АНАТОЛИЙ СУЛЬЯНОВ
ДОЛГАЯ НОЧЬ В ПРУЖАНАХ
Повесть
В последнюю неделю декабря началась такая метель, что ног своих не видно, снег валил валом дни и ночи, снежным саваном устилая все окружающее: дома, дороги, стоянки автомобилей.
По устоявшейся традиции накануне Нового года семейные пары проводили в Лету старый год. Они дружно подняли бокалы за счастье, за успехи в служебных делах. Был повод: о них недавно тепло отозвался главнокомандующий, человек, редко хваливший подчиненные ему войска, тем более руководителей; чаще он жестко и строго, по–жуковски спрашивал за упущения и недоработки.
Ансамбль офицерского клуба в паузах между тостами исполнял веселые одесские музыкальные шутки времен Утесова и Рознера, лирические мелодии, что, естественно, создавало приятное оживление. Люди веселились, радовались тому, что, наконец, собрались вместе, говорили больше о делах семейных и домашних, о детях, задевая в разумных пределах и дела служебные.
Приглушенный звонок телефона дальней связи, стоящего в соседнем зальчике, насторожил сидевшие по соседству семейные пары. Офицер, снявший трубку, настороженно выслушал сообщение, дважды глухо повторил: "Понял! Понял!" Он медленно опустил, казалось, потяжелевшую трубку на аппарат, глубоко и огорченно вздохнул и вполголоса обратился к командующему: "Оперативный дежурный командного пункта доложил о тяжелом ранении прапорщика РВСН солдатом нашей радиолокационной роты в Пружанах. Я переоденусь и сразу выеду".
- Валерий Константинович, с вами поедет полковник Кухта Николай Данилович. Будьте внимательны и осторожны!
- Понял.
Он повернулся к улыбающейся, празднично настроенной жене, тихо шепнул ей:
- Еду домой. Переоденусь и помчимся в сторону Бреста. Там очень большая неприятность.
- Почему опять ты? На день рождения умчался в Вильнюс, теперь в Брест?
- Такая у нас с тобой служба! Извини, и по–симоновски: "Прости, что и этот год ты встретишь без меня".
Дома он надел обычный зимний комплект: меховые сапоги, шинель, теплые перчатки, поглубже надвинул папаху, позвонил о выезде оперативному дежурному, закрыл на замок квартиру, спустился к подъезду и сел в "Волгу".
- В путь, Николай Данилович! Для нас с вами праздник, увы, закончился. Геннадий, скорость восемьдесят–девяносто с соблюдением мер безопасности. Дорога тебе знакомая. И как поется в песне, крепко за баранку держись, шофер!
Пока выезжали, офицеры обменялись мнениями о случившемся, о том, что радиолокационная точка расположена в черте города, велик соблазн у солдат пообщаться с девчатами, у командира - забот полон рот: и радиолокаторы, и связь, и люди, и все это на одном человеке - в роте должность замполита не положена по штату…
- В этой роте, Николай Данилович, давно были?
- Больше года, - едва слышно, виновато ответил Кухта. - Десятки радиолокационных рот, батальонов. Главное - боеготовность подразделений локаторов прибалтийского направления. Вы правы: молодые люди наглеют, в армию все чаще и чаще попадают парни, имеющие судимости и неоднократные приводы в милицию. Сказывается и безотцовщина, и рождение детей одинокими мамами.
Разговор постепенно затих; о случившемся каждый думал по–своему, но им обоим и командующему предстояло держать ответ перед главкоматом, а московское начальство в последнее время ожесточилось - стало более нетерпимым. Они, размышлял Старший группы, не представляют, что часто офицеры, находясь в ожидании сокращения штата и перемещения в отдаленные гарнизоны, трудятся не в полную силу. И даже те офицеры, кто раньше работали с огоньком, теперь ослабили взыскательность и строгость. "Сколько подобных сокращений штатов пришлось пережить за всю долгую службу, - вздохнул Старший. - И самое обидное, что авторы перестроек и перетряхиваний не считают потерь. На полных слез глазах летчиков тракторами давили реактивные истребители–бомбардировщики во времена не столь отдаленные. И даже новейшие МиГ‑27 по требованию заокеанских "переговорщиков" разобрали на металлолом: двадцать седьмые были объявлены "ударной авиацией". А эти машины могли бы летать до сих пор." Неужели в Центре не понимают простой истины - каждое нововведение, связанное с сокращением личного состава, требует взвешенного, проверенного на практике человеческого подхода, а всякая новация должна быть предварительно глубоко исследована, апробирована экспериментально, изучена и сопряжена с мнением офицеров- войсковиков, тем более что автором упразднения управленческой структуры противовоздушной обороны был руководитель, прослуживший в сухопутных войсках специалистом по фортификации много лет. Прямо как по Гашеку: "Все шло хорошо, пока не вмешался генштаб". Бывает же такое, когда судьбу ведомства, структуры, организации решает непрофессионал, не знающий сути управления соединениями противовоздушной обороны и военно–воздушными силами. Как можно, мысленно спрашивал себя Старший, принимать решение о ликвидации объединений, не посоветовавшись со специалистами–профессионалами НИИ противовоздушной обороны и военно–воздушных сил? Тем более что в военных округах, куда передавались дивизии и корпуса ПВО, оснащенные автоматикой, современными АСУ, не было систем автоматизированного боевого управления, а все еще оставалась телефонная связь.
