В центре романа - подвиг Геннадия Васеева, совершившего таран самолета-нарушителя ценой своей жизни.
Содержание:
Часть первая 1
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 12
Глава четвертая 16
Часть вторая 21
Глава первая 22
Глава вторая 24
Глава третья 29
Глава четвертая 35
Глава пятая 40
Глава шестая 42
Глава седьмая 48
Глава восьмая 54
Часть третья 60
Глава первая 60
Глава вторая 64
Глава третья 69
Глава четвертая 73
Глава пятая 78
Эпилог 82
Сульянов Анатолий Константинович
Расколотое небо
Часть первая
Глава первая
1
Над спящим городом, над старыми, поросшими лесом высокими холмами висела темная ночь. Когда в такую ночь взлетаешь в сторону возвышенности, кажется, что самолет вот-вот врежется в островерхие, штыками торчащие сосны, и невольно задираешь нос машины.
Капитан Геннадий Васеев установил самолет строго по взлетной полосе, окинул взглядом приборы и, получив разрешение руководителя полетов полковника Горегляда, включил форсаж. Истребитель задрожал, затрясся от ударившего в бетонные плиты ревущего конуса огня и помчался вдоль отороченной гирляндами огней взлетной полосы. Каждым своим нервом Васеев чувствовал, как сжатое в реактивной трубе пламя с грохотом вырывалось наружу и хлестало по бетону, опаляя шероховатую поверхность. Идущая из фюзеляжа дрожь передавалась и ему, пружинила мышцы, заставляла крепче сжимать ручку управления. Громко стучало сердце, отдаваясь в стиснутых шлемом висках. Смотрел только вперед, на горизонт, удерживая в поле зрения и мельтешившие боковые огни полосы, и покатый нос машины.
Геннадий не видел ревущего факела, но отчетливо представлял его - сколько раз наблюдал, как в темноте взлетают товарищи!
Отрыв от земли он ощутил по исчезновению привычных толчков шасси. Самолет набрал нужную скорость и пошел круто вверх, нацелившись носом в яркую звезду. Угол набора высоты был так велик, что летчик почти полулежал в катапультном кресле. Перегрузка, прижавшая его к спинке сиденья на разбеге, постепенно ослабевала. Дышать становилось легче. В первых полетах на этом типе истребителя ему казалось, что он летит на конце огромного шеста. Маленькие треугольные крылышки находились далеко сзади, и он их не видел. Взгляду зацепиться не за что - кругом густая темнота.
В левом боковом стекле Васеев заметил впереди узкую светлую дорожку главной улицы города. Темнота скрадывала расстояние, и ему казалось, что город совсем рядом, под полом кабины. Отпусти чуть-чуть ручку управления - и острое крыло самолета, будто бритвой, срежет крыши домов.
По времени пора было начинать разворот, и он, плавно отклонив ручку в сторону, нажал на педаль. Левое крыло заскользило вдоль Млечного Пути. Крыло касалось звезд, вздрагивало и чуть слышно звенело.
Геннадий радовался ощущению счастья, которое в нем рождал каждый полет, тому, что все идет хорошо. Машина, как всегда, послушна, земля не беспокоит лишними запросами, светящиеся стрелки приборов замерли в заданных секторах - чего же еще?
Внизу мелькали светлячки уличных фонарей. Васеев взгляда на них не задержал - что-то темное проскочило над кабиной, и в то же мгновение из фюзеляжа донесся глухой удар. Он бегло осмотрел приборы - никаких изменений. Хотел было снова взглянуть вперед, на город, но в тот же миг в притемненной кабине волчьим глазом вспыхнула сигнальная лампа пожара.
Геннадий замер. "Пожар. А если топливные баки? Тогда - взрыв…" От испуга стали влажными ладони.
Растерянный, он инстинктивно сжал ручку управления. Что делать?
Несколько долгих секунд самолет шел в том же направлении, с тем же углом набора высоты, пока в наушниках шлемофона не зазвучал неторопливый женский голос: "Будьте внимательны! Пожар в отсеке двигателя!
Выключите форсаж! Пожар в отсеке двигателя! Проверьте температуру за турбиной".
"За подсказ спасибо, - подумал Геннадий. - И конструкторам спасибо - миниатюрный бортовой магнитофон включился автоматически. Хорошо придумали: голос женский. К мужскому летчики привыкают, а тут - девушка, и совсем рядом…"
Поборов растерянность, Геннадий вспомнил недавние упражнения на тренажере и четко выполнил указания "магнитофонной девушки", сразу же выключив форсаж. Доложил о случившемся на землю:
- Я - Шестьсот двадцать третий! На борту пожар!
