- И население, кажись, завалило, - забеспокоился Захар.
- Вечером попытаемся проникнуть к ним, - решил Усольцев.
- Бедолаги, - сказал Захар и закурил. - Смотрите-ка, человек идет, - обратился к Усольцеву, сидящему на полу у стены, Зубов.
Емельян поднялся и взглянул в окно.
- Не вижу никого.
- Он за домом скрылся. Сам видел. С ведром шел.
- Немец?
- Вроде не немец. В кожушке и зимней шапке. А может, и немец.
- Клим! - позвал товарища Усольцев. - -, Слышал, что Зубов говорил?
- Слыхал.
- Обогни-ка дом справа. Только осторожно. Понаблюдай за ходоком и определи - куда путь держит.
- Есть! - ответил Клим и быстро выскочил на улицу. Усольцев с Зубовым видели, как он, пригнувшись к земле, побежал, затем пополз к уцелевшему торцу, а вскоре и скрылся за ним.
Климову никаких трудов не представляло обнаружить человека с ведром. Он шел, изредка озираясь, вдоль дома и вышел прямо к торцу, за которым стоял Клим.
- Стой!
Мужик в кожушке застыл. Клим поманил его пальцем. Тот сделал несколько шагов и встал рядом с Климом.
- Куда идете?
- К Волге... Воды надо...
Клим не стал больше допытываться, а велел мужику следовать с ним.
Усольцев пристально посмотрел в лицо пришельцу и определил, что ему за сорок, а может быть, и все пятьдесят. Давно не брился. Глаза маленькие, часто мигающие, словом, вид испуганный.
- Кто такой? Назовитесь.
- Ф-ф-фамилия моя, - с трудом произнес, заикаясь, мужик, - Злы-ы-ыднев. Зо-зовут Ан-д-дреем.
- Спокойнее говорите, - сказал Усольцев. - Где живете? Откуда идете?
Злыднев чуть успокоился, и четче стала его речь.
- Живу т-там, где немцы. В з-землянке. И ж-жена т-там, и с-сынок.
Дальше Злыднев рассказал, что шел за водой, потому как давно без воды живут. И Усольцев ощутил, что не всю правду выкладывает Злыднев, что не так-то просто уйти от немцев в направлении к русским. Тут что-то не то, и он спросил напрямую:
- Кто послал за водой? Только честно.
Не выдержал взгляда Усольцева мужик - опустил голову.
- Н-н-немцы.
- Вот это уже правда.
Мало-помалу картина прояснилась четко. Вода, за которой шел Злыднев, - это прикрытие, главное - Злыдневу поручалось по возможности больше разглядеть, что делается у русских: какие дома занимают и конкретно - есть ли еще кто в доме, который они, немцы, только что подвергли артиллерийскому обстрелу.
- Ах, сука-шпиен, - выкрикнул Захар. - Фашистам служишь...
- Н-не с-с-служу, - схватился за голову Злыднев, - з-з-зас-ставили. По-показали на ж-жену и Ди-Димку и с-сказали: "П-пук... П-пук..." Я и п-п-пошел...
Злыднев, волнуясь и заикаясь, рассказал, как голодно и страшно им живется, как немцы измываются над ними, к жене пристают. Усольцев слушал и думал о своем: а нельзя ли использовать этого мужика для дела?
- Грамотный? - спросил Емельян.
- К-ко-конечно.
- Рисовать умеешь?
- Та-так с-себе.
- Изобрази на бумаге свой маршрут - как шел и немецкое расположение. Сможешь?
- С-с-смогу.
Нашлась тетрадка, которую Усольцев положил перед Злыдневым, и он, взяв из рук Клима карандаш, стал изображать линиями, точками, крестиками немецкие позиции. Усольцев понимал, что Злыдневу далеко не все известно, но даже те малые сведения, которыми он располагал, представляли определенный интерес. Вот, скажем, позиция минометчиков, отмеченная крестиком, сразу заинтересовала Усольцева. Удобный подход к ней - по овражку. В том же овражке - блиндаж. В нем минометчики отдыхают, спят. Ночью только один часовой бодрствует... есть над чем подумать?
Через час Усольцев, прихватив Захара, явился к лейтенанту Брызгалову. Взводный надолго не задержал мужика. Допросил и, проинструктировав, как вести себя и что говорить немцам, отпустил.
- Чтоб жене и сыну худо не было, иди! Зачерпни в Волге воды и топай.
Злыднев низко поклонился и ушел, а лейтенант не долго думая вслух произнес:
- "Языка" надо взять... Вот в этом блиндаже, - и он показал на крестик, которым Злыднев отметил минометную позицию. - А?
- И я так подумал... Еще до того, как идти к вам...
- Это хорошо, что наши мысли совпали. Надо связаться с полковыми разведчиками. У них что-то не получается. Ротный говорил: не могут никак "языка" взять.
- Не надо никому ничего говорить. Пока будем докладывать, уточнять - время уйдет. Сами возьмем.
- Кто это "сами"?
- Я и мои орлы... Этой ночью...
- Ну, Усольцев, ну, земляк!.. Дай лапу! - и лейтенант крепко пожал шершавую Емельянову руку...