После трех с четвертью часов в пути "Волга" остановилась у слабо освещенного входа в казарму. Сержант, сбиваясь от волнения, торопливо и нечетко доложил о случившемся. У дневального шапка сдвинута на затылок, поясной ремень не затянут, неряшливо заправлена гимнастерка, на кроватях в углу спального помещения лежат солдаты - одни в гимнастерках, другие укрыты шинелями. "Все зависит от среды и порядка, - часом назад говорил Николай Кухта. - Среда, окружение или воспитывает, или, наоборот, развращает молодых людей". В этой роте внутреннего порядка, похоже, не было!
Сказанное все более дополнялось увиденным: безразличием и равнодушием части подразделения. Многое здесь делалось, как говорят, спустя рукава. Некому было, похоже, заинтересовать людей, озадачить высокой личной ответственностью по прикрытию страны в воздухе.
Ротный командир сопровождал прибывшего часом раньше корпусного начальника, они оба выехали в сторону автобусного вокзала в надежде задержать сбежавшего вооруженного солдата, тяжело ранившего прапорщика, пытавшегося, как только что выяснилось, обезоружить пьяного караульного. На вопрос, почему караульный не сдал карабин после окончания смены, сержант недоуменно пожал плечами и отмолчался. Оказалось, что дневальный и дежурный по роте увидели вбежавших в казарму двух нетрезвых испуганных сослуживцев, сообщивших о том, что от случайного выстрела во время попытки обезоружить хмельного караульного прапорщик получил ранение и упал на дорогу.
Николай Кухта, как было заранее определено, поочередно опрашивал радиолокаторщиков, осматривал место распития солдатами алкоголя, проверял знание обязанностей караульными, дневальными и дежурными по роте.
Участились телефонные звонки: командиры то радиотехнического батальона, то полка беспокоились, пытались узнать подробности случившегося преступления.
- Вас требует командующий войсками округа! - громко произнес дневальный.
- …янов, слушай внимательно. К тебе я направил из Бреста два бронетранспортера и отдал приказ: при обнаружении сбежавшего вооруженного солдата открывать из БТР огонь на поражение! Понял? Огонь на поражение! В черте города строго соблюдать меры безопасности. Сам садись в БТР и хорошо осмотри отдельно стоящие постройки. Второй БТР в распоряжении командования корпуса. Будь осторожен! Успехов тебе!
В БТР Старший сел впервые; в шинели и меховых сапогах было тесно и неудобно. Экипаж БТР воспринял его появление настороженно и удивленно, а командир БТР - молодой и крепкий офицер, выслушав задание, ответил: "Есть!" и чуть громче обычного скомандовал: "Вперед!" Экипаж обследовал окраины райцентра, побывав везде, где были дороги и перекрестки, но в поле не выехали - мешали сугробы и большие снежные заносы.
Поисковые группы вернулись в казарму к рассвету ни с чем, будто беглец сквозь землю провалился. Солдаты роты, не снимая шинелей, устало повалились на кровати, сержанты устроились возле печки и рядом с дневальным. Настороженная тишина заполнила каждый угол, и лишь в командирской комнате между собой вполголоса вели разговор три начальника, сетуя и на случившееся, и на отсутствие в роте элементарного воинского порядка, и на отсутствие штатного политработника, и на безынициативное исполнение своих обязанностей сержантами роты.
- Ротный командир, - говорил корпусной начальник, - перегружен заботами, нехватками, обязанностями - месяцами работает без выходных дней и нормального отдыха. Неужели там, в высоких штабах и управлениях, не знают об этом? Без замполита роты командир вдвое–втрое перегружен - слишком широк круг его обязанностей.
- А замполит батальона?
- Он бывает здесь, старается помочь ротному, но речь идет о каждодневных обязанностях: воспитание, боевое дежурство, дисциплина.
Неожиданно громче и дольше обычного зазвонил телефон дальней связи.
- Вас требует "Комета"! - удивленный незнакомым позывным сержант подал телефонную трубку Старшему группы.
По громкому басовитому голосу и манере резко и с ходу вздрючивать подчиненных он узнал главнокомандующего войсками противовоздушной обороны и попытался было доложить о случившемся. Но верный своей привычке не выслушивать подчиненных, московский военачальник прервал доклад.