Бросил взгляд в зеркало задней полусферы. Там, в зияющей темноте, полыхал зловещий шлейф огня.
Пожар на самолете - это, пожалуй, самое опасное, что может произойти в полете; огонь в считанные секунды распространяется по фюзеляжу, подкрадывается к топливным бакам, вползает под обшивку, расплавляя по пути тонкие листы алюминия, накаляя стальные детали и топливные трубопроводы…
Услышав доклад летчика, руководитель полетов полковник Горегляд уловил в нем растерянность и тревогу.
- Ваша высота?
Геннадий взглянул на прибор:
- Девятьсот!
Горегляд хотел было немедленно дать команду на катапультирование - и дал бы ее, если бы в кабине был новичок. Но Васеев…
- Форсаж выключить. Максимальный угол набора! - приказал он.
- Уже выключил, - доложил Васеев и потянул ставшую теплой ручку управления на себя. Что делать дальше? Память услужливо подсказала параграф инструкции: выключить двигатель и катапультироваться. А машина? Она может с полными баками горючего рухнуть на город.
Он подумал об этом и еще увеличил угол набора, стараясь уйти подальше от освещенных городских улиц.
- Температура как? - услышал Васеев голос командира полка.
- За красной чертой, - ответил он и снова посмотрел в зеркало задней полусферы.
Сноп огня стал меньше, гул в фюзеляже утих. "Пожар, видно, пошел на убыль", - подумал Васеев и установил самые малые обороты.
После необычного сообщения Васеева на стартовом командном пункте установилась тревожная тишина. Горегляд, вытянув шею, всматривался в ту часть темного небосвода, где находился самолет Васеева. В эти секунды его никто больше не интересовал, никто, кроме Васеева, не смел вступать с ним в переговоры.
- Разрешите заход на посадку?
Запрос Васеева ошеломил его.
"Какая посадка на горящей машине? Прыгать, как только самолет выйдет за городскую черту! Чего он там еще надумал?"
- Готовься к прыжку! - резко ответил Горегляд.
Некоторое время он сидел неподвижно, обдумывая неожиданную в этой обстановке просьбу Васеева. Начал мысленно прослеживать возможность захода на посадку, но динамик выплеснул в темноту знакомый голос:
- Прошу посадку! Машина почти в порядке!
"Голос стал увереннее", - подумал Горегляд и запросил инженера:
- Как думаете? Сажать?
Динамик селекторной связи молчал. Наблюдая за Васеевым, Горегляд снова спросил:
- Ваши предложения, инженер? Я жду!
Старший инженер полка майор Олег Федорович Черный находился в небольшом здании пункта управления на противоположной от руководителя полетов стороне посадочной полосы. После доклада Васеева о пожаре Черный сразу же мысленно "раскрыл" топливную систему, отыскивая возможную причину пожара. Все то время, пока летчик вел радиообмен с руководителем полетов, Олег Федорович напряженно думал о пожаре. "Лопнул трубопровод? Отказал клапан топливной системы? Если трубопровод, то огонь может разрастись. Топливо начнет скапливаться в фюзеляже, и потом - взрыв…"
Требовательный голос командира полка прервал его размышления. Голос торопил, сжимая время. Черный обхватил ребристую головку микрофона селекторной связи. "Если пламя стихло с уменьшением оборотов, можно рискнуть", - подумал он. Ему, как и Васееву и Горегляду, тоже хотелось, чтобы самолет не превратился в груду обгоревшего металла.
- Обороты не увеличивать и быстрее на посадку!
Черный не узнал своего голоса. Голос показался ему чужим и отрешенным, и он поставил на стол ненужный теперь микрофон.
- Понял.
Горегляд не спускал глаз с самолета Васеева. Пламя уменьшилось. Голос летчика стал спокойнее, исчезла торопливость первых минут. Может, и правда пожар удалось погасить? Тогда - на посадку! Бдительности не терять: заход через город. Так, так… Через город. Значит, пусть идет с запасом высоты: если снова займется огонь, то отвернуть успеет. Риск большой: под крыльями не пустыня - люди, а все-таки рискнем…
- Твое мнение, Юрий Михайлович? - не оборачиваясь, спросил Горегляд заместителя по политчасти майора Северина.
Северин вбежал на стартовый командный пункт - СКП, как только узнал, что на самолете Васеева возник пожар, и, когда летчик запросил разрешение на посадку, хотел было сразу высказать Горегляду свое мнение, но сдержался: командир опытнее и сам сможет принять правильное решение. Теперь же, когда Горегляд спросил совета, Северин уверенно ответил:
- Сажать надо. Васеев справится!