каждая минута?
- Понимаю. Положение будет исправлено.
- Выполняйте. Под вашу личную ответственность!
В блиндаже НП появился комендант штаба лейтенант Срибный, негромко доложил Якимовичу:
- Немецкие автоматчики. Просочились по оврагу.
Командир дивизии резко обернулся:
- Докладывайте нормальным голосом. Тут нет паникеров, лейтенант.
- Есть докладывать нормальным голосом! В район НП по оврагу пытаются просочиться немецкие автоматчики, товарищ генерал.
- Только и всего? Берите свой взвод, лейтенант, и через пятнадцать минут доложите: прорвавшиеся автоматчики уничтожены. Выполняйте.
- Есть!
- Воздух! Во-оздух! - послышалось недалеко от наблюдательного пункта.
Два "мессера", развернувшись над лесом, стали с бреющего полета обстреливать район расположения штаба полка и НП. Вражеские истребители сделали один заход, второй, третий… Убило лошадь, ранило нескольких бойцов, пули прошили машину полковой радиостанции…
И вдруг неподалеку из кустарника по "мессеру", снова хищно кинувшемуся к земле, ударили залпом из винтовок и карабинов. В это сначала трудно было поверить, но фашистский самолет задымил, косо скользнул на крыло и резко пошел вниз. А меньше чем минуту спустя за лесом, в стороне шоссе, тяжко громыхнуло - врезавшись в землю, вражеский истребитель взорвался.
- Выясните, кто организовал залповый огонь, и этого героя немедленно сюда, - приказал Якимовичу командир дивизии.
Героем оказался командир комендантского взвода Феодосии Срибный. Генерал обнял его:
- Спасибо, лейтенант! Благодарю.
- Служу трудовому народу!
- Молодец! - командир дивизии обернулся к Якимовичу. - Опыт распространить!! Хороший стрелок и с самолетом справится. - Он опять взглянул на лейтенанта Срибного. - А что немецкие автоматчики?
- Их там доколачивают, товарищ генерал. Как положено.