В поиск за "языком" пошли втроем - Усольцев, Галстян и Гулько. Еще засветло пробрались в ту трансформаторную будку, в которой Емельян покончил с крупнокалиберным пулеметом, и оттуда, разглядев местность, определили очередной рубеж - развалины рухнувшего дома. Тихонько, по одному, проскочили и к развалинам. В них укрылись. Пристроились около уцелевшей наполовину стены, в которой нашли несколько сквозных пробоин, и стали наблюдать. Увидели тот овражек, отмеченный Злыдневым на тетрадном листке прямой линией. В него и впились глазами.
- Вижу, - прошептал Ашот. - Что-то шевелится, подпрыгивает.
- Где? - Усольцев прижался к Галстяну.
- Вон куча. За ней - то ли голова, то ли что-то на ветру колыхается.
- Вижу, вижу.
- И я бачу, - отозвался Клим. - То голова... Скачет... Зябко ведь.
- Ползем туда, к куче. Я - впереди, а ты, Клим, за мной. Ты же, Ашот, по кирпичам поднимись выше и держи на прицеле ту голову. Коль кинется на нас... Сам знаешь, что делаешь... А когда мы к куче доползем, двигай к нам.
- Понял, - ответил Ашот.
Галстян глаз не сводил с двигавшейся головы. Она все подскакивала и подскакивала. Холодно, видать, фрицу, сам себя греет. А кругом тишина. Только ветер, цепляясь за развалины, за пожухлый ковыль, тягуче завывает.
Умолк пулемет так же внезапно, как и застрочил. Голова снова замаячила из-за кучи. Зашевелились и Усольцев с Климом, снова подавшись вперед, и, кажется, вот-вот достигнут намеченного рубежа. Ашот спустился с кирпичей и подался к друзьям.
Усольцев, прижавшись, как и Клим, к сложенному в копну бурьяну, услышал постукивание сапог - немец топтался. Емельян осторожно и медленно полез по склону обрыва вверх, а Клим подвинулся влево - так условились. Немец, повесив автомат на шею, захлопал руками, чтоб погреть их, - озябли. Емельян, очутившись наверху, не мешкая, прыгнул прямо на немца. И Клим, выскочив из-за копны, схватил фрица за лицо и всей ладонью закрыл ему рот. Немец был сбит с ног и придавлен. Подоспевший Ашот вставил ему кляп, чтоб не пикнул, и связал жгутом руки. Усольцев приподнялся и увидел ровик, который вел в блиндаж. Знаком показал Галстяну, чтоб оставался при немце, а Клима позвал с собой. Резко толкнул дверь, и оба - Емельян и Клим - шагнули в блиндаж. Тускло горел фонарь. На нарах лежали трое. Каждый накрыт шинелью. У того, что лежал посредине, Емельян заметил на погоне какую-то завитушку, видимо, старший, и показал на него пальцем. Клим понял: этого брать надо! С крайними разделались тут же: по одному выстрелу - и делу конец.
Средний и пискнуть не успел - скрутили и поставили на ноги.
- Вперед! - скомандовал Усольцев.
Немец уперся. Клим показал нож и, моментально вспомнив немецкое слово "ферштейн", произнес его. Немец мотнул головой и направился к выходу.
Обратный путь быстро преодолен, нигде не задержались - ни у развалин, ни у трансформаторной будки. У самого особняка разведчиков встретил Нечаев.
- Ну слава Богу! Мы как услышали стрельбу, - пулемет клацал, - недоброе подумали... Какого здоровущего селезня приволокли! Ну, молодцы, елки-моталки.
9
Немцы как-то совсем притаились. То ли дождь с ветром загнал их в теплые укрытия, то ли иная была причина, но они в последние двое суток не лезли на позиции второй роты. И особняк, в котором по-прежнему комендантствовал Усольцев, тоже фрицы не беспокоили. Постреливали, правда, изредка, но атак не было. Больше того, рота даже улучшила свои позиции, продвинулась несколько вперед и вплотную приблизилась к трехэтажному дому.
- Не нравится мне такая молчанка, - выразил свое состояние Галстян. - Какая-то подозрительная тишина.
- Завсегда так перед грозой, елки-моталки.
- Грозу, что ли, чуешь? - спросил Захара Усольцев.
- И я чую, - подал голос Клим. - Когда на передке тихо, в штабах суета. Пролезть бы туда...
- А кто мешает? - спросил Емельян Клима. - Топай к Волге, найди блиндаж комдива, входи и докладывай: мол, я, боец Гулько, имею желание проинспектировать вас, товарищ генерал...
- Не-е, мне туда не надобно. В немецкий штаб проскользнуть бы...
- Ого-го, куда замахнулся, елки-моталки. А что, по-ихнему шпрехаешь, разузнал бы тайны самого ирода Гитлера и нам бы шепнул.
- Непременно, тебе одному и шепнул бы. И чтоб тихо...
- А ну, тише, - вдруг насторожился Емельян. - Я слышу гул.
- Правда, гудзе, - подтвердил Клим. Усольцев высунул голову в окно. Самолеты низко плыли к Волге. И тут же поднялся грохот, шум, треск. Рвались не только бомбы, но и снаряды, мины. На глазах Усольцева и его товарищей мина угодила в уцелевшую часть трехэтажного дома и вконец развалила его.